Рейс - Лойко Сергей Леонидович - Страница 88

– Мариуполь, – машинально поправил Сергей.

– Да, спасибо, Мари… Марипуполь. To cut it short93. Пухов по сей день не признает присутствия российских войск в Украине. Он больше не собирается наступать во весь франт. Sorry, фронт.

– Вы правы, Джейн, – сказал Горовой. – У нас отменили все отпуска. Все бригады были или передислоцированы, или готовились к отправке. Офицеры ночевали в казармах.

– Значит, приказ отдавал именно Пухов? – спросила Джейн.

Все посмотрели на Горового.

– Да, – ответил подполковник. – Никто больше не мог отдать такой приказ. Министр обороны по закону не может отдать приказ о боевых действиях за пределами страны. Он может только исполнять. А отдает только Верховный. Другого варианта просто нет и быть не может.

– То есть вы знали, что приказ отдал президент? – вступила в разговор Алла Островская.

– Знал.

Все замолчали.

Островская вышла в бар сделать кому – чай, кому – кофе.

Она спрятала Горового в мотеле «Дуга», расположенном в сосновом бору в двадцати километрах от города. Мотель принадлежал ее мужу. Стоял на реконструкции. В нем был один работающий номер. В помещении бара можно было разогреть еду, сварить кофе. У рабочих был трехнедельный отпуск, связанный, по словам мужа, с недопоставкой отделочных материалов. Место было если не совсем заброшенное, то на отшибе. Ни одна душа не должна сюда заехать, сказала Алла. По ее сведениям, Горового уже вовсю искали, даже по телевизору показали его портрет. Сказали, что похищен неизвестными преступниками ради выкупа. В общем, «Дуга» была единственным местом, где беглый подполковник хотя бы некоторое время мог чувствовать себя в относительной безопасности.

Джейн и Алехин добрались до Курска без проблем. Рано утром на шумном ростовском авторынке Алехин купил неприметную серую «Тойоту Короллу» с ростовскими номерами. В пути не было происшествий, кроме одной остановки гаишником за превышение скорости. Алехин дал гаишнику денег, даже не показав документы, и они через минуту проследовали дальше. В условленном месте встретились с Аллой и затем оказались в мотеле. Первый день за неделю в них никто не стрелял. И никаких погонь за ними больше никто не устраивал.

Самым страшным местом в интервью для Алехина был тот момент, когда Горовой включил запись своего разговора с генералом Троекуровым. Джейн внимательно слушала. Подполковник время от времени сокрушенно качал головой. Алехин вдруг понял, что слушает разговор, в котором решается судьба его семьи. Генерал и подполковник вынесли приговор Лене и дочерям. А потом пили коньяк и травили анекдоты. Про дуэль Пушкина и ворошиловских стрелков. Перед Алехиным сидел не свидетель, не офицер и даже не человек, а палач. Один из.

До конца встречи Алехин больше не проронил ни слова. По его отсутствующему виду можно было подумать, что он вообще потерял интерес к разговору.

В конце концов, более чем четырехчасовое интервью подошло к концу и было принято общее решение, что Алла едет домой и будет оттуда следить за новостями. Джейн на поезде отправляется в Москву и решает с посольством вопрос о предоставлении Горовому убежища, для чего консул должен приехать сюда вместе с ней на машине посла, забрать Горового, и, пользуясь правом экстерриториальности посольской машины, беспрепятственно довезти его до Москвы.

– Кадиллак с американским флагом на капоте в России никто не остановит, – поставила точку Джейн.

У нее в сумочке была флэшка с записью разговора Горового с генералом, и теперь ничто не могло остановить ее, как и ничто больше не могло спасти международного террориста Пухова от разоблачения. Алехину отводилась роль охранника. Он должен был оставаться с Горовым и охранять его до приезда Джейн.

Джейн не поставила их в известность, что ее босс, главный редактор «Нью-Йоркера» Дэвид Саймак, уже договорился с Госдепартаментом о деталях секретной операции по вывозу ключевого свидетеля из Курска и из России.

А вот Горовой никого не поставил в известность, что с телефона, оставленного ему Аллой на чрезвычайный случай, рано утром, когда он был в мотеле в одиночестве, рискнул позвонить жене в Ниду, на Куршскую косу, и минут пять проговорить с ней и с дочкой.

