Бермудский Треугольник (СИ) - Казанцев Геннадий Николаевич - Страница 26

— Нравится? — галантно поинтересовался ухажёр.

— Обожаю!

— Кого? Ротару?

— Нет, Митхуна Чакроборти!

— Я тоже! — соврал Герман, не желая прерывать светскую беседу.

— А вы смотрели его «Мелодию любви»?

— Как же, конечно! — радостно поддержал пустую болтовню «почитатель» Болливуда и для убедительности добавил, — Давайте включим звук, сейчас будет моя любимая сцена!

Старый телевизор захрипел, наливаясь звуком, и гофрированный голос главного героя зашёлся в страстном диалоге:

— Мама, сегодня у меня знаменательный день, благослови меня! — сообщил дребезжащий динамик, озвучивая чернявого субъекта, протягивающего руки к старухе, утопающей в индийском наряде.

— Пой, Джимми, пой, как учил тебя отец, — душой! — со слезами на глазах заломив руки прошипела старуха.

Герман тяжело, но искренне вздыхает. Натали с блестящими он слёз глазами поворачивается к нему, отчего её оранжевые колготы подёргиваются многочисленными складками. Её кавалера вот-вот стошнит. На помощь приходит суетящийся рядом друг.

— Говорят, Баббар Субхаш собирается снять вторую часть «Танцора диско».

— Не может быть! — в унисон взрывается парочка у телевизора.

— Да! А что вы хотели?! Весь прогрессивный мир ждёт продолжения. В новой картине героиня с шестью детьми уходит от Джимми к другому.

— Какой ужас! — кричит Натали, картинно вскидывая руки.

— Ребята, к столу-у-у! — зовёт гостей радушная хозяйка, прерывая общение знатоков индийского кинематографа.

Однако не успели гости встать с кресел, как в комнату влетела симпатичная черноволосая женщина, а за нею в проёме с букетом гвоздик появился неуклюжий бородатый блондин в очках.

— Ой, Альбиночка, какие вы умнички!.. О-о-о, и тортик! Я так люблю «Ленинградский»! Ерофеюшка, проходи… Ты с гитарой?.. А где Оля с Мишей?.. Уже идут?! Ой, я так рада, так рада!

Пользуясь замешательством, Поскотин усаживается в дальнем углу стола в надежде избавиться от девицы в сморщенных колготках.

— Герочка, что же ты стесняешься, садись с Наташенькой, она у нас не кусается! — пропела хозяйка, замечая его перемещение.

«Лучше бы укусила!» — подумал в сердцах расстроенный гость, возвращаясь к «подарку».

Вдруг — новый взрыв эмоций и в гостиную входят Ольга с высоким статным мужчиной. У Германа почему-то ёкает в груди и начинает тоскливо сосать под ложечкой. Его состояние не ускользает от внимания Наташи.

— Ништяк, да?!

— Что? — кривится Поскотин, не выносящий вульгарных слов.

— Не что, а кто! Ольга, говорю, клёвая женщина!

— М-м-м…

— Не прикидывайся! По ней все мужики сохнут!

— Ну, я, положим — «не все»… — пожимая плечами, отвечает Герман, — и по чём тут, собственно, сохнуть?

— У тебя что, сдвиг по фазе?! Да она у любой бабы мужика отвадит! И своего Мишку у прежней увела! А теперь, посмотри, какая пара!

— Достойная…

— Досто-о-ойная, — передразнивает Наталья. — Не то слово. Идеальная! Друг другу как ключик к замочку подходят.

— Да-а-а, с моей отмычкой там делать нечего…

— Я уж вся обзавидовалась! — продолжила Натали, не обращая внимания на ремарки кавалера. — И оба с гонором. Мишенька — тот, как кремень! А Ольга… Ольга — вулкан!

Словно подтверждая её слова «вулкан» взрывается.

— Ращупкина, сучка, ты что оделась как проститутка?!! — вскипает и хрипит Ольга. Женщина испепеляющим взглядом смотрит на «подарок».

— Я… я…

— Баранка от руля! Надька, дай этой дуре своё платье, а то ей трусы прикрыть нечем!

Герман — в трансе! Веник вежливо ржёт. Михаил разрезает ленточки торта «Птичье молоко» и вручает его хозяйке. Посрамлённая Натали скрывается в спальной. Вскоре она выходит в длинном не по росту сарафане и стираной кофточке. Пока любительница индийских фильмов переодевалась, Поскотин успел познакомиться с Альбиной, её мужем Ерофеем и Михаилом. Если Ерофей долго тряс его руку, изрекая из-под бороды дежурные вежливости, то статный Михаил протянул свою крепкую ладонь и лишь позволил за неё подержаться.

