Долина каменных трав (СИ) - Прягин Владимир - Страница 68

Способность двигаться вернулась ко мне, и я поспешно оттащил Лизу.

Мы стояли и наблюдали, как колдуна выворачивает наизнанку посреди моей многострадальной каморки.

Потом мы услышали шуршание дождя за нашими спинами. Тугие струи, втягиваясь в окно, свивались в полупрозрачную человеческую фигуру, на изгибах которой мерцали блики рассвета. Русалка сказала Лизе:

— Ты сделала это, девочка. Только так его можно одолеть — оставить в живых, но лишить способностей к чарам.

— Почему вы молчали всё это время? — хмуро спросила Елизавета. — Почему не сказали сразу? Не помогли? Я как дура терзалась, ломала голову…

— Дар вызревал в тебе.

— Это продолжалось чуть ли не год! Я едва не свихнулась…

— Чтобы получить эту силу, ты должна была четырежды сделать выбор — летом, осенью, зимой и весной. Выбор в пользу жизни. И ты его сделала, не дав умереть четырём друзьям. Четыре сезона, сменяющие друг друга, — природный круговорот. Пройдя сквозь него, ты стала такой, как есть. Повторяю — это было твоё и только твоё решение, никто тебе его не навязывал.

Лиза не ответила — размышляла, упрямо сжимая губы. Расколдованный шустрик отполз к противоположной стене и таращился очумело. Я осторожно спросил:

— А почему сама Лиза была сегодня… ну, тоже такая, заиндевелая? Я даже решил, что это она — ледяная ведьма…

— Чтобы растопить лёд, нужно сначала его прочувствовать, ощутить своим естеством. Иначе колдовство не сработает.

— Это и есть ваши русалочьи чары?

— Это сила воды, но она — не чисто русалочья. Если сказать точнее, она вобрала в себя все современные виды чар — через тех людей, которым девочка помогла. Сейчас вообще всё делается иначе, чем в старину. Нужно гораздо больше времени и усилий — запасы колдовства в мире оскудели. Поэтому и потребовался целый годовой круг, овеществлённый символ продолжения жизни… В общем, девочка — не русалка. Она получила совершенно особый дар и сумела распорядиться им так, как нужно…

Сделав паузу, прозрачная гостья грустно добавила:

— Ну а мы, русалки, давно растеряли былую силу — не можем даже отойти от реки, если нет дождя. Максимум, на что мы теперь способны, — это выкрасть стынь-каплю из дворцового сейфа и вернуть её настоящей владелице…

Шустрик, сумев наконец-то подняться на ноги, по стеночке добрался до дверного проёма и выскочил в коридор. Я, проводив его взглядом, спросил:

— А что это вообще такое — стынь-капля? Откуда она взялась?

— Это осколок той самой реки из древних времён, которая сначала застыла, а потом была расколдована. Напоминание, что даже камень может растаять.

Будто в подтверждение её слов, пластина, которую до сих пор держала Елизавета, раскрошилась на множество беловатых крупинок — и те, просеявшись на пол, превратились в капли воды.

— Да, вот так. Талый камень, — сказала гостья.

— Без него Лиза не сумела бы колдовать?

— Он просто помогал, был подручным средством. Ну или катализатором, если тебе по душе красивые термины. Маленький полезный реликт…

Она вздохнула, и в её голосе опять прорезалась грусть:

— По сути, русалки и ледяной колдун — тоже не более чем реликты, только живые. Осколки давно забытой эпохи, образно выражаясь…

— Люди-осколки? — переспросил я.

— Вот-вот. У Каменноголового, например, это прямо-таки на лице написано…

— А этот Каменноголовый — он ведь опять попытается где-нибудь прорасти?

— Теперь уже не так скоро — в следующем поколении, лет через двадцать. И защитница будет уже другая.

— А как же Лиза?

— Она уже сделала, что могла. Отдала приобретённую силу, чтобы остановить колдуна, и теперь может просто жить. Вот, собственно, и всё, что я хотела сказать.

Русалка развернулась, чтобы уйти. Я, однако, не унимался:

— Почему вы храните всё это в тайне? Про то, как победить колдуна? Почему не расскажете хотя бы нашим правителям?

— Мы пробовали, но это не помогло. Им почему-то трудно понять, что сила — не самоцель.

Речная ведьма сделал шаг к окну, и дождь потянулся к ней. Я открыл рот для очередного вопроса, но она качнула головой:

— Прощай, сочинитель. Прощай и ты, девочка.

Призрачная фигура исчезла в весеннем ливне — а тот, похлестав ещё с минуту, выдохся и утих. Какое-то время мы с Лизой стояли молча, потом я оглядел комнату и сказал:

— Давайте выйдем на воздух. Тут обстановка не очень располагает.

— Да, Всеволод, пойдёмте.

На улице было свежо и почти безлюдно — лишь дворник с метлой, сняв картуз, почёсывал репу и задумчиво разглядывал лужи. Первые лучи солнца, прорвавшись между домами, коснулись лип вдоль дороги, и мокрая листва заблестела.

— Ну и ночка выдалась, — сказал я. — Такую при всём желании не забудешь. Да ещё и все эти картинки из древности…

— Я, кстати, узнала тот участок реки, где колдун схлестнулся с русалками. Это и есть Серый Омут, про который я вам рассказывала…

— Вот как? Неудивительно, что вокруг этого места столько легенд… Но почему вы такая мрачная, Лиза? Ведь всё закончилось хорошо… Я, правда, должен попросить извинения за то, что назвал вас ледяной ведьмой…

— Это ладно, а вот как я буду смотреть в глаза Виктуару… И вообще, я сейчас пытаюсь осмыслить всё, что случилось… Вспоминаю прошедший год и собственные метания… Неужели и правда по-другому было нельзя?

— Сложный вопрос, но я думаю вот о чём… Та древняя русалка увидела заколдованную речную долину, где даже травы стали как камень, осознала масштаб — и лишь после этого решилась на свой поступок… У вас тоже были разочарования, сомнения, непростые решения, но в итоге… Эх, как бы всё это сформулировать, не плодя напыщенные метафоры…

Лиза наконец улыбнулась:

— Ладно, Всеволод, так и быть — одну метафору разрешаю, даже напыщенную. Ради исключения. Но только одну!

— Ну, раз вы такая щедрая, то держите. Переживания и коллизии прошедшего года — это была ваша долина каменных трав. Но вы сумели её пересечь и расколдовать. Сделали так, что она оттаяла.

— Ух, как вы завернули! Даже Ираида позавидовала бы, наверное.

— Сами напросились.

— Нет, я польщена, конечно… Если вас тянет к красивым формулировкам, то, может, и поэму теперь допишете? Обо всём, что случилось, я имею в виду.

— Вообще-то у меня ощущение, что для этой истории больше подойдёт проза. Попробую свои силы, пожалуй. А вы чем намерены заниматься? Вы ведь теперь больше не колдунья…

Елизавета ненадолго задумалась:

— Знаете, Всеволод… Меня, как ни странно, не очень-то и расстраивает, что я осталась без чар. Есть вещи, которые меня сейчас занимают гораздо больше. Ну, например, раз уж колдовские бури на острове подутихли, то, может, Митя опять способен со мной общаться? А меньше, чем через полтора года, у меня будет второе совершеннолетие — я смогу действовать свободнее и подумаю, как навестить родителей… Доучиться, опять же, надо… Короче говоря, буду жить!

— Замечательный план.

Она рассмеялась.

Добродушное солнце поднималось над городом.