Фатальная ошибка с его стороны. ФСБ уже сбилась с ног в поисках подполковника. Его любовницу Лиду допрашивали несколько часов. Ничего конкретного добиться от нее не смогли. Поставили ее телефон на прослушку, прикрепили николай-николаичей к ее дому и дачке – все мимо. Горовой как в воду канул. Пришлось срочно связываться с недремлющей литовской агентурой. Те вышли на жену Горового. Обнаружили ее в Ниде на косе. Наружка неотрывно следила за тем, как подполковничиха прогуливалась с дочкой через сосновый лес от залива до морского пляжа и назад к вонючему заливу с зацветшей водой. Выяснить номер ее нидского стационарного телефона и литовского мобильника оказалось для профессионалов делом плевым. И сразу клюнуло! Не успели на прослушку поставить, как – бах! – прозвучал звонок. И не откуда-нибудь, а из Курска. Пробили номер. Зарегистрирован на некоего Ираклия Островского, мутного курского предпринимателя с еще более мутным прошлым, не говоря уже о настоящем. Однако не бизнес предпринимателя привлек внимание оперативников, а его супруга Алла, самая оппозиционная журналистка в области. На ее машине уже около года по старым делам стоял маячок, о котором все давно забыли. И тут вспомнили. Пробили маршруты передвижений журналистки за последнюю неделю – бинго! Мотель «Дуга», принадлежащий тому самому Островскому. Паззл сложился. Дальнейшее было делом техники. И специально обученных людей.

Алехин и Горовой прощались с Аллой и Джейн, а группа захвата из семи человек на двух машинах уже выехала из Курска. Когда Алла за рулем и Джейн рядом с ней в крайнем возбуждении говорили о том, какое значение может иметь публикация доставшихся им материалов, подкрепленных теперь показаниями ключевого свидетеля, они не обратили внимания на два черных «Лэндкрузера» с тонированными стеклами, промчавшихся мимо них по встречной.

Оставшись в номере вдвоем, Алехин и Горовой между тем молча допивали чай. Пауза затянулась. Горового это заметно нервировало.

– А вы из какой газеты, Сергей? – обратился он к Алехину, просто чтобы поддержать разговор. – Джейн говорила, но я, простите, запамятовал.

– Я вообще не из какой газеты, – ответил Сергей. – Джейн пошутила.

– Вы с радио?

– Я мент.

– Вы шутите сейчас?

– Я не шучу, товарищ подполковник. Я, правда, мент, но – бывший. Не бойтесь.

– Вас наняли для моей охраны? – Горовому очень не понравилось резкая смена в тоне собеседника. Было в ней что-то настораживающее. Этот мент-журналист за весь вечер сказал не больше десятка слов, но… Сейчас тон у него был совсем другой.

– Да, – ответил Алехин. – Но не волнуйтесь. Все идет по плану. Я хотел спросить о другом.

Горовой еще больше напрягся. Алехин встал с дивана и подошел к окну. Раздвинул шторы. За окном быстро темнело.

– Вот что бы ты сделал, подполковник, если бы у тебя убили жену и дочь? – спросил он, не поворачивая головы.

– Не понял? – неожиданный переход на «ты» и сам вопрос застал Горового врасплох.

– Очень просто, – Алехин вернулся и сел на диван. – Кто-то, к примеру, убил твою семью. И ты знаешь кто. И как его найти. Вот что бы ты сделал?

– Я не понимаю, о чем вы говорите.

По тону Горового было ясно, что тот на самом деле не понимает.

– Не о чем, а о ком. Я говорю о тебе и о себе.

– Какого хера?! – сорвался Горовой, повысив свой командный голос почти до крика. – Сергей! Может, ты мне объяснишь тогда, что все это значит?

– Объясняю. Моя семья летела в этом самолете. Жена и две дочери.

Из рюкзака, в котором, кроме пачек денег, пакетов с бельем и туалетными принадлежностями, находились два пистолета ПМ с четырьмя снаряженными магазинами, Алехин достал фотокарточку, которую ему передала Джейн, и положил на столик перед Горовым.

– Это я с ними. Они летели. В этом самолете. Который ты сбил. Ты, подполковник, – глухо сказал он.