Товарищ гвардии король (СИ) - Николаев Владимир Сергеевич - Страница 17

        В наш город въехал странный хиппи на хромом ишаке.        Носили вербу, в небе ни облачка.        Он говорил нам о любви на арамейском языке,        А все решили: косит под дурачка.

        Ему сказали: - "Братан, твои призывы смешны,        Не до любви, у нас программа своя.        Идёт перфоменс под названьем "Возрожденье страны".        Часть вторая. Патетическая.        Тимур Шаов.

        Где-то в Баварии.

        Абрам Рубинштейн с опаской смотрел на готовящегося к процедуре излечения Бадму Долбаева и недоумевал. Это почему товарищи генералы, аж целых три, не остановят творящееся мракобесие? Сам он, будучи девяностопроцентным атеистом с лёгким уклоном в ортодоксальное православие, раньше относился к подобным действиям достаточно равнодушно, но когда дело дошло до экзотических процедур над командиром, заметно обеспокоился. А вдруг повредит? О том, что можно остановить начинающуюся гангрену странными манипуляциями с большой кожаной флягой и невнятным бормотанием, и речи быть не могло.        Тем временем танкист (хоть это немного успокаивало Абрама) зачем-то нахлобучил на свою голову задом наперёд помятую генеральскую фуражку, обрызгал с головы до ног лежащего на носилках фон Такса и протянул руку за водкой. Чёрта с два Рубинштейн бы её отдал, но под требовательным взглядом генерал-майора Архангельского оторвал от сердца запечатанную белым сургучом бутылку. Перед началом церемонии, не веря в её успех, он предлагал использовать спирт, но Бадма отказался. Дескать, европейские духи слишком нежные и хрупкие, и при воздействии более крепких напитков могут быть буйными и непредсказуемыми. Пришлось пожертвовать неприкосновенным запасом.        Королевский механик-водитель беспокоился напрасно - бережливый бурят налил полный стакан, но выплеснул из него только по несколько капель на каждую сторону света. Потом сделал небольшой глоток и протянул водку генералу Архангельскому, как самому старшему.        - Выпить надо, однако. Всем.        Эта часть лечения понравилась Рубинштейну больше предыдущей. Особенно потом, когда ритуал совместного распития стакана закончился и Бадма предложил закрепить успех.        - Теперь много пить надо. Иначе злой дух, который из короля выйдет, в нас залезет.        - Да я этих духов по три десятка перед завтраком... - пробурчал генерал Раевский, похлопав по странного вида автомату.        - Что, отказываешься? - удивился третий генерал, который Абраму так и не представился. В стёклах его пенсне отражалось и подмигивало пламя костра.        - Что значит, "отказываюсь"? - Изяслав Родионович нахмурил брови. - Водку буду, но не из-за боязни какой-то нечисти, а из принципа. Мне, Лаврентий Павлович, не пристало... Ну, ты понимаешь.        - Зря, - в голосе генерала в пенсне прозвучало искреннее сожаление.        - Думал, тебе больше достанется? Фигушки.        - Да я не о том. Понимаешь, Изяслав Родионович, не чувствуешь ты самой сути, в корень действа не зришь. Это же не просто пикник какой на обочине, тем более таковым и не является... Вот скажи - отчего русский народ водку пьёт?        Раевский задумался. Видимо, Лаврентий Павлович собирался подвести философскую базу под намечающуюся гулянку. Надо же, а на первый взгляд про него такого и не подумаешь - интеллигент интеллигентом. Стёклышки поблёскивают, лысина опять же... Как есть профессор какой-нибудь биологии из Конотопского университета. Впрочем, кто знает, может быть, именно профессора и бухают всё свободное от науки время.        - Не так уж много пьёт русский человек, - вступился Изяслав Родионович за репутацию родного народа. - Разве что с устатку, после бани, в праздники. Да с получки если чекушку возьмёт. Или там от простуды. Не сравнить с теми же французами. Вот кто квасит по-настоящему. Немцы ещё... По объёму вроде и немного, но если засчитывать по результату - рекордсмены.        - Товарищ король не такой! - Абрам Рубинштейн не дал в обиду Его Величество.        - А вы, товарищ сержант, не путайте добропорядочного баварца, два года как русского, с разными прочими гансами. Король бы не одобрил. И народ его в том поддержит. Вы когда-нибудь слышали о диких оргиях, устраиваемых пруссаками ежегодно близ Мюнхена? Нет? Эх, молодёжь...        - Простите, товарищ генерал-майор, но я провёл молодость в Америке.        - Вот! - Раевский указующе наставил палец, и Рубинштейн поёжился. - Вот они, недостатки американского образования.        - Изя, - недовольно произнёс Лаврентий Павлович, - мы отвлеклись от темы, и ты не ответил на мой вопрос.        - Какой, о пристрастии русского человека вот к этому? - генерал посмотрел на костёр сквозь стакан и медленно, сквозь зубы, выцедил его. - А нету никакого пристрастия, товарищ Берия. Всё зависит от моего желания. Захотел - выпил. Спроси у Гавриила Родионовича, как мы с ним в Сирийской пустыне... Или на Синае. Воды не было, не то что водки. И представь, обошлись.        - Сравнил, - хмыкнул Лаврентий Павлович. - Вы с товарищем Архангельским не совсем... хм... Не о вас речь.        - О ком же? Или я чего-то не понимаю, или ты сам запутался.        - И вовсе не запутался.        - Конечно, вы, опричники, всегда отличались хорошей памятью.        - Я опричник? - товарищ Берия тонко улыбнулся. - А вот в письмах князя Курбского...        - Курбский врёт! - Изяслав Родионович отчего-то покраснел.        - Да, но...        - И он врёт! - рассердился Раевский. - Слушай, Лаврентий, ты специально всех от сути вопроса уводишь?        - Какого?        - Про русский народ и водку.        - А кто меня всё время перебивал?        - Может быть, это Курбский перебивал? - робко предположил Абрам, который очень не хотел, чтобы ссорились генералы. Крайним-то всегда останется сержант. - Мне его фамилия сразу не понравилась. Это не родственник Троцкого будет?        Генерал-майор Берия неожиданно поперхнулся и долго кашлял. Потом, сняв пенсне и вытерев выступившие слёзы, ответил:        - Возможно, вы и правы. Такую гипотезу историки ещё не рассматривали. Надо будет подсказать Михаилу Афанасьевичу.        - Не шути так, Палыч, - подал голос товарищ Архангельский, до этого молча поджаривавший на костре ломтик сала. - Тебе ли не знать, на что способен отмороженный талант в своей беспощадной любви к Родине. Давай лучше о бабах. Или о водке.        - Да, действительно, - согласился Лаврентий Павлович. - На чем я остановился? А, вспомнил. Так вот, русские люди пьют от своего большого благочестия. Кстати, товарищ Чкалов, не задерживайте стакан. Именно из стремления к чести и благу пьём эту гадость.        - Да? - удивился Валерий Павлович. - Нам раньше только о страхе Божьем рассказывали.        - Это будущие троцкисты уже тогда вредили, - Берия поправил пенсне. - Какой страх? Бога не нужно бояться. Вот вы его боитесь? Что же плохого сделал вам Господь? Нет уж, помолчите, а то опять... Его даже любить не обязательно.        - Постойте, а кого же тогда?        - Как это кого? Любите жену, детей, родителей. Родину любите. Мало? Так какого же хрена ещё надо? Кошку с собакой заведите, канарейку. Скажу вам честно, Валерий Павлович... Не нужно его бояться или любить - он помощи нашей ждёт.        - Сложно всё это, товарищ генерал-майор.        - Ничего подобного. Просто оставайтесь человеком. И достаточно. На первое время достаточно.        - А потом?        Берия кивком поблагодарил Бадму Долбаева, передавшего ему стакан, и ответил:        - И потом тоже.

