Рейс - Лойко Сергей Леонидович - Страница 84

Грымов остался сидеть на заднем сиденье.

– Plan «A» may not be working any more, – сказал Сергей, когда они обошли пепелище бензоколонки. – Belkin is dead and if the Russians are serious about this war the pass signed by Belkin which is displayed in our front window may no longer be valid.

– What do you suggest?

– I suggest removing it.

– And?

– You drive the car to make us look less suspicious. You have all the proper media credentials which allow you to freely move around the place. I will swap seats with my friend since he is an official officer of their army. In case they don’t like my Russian passport you can always say that I am your translator and he is your official guard.

– Sounds fair enough87, – сказала Джейн, и они вернулись к машине.

Грымов отказался садиться на переднее сиденье. Сказал, что у него там все время кружится голова. Но добавил, что, если будут проблемы, он выйдет из машины и все разрулит.

Проблем не возникало до самого Тореза. Завидев женщину за рулем, машину ни разу не остановили, но, уже переехав железнодорожные пути со сломанным и валяющимся в стороне шлагбаумом, они увидели, что дорогу перегородил казачий разъезд. Казаки были верхом на лошадях, в папахах и с шашками на поясе.

Делать было нечего, пришлось остановиться. Не сходя с лошади, бородатый казак в огромной черной папахе, налезавшей ему на глаза, и с двумя «Георгиевскими» крестами, болтавшимися у него на груди на черно-оранжевых ленточках, нагнулся и постучал рукояткой нагайки в водительское стекло. Джейн сбила его с толку своей белозубой улыбкой и иностранным паспортом, в котором все было на «басурманском» языке и даже фотография в паспорте – и та с улыбкой. Казак смутился, отъехал в сторону, словно собираясь дать знак своим пропустить машину, но вдруг передумал и подъехал теперь уже к задней двери со стороны водителя.

Грымов на заднем сиденье сделал вид, что вообще не замечает казаков. Он сидел, не шевелясь, положив руку на кобуру и опустив голову, словно дремлет.

Казак постучал в его окно. Грымов стекло не опустил, но медленно вытащил пистолет.

– Мишка, что ты делаешь? – не понимая, что происходит, спросил Алехин. – Открой окно, покажи свою ксиву и поедем дальше.

Казак постучал уже сильнее. Другой казак подъехал к алехинской двери и стал снимать автомат, висевший у него за спиной дулом вниз. Лошади двух других, словно почуяв неладное, стали переминаться с ноги на ногу, гарцуя перед машиной. Их всадники тоже потянулись за автоматами.

Казак у грымовской двери вытащил из кобуры ТТ и настойчиво постучал стволом по стеклу.

– What the fuck is going on? – негромко спросила Джейн, не поворачиваясь и не выключая мотора. – Why don’t you roll down the fucking window for fuck’s sake?88

Грымов по интонации уловил смысл, даже не врубившись, что девушка говорила по-английски.

– Это бандиты, – тихо сказал он. – Это не казаки. Я своих знаю.

Не расслышав, что бормочет этот странный русский, Джейн нажала на кнопку заднего пассажирского окна у себя на двери, и стекло пошло вниз. В окне появилось лицо казака – и тут же перекосилось, когда… он опознал в пассажире есаула Грома.

Казак ничего не успел – ни сказать, ни сделать. Мишка выстрелил ему в лицо.

Шапка отлетела в сторону, как подбитая ворона. Голова казака раскололась, как спелый арбуз. Прямо из развороченной выстрелом физиономии забил фонтан крови. Верховой дернулся, свалился на бок и повис на стременах.

«Миша тоже стреляет пулями hollow point? – успел удивиться Алехин, когда секундой позже выпустил, одну за другой, три пули из своего пээма во всадника за окном с его стороны. – Интересно, откуда у него?»

Даже мысли, особенно если они посторонние, отнимают драгоценное время. Казак успел увернуться, и, по крайней мере, две пули попали в шею лошади. Та раздула ноздри, заржав, встала на дыбы и рухнула, увлекая всадника за собой.

Джейн что есть силы вдавила педаль газа в пол. «Патриот» сорвался с места. Один казак успел отпрыгнуть на коне. Лошадь другого, что стояла чуть дальше, от удара тяжелого джипа перелетела через капот, вдавив в него всадника, а потом вместе с ним съехала набок и рухнула на обочину, пока «Патриот» быстро набирал скорость.

