Рейс - Лойко Сергей Леонидович - Страница 87

Подполковник Горовой говорил сухо, словно выступал у себя в штабе на разборе учебных стрельб. На собеседников он старался не смотреть.

– Я потом два раза проверял время, эшелон, координаты уничтожения цели. По карте сверялся. По нашей секретной километровке. Потом по диспетчерской, в открытом доступе. На чатах профессиональных, в дискуссиях летчиков, диспетчеров. Дата, время, высота – все сходится. Ошибки быть не может. Они не тот борт сбили.

– То есть вы – военный хотели сбить?

Горовой уловил смену личных местоимений и впервые за весь разговор посмотрел Алехину прямо в глаза. Взгляд ему не понравился.

«Журналист прав, – подумал подполковник, которому Островская представила обоих как американских журналистов. – На все сто процентов. Не они, а мы».

– Нет, не военный, – Горовой решил, что они и без него знают уже достаточно, так что лучше говорить всю правду, как она есть. – Военные транспортники выше пяти-шести тысяч не летают.

– Вы знали и сознательно сбивали пассажирский? – спросила Джейн, опередив Алехина.

– Мне было сказано, что под видом пассажирского будет чартер с американским оружием.

– Вы поверили?

– Это приказ был. Не обсуждается.

– А расчет знал, что цель гражданская?

– Им было сказано, что цель военная, но большая. Их задача была по координатам работать, чтобы меньше вопросов было. Они и не спрашивали, Крючков докладывал.

– Крючков? – переспросила Джейн.

– Да, командир дивизиона. У них уже на местности мог возникнуть вопрос, потому что от военного транспортника отметка на индикаторе меньше. Но они если и хотели связаться по закрытой радиосвязи, то им это не удалось, и они сами приняли решение. А борт был гражданский. Аэрофлотовский. Москва – Ларнака. Оба рейса – лондонский и этот – шли одновременно на разных эшелонах. Но под одним азимутом над Первомайским. Вот такое совпадение. Расчет реально к работе на незнакомой местности оказался не готов и ошибся. Конечно, фактор подстилающей поверхности, иными словами, рельефа, инфраструктуры на рельефе, имеет вторичное значение. Я думаю… Я почти не сомневаюсь, что у пацанов забарахлил прибор показания высоты, вот они и ошиблись. Иначе не объяснить. В бригаде они лучшие стрелки.

– А что такое азимут? – спросила Джейн.

– Направление, – Горовой обеими руками почесал себе голову, словно ему предстояло объяснить второклассникам теорию относительности. – Вот вы циркуль себе представляете?

– Что? – не поняла Джейн.

– A drawing compass, – по-английски вставил Алехин, водя указательный палец из стороны в сторону, изображая вращательные движения.

– Oh, I see, – закивала головой Джейн. – Thank you, Seryozha. Yes. Цир-куль. Циркуль. Got you now90.

– Так вот, – продолжил Горовой, изображая циркуль пальцами на лакированной поверхности стола. – Игла на сошке циркуля – это мы, то есть индикатор локатора или радара. Вторая сошка циркуля, которая с карандашом, ну, та, что круги рисует, это азимут. То есть направление. Значит, радиус круга – направление, а дужка, прорисованная на верхней точке, – это метка. Отметка цели.

Все внимательно, как зачарованные, смотрели на руку Горового, будто оттуда сейчас вылетит самолет. Джейн понимающие кивала, закусив губу, как отличница-зубрила.

– В нашем случае циркуль начинает рисовать, только если радар засекает какой-нибудь предмет в воздухе, – Горовой продолжал чертить пальцами по столу. – И тогда циркуль дужкой фиксирует цель. Чем больше объект, тем длиннее и округлее дужка, она же метка. Метки от пассажирских самолетов всегда больше, чем от военных транспортников.

Все слушали и молчали.

– Кроме того, для четкой, уверенной работы расчета необходимо привыкнуть к местности, – Горовой перестал чертить круги и поднял голову. – А мои ребята попутали, ездили полдня из одного Первомайского в другой. Место под Первомайском было выбрано для стартовой позиции, но населенных пунктов с таким названием только в одной Донецкой области оказалось пять или шесть. Таким образом, они потеряли драгоценное время для адаптации расчета на местности вокруг стартовой позиции.