        Житие от Гавриила

        Что-то Лаврентия Павловича в теологию потянуло. Дело, конечно, полезное и нужное, не зря же богословие ввели в обязательную программу для слушателей академии имени Фрунзе, а количество военно-духовных семинарий за последнее время увеличилось втрое. Но говорить об этом не место и не время. По моему мнению. Разумеется, у товарища Берии могут быть свои взгляды на столь важный вопрос. Да, скорее всего, и есть. И я их уважаю - Лаврентия Павловича и его взгляды.        Несмотря на тяжёлую судьбу, предательство тех, кому верил, вываленную на могилу грязь, он сохранил главное - любовь. Смотрю и удивляюсь - в Лаврентии нет ненависти, нет этого перегноя страха. Отненавидел и отбоялся... Да и был ли он, тот страх?        Ладно, лирика всё это. Важнее то, что с ним я за спину спокоен. А если Палыч с Израилом в паре, так вообще несокрушимая мощь. И пожнут, и посеют, и вспашут. Несмотря на кажущиеся различия и постоянные споры, убьют любого, кто усомнится в их миролюбии. И всё с любовью и всепрощающей улыбкой.        - Вот объясни, товарищ Берия, что ты понимаешь под благочестием? - требовательно спросил Раевский. - И как оно согласуется с водкой? Читал, помнится, одну версию. Так там питие оправдывается большой набожностью. Дескать, из-за многочисленных постных дней русские люди вынуждены есть пищу грубую и тяжёлую для желудка, а водка весьма способствует пищеварению.        - Как вариант, - согласился Лаврентий Павлович. - Даже не вариант, а вывод на основе практики. Приемлемо как одно из объяснений. Но на самом деле немного не так. Водка, в разумных пределах, естественно, обеззараживает организм и душу от мелких бесов и прочей нечисти. К сожалению, как и всякое лекарство, в больших дозах она становится ядом. Бесы, конечно, вымирают, но не столько от лечебного эффекта, сколько от голода, потому что убитая передозировкой душа в пищу им уже не годится.        - Постой, - перебил Раевский, - по-твоему, алкаши являются самыми безгрешными людьми на земле?        - Я разве так сказал? Наоборот, наличие души и является определяющим человека признаком. А при её потере... Труп, ходячий, но труп.        Впечатлённый новой информацией Рубинштейн с опаской посмотрел на протянутый ему стакан.        - Не бойся, Абрам, мы же в меру, - ободрил Изя. - Правда, Лаврентий Павлович?        - Причём здесь мера, Изяслав Родионович? - Берия подмигнул королевскому механику-водителю. - Мы пьём за здоровье товарища фон Такса, а за други своя и душу положить не жалко.        Успокоенный Рубинштейн осушил стакан в три глотка, не почувствовав вкуса. Для короля не только души, вообще ничего не жалко!        - А вот скажите, товарищи генералы, - слегка захмелевший, а потому храбрый Абрам задал мучивший его вопрос. - Вот вы наверняка коммунисты, подозреваю, что даже живого Ленина видели, а разговариваете о вещах, историческим материализмом не признанных. Как соотносятся вера в передовую марксистско-ленинскую теорию и та же вера, но в бесов и нечистую силу? Существование души, да, оно доказано и прописано в Конституции. Но остальное?        - Эвон как вас нахлобучило, молодой человек, - со странной смесью одобрения и лёгкой зависти к юным годам танкиста произнёс Лаврентий Павлович. - И Карла Маркса сюда приплели. Вообще, какое отношение имеет этот отъявленный русофоб к светлой идее построения коммунизма в Советском Союзе? Что он путного сделал для России, если не считать невнятного разделения общества на пролетариат и буржуазию?        - Но товарищ Ленин говорил... - попробовал возразить Рубинштейн.        - Владимир Ильич велик, бесспорно, - Берия не стал разочаровывать собеседника и открывать всю глубину своих познаний. - Но его обманывали. Знаете, это у нас традиционно - бояре обманывают царя, царь ничего не знает, народ безмолвствует. А потом какие-то сволочи разбудили Герцена.        - Простите?        - Это я так, о своём. Так вот... Товарищ Ленин, при всей своей великости, которую отрицать не только очевидная глупость, но и грех... Да, молодой человек, он имел существенный недостаток - удивительную доверчивость. Поэтому все его обманывали. Сначала Маркс с Энгельсом, потом Плеханов с Мартовым, Надежда Константиновна... Нет, это мы, пожалуй, опустим. Потом были Троцкий, Каменев и Зиновьев. Врали, нагло врали, глядя прямо в добрые и ласковые глаза вождя мирового пролетариата. А сам он хороший! И отрицать сей отрадный факт может только последний негодяй. Надеюсь, юноша, вы к ним не относитесь?        - Никак нет, товарищ генерал-майор!        - И это радует. Так что не нужно мне тут рассказывать про передовые теории. Только мы, верные ленинцы, знаем - Владимир Ильич непогрешим, несмотря на отдельные недостатки. А про Маркса забудьте. Понятно объясняю?        Растерянный Рубинштейн кивнул.        - Что же касается существования разной нечисти и бесов, - продолжил Лаврентий Павлович, - то этот факт советской наукой давно уже не отрицается. И доказательства тому общеизвестны. Вы, товарищ сержант, когда-нибудь Троцкого видели?        - Никак нет!        - Вот! А он есть. Так что не надо приписывать мне пошлую мистику. Мы материалисты, как и полагается настоящим большевикам. А то, что некоторые буржуазные недобитки, в силу своей ограниченности не способные понять суть тонких материй, объявили мистикой, существует на самом деле.        Абрам проникся пониманием буржуазной неполноценности и с опаской огляделся вокруг. И где они тут, эти невиданные им, но ведомые передовой советской науке материи? Пусть только вылезут, и настоящие большевики (а по мнению Рубинштейна каждый уважающий себя танкист таковым является) научат их чистить репку поперёк чешуи. А это не они ли лезут?        Бадма Долбаев еле успел перехватить руку потянувшегося за гранатой Абрама и пояснил, указывая на появившуюся над кустами огромную орлиную голову:        - Это свои, однако. Ехэ-шубуун прилетел. Мне пора.        - Ты куда собрался? - удивился Израил. - Хорошо, вроде, сидим.        - Надо, - бурят развёл руками. - Мне дали всего четыре часа. Если не вернусь на место взрыва своего танка - совсем сдохну. Тонкие материи, однако.        - А как же фон Такс?        - Утром как новый будет, - заверил Бадма. - Шаргай-нойон обещал.        Изя кивнул в ответ:        - Этот врать не будет, в отличие от Маркса. Хороший дядька, я у него в своё время уроки сабельного боя брал.        Интересно, а мне такие этапы жизненного пути моего напарника неизвестны.        - Когда успел? Почему не знаю?        - А ты занят был, - заржал Израил. - Во глубине сибирских руд после побудки Герцена. Кстати, а кого недавно Лаврентий Павлович сволочью назвал?        - Троллите потихоньку, коллега? - ядовитым голосом поинтересовался Берия. - Я имел в виду декабристов, а Гавриила Родионовича, если мне не изменяет память, по этому делу в январе арестовали. Так что учите матчасть, Изяслав Родионович.        - Слив засчитан, - опять засмеялся Изя.        - Отставить разговоры! - пришлось прикрикнуть на подчинённых. - Или вы забыли, что такое государственная и военная тайны? Лаврентий Павлович, возьмите со всех подписки о неразглашении.        - И с орла?        - С него в первую очередь. Выполнять!        - Есть! - коротко ответил Берия и потянулся к замаскированному ноутбуку.        - Вручную, - напомнил я. - И перьевой ручкой. Не плодите анахронизмов, товарищ генерал-майор.