Счастливчик (СИ) - Солодкова Татьяна Владимировна - Страница 75

Ночь проходит плодотворно, я дописываю программу. Три раза подставляю голову под кран с холодной водой, чтобы не уснуть. Плюс двести отжиманий за четыре подхода, и сон удается побороть.

Капли у Джорджа отличные. Очередной холодный душ и они — и наутро я выгляжу вполне себе бодрым.

Завтрак в компании Гая и Изабеллы, и уношусь на склад.

Осталась механика — справлюсь.

— С тобой все окей? — спрашивает уже под вечер Вилли, за день ни разу не посмевший меня отвлечь.

Стою на коленях, в зубах отвертка, в руках "лапа" робота с щеткой на конце, пытаюсь приделать конечность к корпусу. Поднимаю голову и вижу настороженный взгляд.

— Угу, — мычу, отвертка мешает, но отложить ее некогда. Я должен сегодня закончить с первым экспериментальным экземпляром.

— Ну-ну, — бормочет Вилли и отходит от греха подальше.

Мда, наверное, видок у меня тот еще.

— Как день? — спрашивает Изабелла за ужином.

Замечаю, что ее взгляд направлен куда-то вниз. Прослеживаю: у меня рука с вилкой дрожит. Черт.

— Хорошо, — уверяю. — Просто отлично.

— Я так и подумала, — произносит спокойно, но все еще не сводит глаз с дрожащей вилки.

Осторожно кладу столовый прибор на салфетку. Может, я не очень-то и голоден?

Изабелла внимательно следит за каждым моим движением, но молчит. Чего-то ждет, но моя голова уже отказывается соображать и гадать чего именно.

— Завтра можем с утра съездить на рудник, — говорит она через некоторое время. — Ты же хотел уточнить подробности процедуры добычи?

Гай тут же вскидывает голову, но потом снова возвращается к еде. Не просит снова взять его с собой — хватило, насмотрелся.

— Да, — киваю, — было бы отлично. Только на склад заскочим, кое-что возьму?

Изабелла немного удивляется, но не возражает.

— Хорошо.

Хорошо бы, если хорошо, но пока как-то не очень.

— Мама, а тот рабочий выжил, с ним все нормально? — вдруг спрашивает Гай, закусывает губу, напряженно ждет ответа.

Тоже перевожу на нее взгляд. Молчу, просто смотрю.

Изабелла вздыхает, ласково гладит сына по волосам.

— Нет, милый. Он умер от болевого шока. Его не смогли спасти.

Вилка Гая выпадает из пальцев и со звоном летит на пол, а мальчик так и сидит и смотрит на мать огромными глазами. Так же молча, наклоняюсь и поднимаю прибор, кладу на стол.

— Но как же так, мам? — едва ли не со слезами.

— Так бывает, сынок, — очень убедительно говорит Изабелла. — Опасное производство, ты же знаешь.

Гай шмыгает носом, вздыхает.

— Жалко его.

— Так бывает, — повторяет мать и красноречиво качает головой, поймав мой взгляд: предупреждает, чтобы оставил при себе предположения, от чего на самом деле скончался рабочий.

Молчу. Отвожу глаза.

Изабелла стоит спиной к дверям склада и разговаривает по коммуникатору. Воротник пальто поднят, распущенные волосы треплет ветер. Она поворачивается и замирает.

— Изабелла? Изабелла? — приглушенно доносится из динамика коммуникатора, но та только опускает руку вниз, даже не удосужившись сбросить вызов.

— Что это? — спрашивает, напряженно вглядывается в робота, которого мы с Вилли выкатываем на улицу.

— То, что ты просила, — уверенно заявляю, игнорируя скептицизм в ее голосе.

Изабелла подходит ближе, обходит мое творение по кругу, хмурится, качает головой — не верит. Согласен, выглядит мой первый экземпляр не очень, потому как собран сразу из восьми других моделей.

— Ты хочешь сказать, что ЭТО будет работать? — совсем неуважительно тычет пальцем в сложенную "лапу" со щеткой на конце. — Что это вообще?

Замечаю, как Вилли поспешно отворачивается, пряча ухмылку. Но Изабелла и не смотрит в его сторону, все ее внимание приковано к роботу.

— Поехали, испытаем, — настаиваю, — потом обговорим.

