Искупление Риза (ЛП) - Палмэрин Мэри И. - Страница 17

— Ты говоришь безумные вещи, сын… Ты… — пробормотал отец Салливан.

— Я говорю правду, а не ложь. Молись об избавлении от боли, отец, если это все, во что ты веришь, — пророкотал Риз, охваченный отвращением.

— Ты не понимаешь, что делаешь! — выкрикнул отец Салливан, и его голос разнесся по всей церкви. Глаза его наполнились слезами, и прежде, чем он смог осознать это, они потекли по его лицу. — Как? — выкрикнул он Ризу.

— Как ты причиняешь боль людям? Или как это делаю я? — ответил Риз и, дотянувшись до вуалевой занавески, отдернул ее в сторону, чтобы увидеть лицо отца Салливана. Он открыл завесу, чтобы взглянуть в лицо своему обидчику. Убийце его будущего. Человеку, который испортил всю его жизнь. Но это всего лишь вопрос времени, и все станет гораздо хуже.

— Я, я… — снова забормотал отец Салливан. — Я любил ее, — наконец признался он.

— Нет, отец Салливан. Вы никого не любите. Вы эгоист, способный только брать. Вы обкрадываете доверчивых. Вы создаете ад. Вы порождаете монстров. Небеса, на которые вы уповаете, пустой звук. Там чернота, потому что Рая нет. Я — ваше порождение. Вы превратили их в ужасных людей. Вы свели мою мать с ума. Вы заставили их ненавидеть меня. Каково это: понимать, что такой святой человек создал дьявола во плоти?

— Только не говори никому. Пожалуйста, умоляю тебя! — отец Салливан плакал, размазывая слезы и сопли по морщинистому лицу. Его артритные колени хрустнули, и он, встав со скамьи, оказался перед открытой ширмой, умоляя о прощении.

— Ты просишь избавить тебя от боли? У меня свой метод, — улыбнулся Риз. Он потянулся к своему ножу на боку, желая узнать каждую грязную темную деталь — все, что раньше было скрыто, — прежде чем вытрясти из него всю необходимую информацию о Рен. Риз знал, что такой секрет отец Салливан не сможет хранить слишком долго. Он знает, где она, и Риз собирается выяснить это. — И тебе предстоит узнать, как я избавляюсь от собственной боли, отец.

Тук-тук-тук. Риз вытащил свой нож с зазубренным клинком и подошел к двери исповедальни, за которой сидел отец Салливан. Острое лезвие посылало волны страха в каждую кость тела священника. Того самого человека, который был рукоположен вести за собой всех верующих, но создал непоправимый хаос, погубил будущее стольких людей, ни в грош не ставя человеческую жизнь.

— Тук-тук, отче. Готовы ли вы выйти и смыть с себя все грехи? — прошептал Риз, прижимаясь щекой к прохладному дереву.

Жужжание старого кондиционера — единственного предмета, подающего признаки жизни в этой огромной пустой церкви, — напомнило Ризу о дешевом мотеле и о жизни, которую он забрал. Он нечасто задумывался о тех девушках, которых убил. Одиннадцати девушках, если быть точным. Остальные были отпущены. Но почему-то Риз поймал себя на том, что думает о последней. Что за человек она была? Была ли она плохой или хорошей? Матерью или сестрой? Любовницей или женой? От этих размышлений внутри него начал подниматься гнев. Он не способен принимать людей близко к сердцу.

Что, черт возьми, с ним произошло? Риз приоткрыл губы, резко втянув в себя воздух. Это же он! Он! Это все из-за него, и Риз покажет ему последствия подобных грехов.

Риз прижал ухо к двери и наморщил лоб, прислушиваясь. Все его прежние тревоги улетучились, как только он услышал тихие всхлипы отца Салливана. Грудь едва не лопалась от распирающей ее гордости. Гордости за его способность воздействовать на человека, нанесшего ему непоправимый вред. Если у кого и есть шанс выжить, то только у Рен. Он нуждается в ней. И он найдет ее. Риз не был уверен в том, как поступит дальше. Он просто знал, что должен добраться до нее. Заставить ее понять, что не во всем случившемся есть его вина.

В том, что случилось на качелях.

В подвале.

В той ночи, когда погибли родители.

В той ночи, когда он кое-что забрал у нее.

Че-е-е-е-е-рт… При мысли об этом его член начал набухать под тканью штанов. Риз не мог больше это контролировать. Ему необходимо добраться до нее.