Последний всадник успел снять автомат и дал длинную очередь по уходящей машине. Стекло багажника разлетелось вдребезги. Один срикошетивший стеклянный осколок воткнулся Алехину в лоб, и вновь прямо над бровью. Он выдернул его. Кровь залила глаза.

На неровной с глубокими воронками и колдобинами дороге машину подбрасывало, как на ралли Париж – Дакар. Джейн понимала, что ехать быстрее – смертельно опасно. И старалась не прибавлять скорость, а лучше следить за дорогой, чтобы не вылететь в кювет.

Уцелевший казак остался далеко позади. Он палил по «Патриоту» до тех пор, пока тот не скрылся за поворотом. Опустошив рожок, казак спешился, положил автомат на дорогу и достал телефон. Две раненые лошади лежали рядом, придавив всадников, и в смертельной агонии били по воздуху ногами. Третья рванула с места и галопом понесла мертвого казака с развороченной головой через капустное поле к водокачке. Свесившийся набок труп раскрытыми кистями стучал по неспелым сине-зеленым кочанам, которые вылетали из-под копыт его обезумевшего коня, как срубленные головы.

Придавленные ранеными лошадьми верховые не подавали признаков жизни. Автоматная стрельба и протяжное лошадиное ржание распугало ворон, десятки которых снялись с огромного тополя на обочине и с резким тревожным карканьем полетели прочь.

Алехин вытер лицо и повернулся к Мишке. Тот был мертв: одна пуля вошла ему в лоб, другая – под левую ключицу, когда он развернулся, чтобы открыть ответный огонь.

Возле Успенки шлагбаум блокпоста был закрыт. Джейн сходу, не снижая скорости, снесла его. Через минуту Алехин, оглянувшись, увидел пару разворачивающихся у блокпоста зеленых «уазиков», пускающихся в погоню.

Джейн не произнесла ни слова. Она вела машину, как робот. Джипы быстро нагоняли их. На одном из них тент был снят, и стоявший в кузове солдат устанавливал на крыше кабины пулемет. Алехин вспомнил о ПКМе в багажнике. Подскакивая и ударяясь об потолок головой на каждом ухабе, он быстро опустил спинки задних сидений, отодвинул труп Грымова подальше к двери и уже как следует вытер лицо тряпкой, которая попалась ему в багажнике и пахла бензином. Кровь из пореза на лбу больше не текла.

«То ли бензин так подействовал, то ли вся вытекла», – успел подумать Алехин, раскрывая сошки ПКМа и взводя затвор.

Он выбил прикладом остающиеся в раме куски стекла и, выставив сошки наружу за раму, чтобы приклад не бил в плечо при стрельбе, прицелился в ближний джип. Оба «уазика» были уже метрах в семидесяти от «Патриота». Их пулеметчику стрелять на такой дороге и скорости тоже было неудобно, но он делал свою работу профессионально. Пули прошили салон «Патриота», переднее стекло сразу разлетелось вдребезги.

Не оглядываясь на Джейн, Сергей начал длинными очередями стрелять по приближающимся машинам. Патроны в коробе кончались, а он так и не сумел ни в кого попасть, Алехин обернулся к Джейн.

Увиденное им не то что удивило, а ввергло его в ступор: «Она просто рехнулась», – пронеслось в мозгу. Одной рукой Джейн держалась за руль, а другой, не глядя, снимала происходящее у нее за спиной своим айфоном.

В этот момент, словно почувствовав его взгляд, она обернулась к нему, не прекращая съемку. Пару секунд они смотрели друг другу в глаза, прежде чем Сергей крикнул, пытаясь переорать рев мотора и свист ветра и пуль:

– Fucking running out of fucking ammo! Can you fucking speed up the fucking thing, woman?!!89

«Господи! – успела подумать она по-русски, прежде чем вновь повернуться к дороге. – Как это все красиво!»

Алехин отвернулся и снова стал стрелять. Последней очередью он то ли попал в «уазик», на котором был установлен пулемет, то ли его водитель на очередной колдобине не справился с управлением, только машину преследователей занесло, и она, перевернувшись несколько раз, скрылась в глубоком кювете в облаке пыли.