Эту ночь, не считая двух часов, которые таки выделил на сон, я провозился с "начинкой" для робота и адаптацией написанной вчера программы конкретно под этот экземпляр. Не для того я столько мучился, чтобы Изабелла фыркнула и завернула сделку только потому, что мое изделие выглядит не особо впечатляюще (или, может, в ее понимании, наоборот, чересчур впечатляюще).

— Ты фантастики пересмотрел? — голос Изабеллы звучит даже сочувствующе. Кажется, еще немного, и она предложит мне прилечь с компрессом на лбу. — Почему у него восемь рук и три… ноги?

А еще две "гусеницы". Знаю-знаю, вид не ахти, но я предпочел запихать в экспериментальную модель все, что только можно, чтобы потом не пришлось переделывать. Куда проще — опробовать на месте и уже знать, какие функции не понадобятся, а какие детали следует убрать из следующих конструкций.

— Поехали, — повторяю. — Все покажу.

— Ну, знаешь… — начинает Изабелла, потом отмахивается. — Ладно, поехали.

Кажется, она уже ломает голову, как будет объясняться с руководством, которое напрасно обнадежила. Отходит к флайеру и ждет, когда мы с охранниками загрузим моего восьмилапого друга в багажник.

— Эта штука правда будет работать? — шепотом спрашивает Вилли.

— Еще как, — обещаю.

Во взгляде Вилли куда больше веры в меня, чем у Изабеллы. Хотя кому, как не ему, знать, что все эти дни я действительно вкалывал как проклятый, а не просто сидел и крутил гайки.

В этот раз спускаемся по другому шахтному столбу на грузовом лифте, так как робот весит слишком много для транспортировки в пассажирском.

Изабелла молчит с самого отлета от склада. Время от времени бросает на меня красноречивые взгляды, но сдерживается. Вилли и его напарник (он не представился, и я понятия не имею, как его зовут) спускаются вместе с нами.

По выходе из лифта они грузят робота в вагонетку и катят его к забою. Сначала думаю сообщить, что на своих "гусеницах" он будет ехать куда быстрее, но потом отбрасываю эту идею. Изабелла сказала катить — значит, пусть катят.

Нас встречают удивленными взглядами все находящиеся в забое — как рабочие, так и охранники. Плечи Изабеллы напряжены, губы плотно сжаты, и вообще, вид у нее такой, будто она готова провалиться сквозь землю (думаю, не стоит ей напоминать, что мы уже под землей), мало того, что не верит, так еще и стыдится.

Осматриваюсь. Все вокруг замерло, работы встали, на нас и на Восьмилапа устремлены сотни любопытных глаз.

— Есть здесь бригадир? — спрашиваю, вертясь на месте. — Главный?

Изабелла меня не останавливает, молчит. Стоит, обхватив себя одной рукой под грудью, второй подпирает подбородок. Мне кажется, она намеренно выбрала такую позу, чтобы быстро закрыть ладонью глаза и не видеть позора собственного сына. Смешно, честное слово.

— Я сегодня главный, — выходит вперед один из охранников.

Лицо знакомое, это один из тех, кто был в экспедиции, захватившей "Старую ласточку".

— Шон, — говорю, демонстрируя чудеса хорошей памяти, — я спрашиваю главного по добыче синерила, а не по надзору.

От моего наглого тона Шон шире распахивает глаза и вопросительно смотрит на Изабеллу. В ответ на его немую мольбу осадить меня, она лишь пожимает плечами, предпочитая не вмешиваться.

Шон скрипит зубами, но не спорит, вытягивает шею, устремляя взгляд куда-то мне за спину.

— Холланд, — кричит. — Иди сюда.

К нам подходит невысокий худощавый мужчина, больше похожий на профессора, нежели на работника рудника. Равнодушно скользит по нам взглядом, ждет дальнейших распоряжений. Кажется, долгая работа здесь учит не задавать лишних вопросов.

— Спрашивай его, — говорит мне Шон.

Мужчина, как механическая игрушка, поворачивается ко мне. Не хватает только склонить голову, сложить ладони на уровне груди и сказать: "Слушаю и повинуюсь".

— Здравствуйте, — вежливо обращаюсь к нему, от чего на его лице, наконец-то, появляются хоть какие-то эмоции: брови чуть приподнимаются в удивлении. — Меня зовут Тайлер, — представляюсь так, как привык, а заодно так, как меня знает экипаж "Ласточки". — Как я могу вас называть?