— Ну, вот и славненько! Все познакомились! — «крякнула» Ольга, усаживаясь на середину стола. — Миша, а ты что ко мне мостишься? Давно не виделись? Пусти на своё место Германа, а сам — иди к Ращупкиной, пока она всех гостей не распугала!

Величественный Михаил, скрипя рассохшимся стулом, присаживается по левую руку от Германа. Поскотин в жутком замешательстве с надеждой глядит на друга, который, сидя напротив, благодушно обсасывает маслину. Уловив его встревоженный взгляд, Мочалин ласково подмигивает и, первым поднимает бокал. Когда у «Предводителя обезьян» бывало хорошее настроение, он мог без умолку нести околесицу до первых признаков мозгового паралича у своих слушателей. В этот вечер его настроение было отменным. Пока он рассыпался в комплиментах хозяйке, гостям и всему этому дому, его друг, как породистый пёс — парное мясо — вдыхал исходящий от соседки аромат «Пани Валевской». Он украдкой наблюдал за её подвижной мимикой, уверенными движения за столом; вслушивался в шуршание её накрахмаленной плиссированной юбки и вообще чувствовал себя бродягой, случайно зашедшим на чужую свадьбу.

— Короче, Вениамин, за кого пьём? — прервала распалившегося тамаду Ольга. — И, не дожидаясь ответа, резко поднялась. — Надюша, милая, за тебя! Дай тебе Бог огромного счастья и покладистого мужа!

Красавец Михаил ритмичными движениями челюсти перемалывал тощую курицу, запивая дичь красным вином. «Да-а-а, — мысленно восхитился своим соседом опечаленный Герман, — породистый мужик, нечего сказать! Такого разве что кувалдой можно успокоить!» Внезапно Ольгин муж отставил птицу, вытер губы и взглянул на него.

— Ты с которой тут будешь?

— Не понял, — ошалело выкатив глаза, ответил Поскотин.

— Которая здесь твоя?

— Наверное, эта… Ращупкина, а что?

— Не повезло! Брось её, брось, говорю, пока до греха не довела. Хочешь, познакомлю тебя с Вероникой. Та, хотя и резковата, но если в душу пустит — твоя соловьями запоёт.

— Спасибо на добром слове. Только эта Вероника на прошлой неделе за один час всю мою душу на изнанку вывернула!

Михаил рассмеялся и, похлопав Германа по плечу, доверительно сообщил:

— Нравишься ты мне. Зря Ольга на тебя напраслину возводит, будто никчёмный ты, да и работа у тебя не из престижных.

Сосед горестно вздохнул, пытаясь увильнуть от содержательного разговора.

— Так где, говоришь, работаешь? — снова навис над ним породистый Михаил.

— Там! — неопределённо махнул рукой Поскотин.

— Ясно. В «ящике», значит. Ну, стало быть, при хорошем окладе.

Герман сокрушённо развёл руками.

— Что, и у вас не платят? Куда страна катится, если и на оборонку денег не хватает?.. А должность какая?

— Мэ-Нэ-Эс.

— Да как ты только выживаешь?! Сейчас любой дворник больше получает!.. Может, диссертацию пишешь, или сразу в руководство метишь?

— Пишу помаленьку…

— Э-э-эх! До чего народ непрактичный пошёл! А, может, к нам на завод пойдёшь? В механике что-нибудь понимаешь?

Герман, которому стало до слёз жалко себя, неопределённо покрутил головой.

— Милый ты мой, — совсем расчувствовался Михаил, — что же ты с собой делаешь?! Хоть усыновляй тебя! Пойми, для таких, как ты, и Ращупкина за королеву сойдёт… Нельзя, друг, расслабляться, честное слово! Возьми себя в руки, соберись с мыслями, выбери цель и вперёд!.. — Михаил выразительно вытер губы и продолжил, — Возьмём, к примеру, меня. В институте из троек не вылазил, а сейчас — ведущий инженер крупного завода!

Поскотин с искренней завистью посмотрел на него.

— И не надо… не надо мне завидовать, — словно прочтя его мысли, продолжил сосед. — Время ты, конечно, упустил, но ничего, пойдёшь к нам в ОРС. Начнёшь с учётчика, потом дорастешь до товароведа, а там, глядишь, и женщины к тебе потянутся! Пойми, друг, нынче им всякие там учёные ни к чему. Будешь при деньгах — любая замуж пойдёт. Да, кстати, сколько ты сейчас получаешь? Рублей сто двадцать?