Свободной рукой он открыл дверь и увидел отца Салливана, стоящего на коленях и молящегося Богу, в которого Риз больше не верил.

— Пришло время выпустить правду на свободу, отче, — взгляд Риза стал таким острым, что мог бы разрезать стекло. Ненависть всегда окутывала его сердце, не давая почувствовать жизнь.

— Не делай того, о чем потом пожалеешь! Ты должен думать о месте вечного упокоения, Риз! О Небесах! — закричал отец Салливан, падая на деревянный пол исповедальни.

— Твои мольбы мне абсолютно безразличны. Вставай. Немедленно, — потребовал Риз.

— Ты не можешь заставить меня исповедаться в своих грехах! Я не стану этого делать. Ты не мой Бог! Я в ответе лишь перед Ним и Святым Духом!

Риз сжал свободную руку в кулак с такой силой, что хрустнули суставы, и слегка повернул голову, чтобы взглянуть на священника повнимательней. Он не сжалится над ним. Риз знал, что именно этого добивался отец Салливан. Он пытался вызвать жалость к себе и подтолкнуть его на путь к несуществующему месту.

К Раю.

Как это возможно? Всю жизнь Ризу туманили этим мозги, но даже доброта, в существование которой его заставляли верить, на самом деле обернулась злом.

— Встань, черт возьми! Ты думаешь, что сможешь убедить меня этим маленьким фарсом? Ты меня не знаешь. Позволь показать тебе, что у меня есть… — Риз с размаху опустил свой крепкий кулак прямо в лицо отца Салливана. Удар вышел звучным, словно пение падших ангелов в папском дворце. — Скажите мне, отец Салливан. Неужели жизнь и репутация для тебя важнее смерти? — спросил Риз, пока отец Салливан прикрывал рукой разбитую губу и пульсирующую от боли челюсть.

— Я не стану бросать вызов Богу в угоду тебе.

Отец Салливан представил все те ужасы, на которые мальчишка — нет, теперь уже взрослый мужчина, судя по виду, — был способен. Его самолюбие взбунтовалось от одной только мысли, что люди могут узнать о его тайнах. О его преступлениях.

— Ты расскажешь мне все, и я позволю тебе жить, — заявил Риз. И это было абсолютной правдой. Он планировал оставить его в живых, если Салливан расскажет ему все о матери. И о Рен…

С дрожащими губами отец Салливан поднял на Риза полный недоверия взгляд. Старость явно брала свое: дряхлое тело, глубокие морщины на лице и абсолютно седые волосы выдавали его возраст. На ум Ризу пришел его любимый цвет — тот, что символизировал и жизнь, и смерть одновременно. Как бы он смотрелся на этих седых как лунь прядях. Но он дал обещание и собирался выполнить его. Однако не все обещания выполнять приятно.

— Поднимайтесь, падре. Для начала вы расскажете, как у вас все началось с моей матерью. Я хочу знать каждую чертову деталь, вы, никчемный порочный человек. Все, в мельчайших подробностях.

Отец Салливан понимал, что не очень хорошо распорядился своей судьбой. Он не попадет в ту прекрасную обитель, свободную от вечной боли. Он закончит свое существование на тлеющих углях ада — в том самом месте, от которого предостерегал других. Он восхвалял тех, кто вел праведную, лишенную пороков жизнь, но сам всю свою жизнь был грешником.

Отец Салливан стоял и смотрел на двери в надежде, что кто-нибудь войдет, чтобы поставить свечу и помолиться, однако Риз заметил, как его полные слез глаза мечутся между ним и дверью церкви. Лицо Риза осветилось довольной улыбкой, словно у кота, поймавшего канарейку. И котом здесь был он сам, а отец Салливан — канарейкой. При всем его желании, ему не удастся перехитрить Риза. Он чуял это за версту, потому что последние десять лет сам выживал только за счет собственного безумия и изворотливости.

— Запри дверь. Я знаю, что связка ключей при тебе. Шевелись, — голос Риза звучал спокойно, но властно.

Отец Салливан бросил на него умоляющий взгляд. Риз кивком головы указал ему на большую двойную дверь. Отцу Салливану стоило огромного труда подняться, но Риз не стал помогать ему. Только не после того, через что заставил его пройти святой отец. Отец Салливан достал из кармана звенящую связку ключей и, протянув их Ризу, пошел следом за ним. Он запер дверь — для надежности еще и на цепь. Риз чувствовал себя непринужденно, понимая, что теперь они точно одни.