– Но раз сбили, значит, не опоздали к пуску? – задала резонный вопрос Алла.

– Не опоздали, но не успели полностью выставиться на местности, – ответил Горовой. – То есть привыкнуть к реперным точкам рельефа или местным помехам. Ну, там, лес, деревья, линии электропередачи, трубы котельной, высокие здания, холмы… Это поначалу тоже сбивает с толку. Дужка или метка от пассажирского больше, чем от транспортника военного, как я уже сказал. На индикаторе радара они засекли две цели. Если бы одна цель была военной, а вторая – гражданской, разницу было бы сразу видно. И они бы пускали ракету по военной цели. Но обе цели были гражданскими. Лондонский рейс вылетел с часовым опозданием. Поэтому оба рейса сходились в этой конкретной точке. Совпадение. Случай. Диспетчеры к этому были готовы. Они развели борта. Все правильно и вовремя сделали. «Аэрофлот» как летел, так и остался на десять двести. А лондонский опустили эшелоном ниже. На девять пятьсот. Но ребята об этом не знали. Да если бы и знали… У них эшелон все равно был заложен, как десять двести. Но они, по ходу, ошиблись эшелоном. Не знаю точно, в чем причина. Но я уже сказал, что, скорее всего, барахлил прибор показания высоты. И пуск был произведен по нижней цели.

– Вы с экипажем говорили? – спросила Джейн.

– С членами расчета?

– Ну, да, расчета. Простите.

– Пока они мыкались в поисках пункта выдвижения, с ними говорил командир дивизиона. Он мне докладывал.

– А потом?

– Когда?

– После. После пуска.

– Нет. Они сигнал условный через спутник послали, что цель поражена, но радиосвязи не было. А потом они все погибли. Их машина взорвалась еще на подъезде к Ростовской области. На обратном пути. Типа учения. Это официально. И весь спрос. Из России они, получается, не выезжали. Самоподорвались на полигоне.

– Кто еще погиб? – продолжала Джейн.

– Ка Дэ. Командир дивизиона. Чей расчет был. Умер в госпитале. Скоропостижно скончался. От отравления, сказали. Еще – начальник ПВО. Со своим заместителем и двумя штабными. Вертолет разбился. Никто не выжил.

– Это тот, который вам приказ отдавал? – спросила Джейн, глядя себе в блокнотик. – Троеруков?

– Да, только он – Троекуров. Генерал-лейтенант…

– А зачем вам надо было сбивать рейс Москва – Ларнака? – спросил Алехин – опять на «вы».

Джейн бросила на него укоризненный взгляд.

«Не надо его сейчас колоть этими местоимениями, – подумала она. – Ему и так тяжело. Мне Сергей так все интервью угробит».

Тут она поняла, о чем только что подумала, и вновь взглянула на Алехина, испугавшись, что тот услышит ее мысли. Она уже начинала жалеть, что притащила его с собой. Но как она могла отказать?

«Бесчувственная идиотка! – мысленно закричала она сама себе. – Его жена, дети… Каково ему это слушать?»

– Я не могу ответить на этот вопрос, – замялся подполковник. – Знаю только одно: именно этот рейс и был целью. Я должен был проверить заранее, что там будет лететь. Я доверился Троекурову. Проверять не стал.

– Все очень просто, – вмешалась Джейн. – Просто и очень цинично. Москва сконцентрировала на границе с Восточной Украиной сто тысяч войск, танки, орудия… Им нужен был претекст.

– Что? – не понял подполковник.

– Повод, – перевел Алехин.

– Правильно, повод. Спасибо, Сергей, – поблагодарила его Джейн и продолжила: – То есть они сами сбивают свой самолет. В нем летит около двухсот человек. В основном русские holiday-makers91. Я проверяла. В этот же день Кремль объявляет это актом агрессии, неслыханным злодеянием. Парламент за пять минут голосует за использование troops92 за границей. И все – дальше поход на Киев.

– Но они же и так ввели войска, – заметил Сергей. – Мы оба видели. Танки, орудия, техника, личный состав на грузовиках.

– Да, но не в таком масштабе, как замышляли, – парировала Джейн. – Теперь у них совсем другая операция – тактическая. Чтобы остановить украинское наступление на Донбассе. Это – совсем другое дело. Они же не идут на Киев или даже Мариопуль.