Маффин (ЛП) - "Mahsa" - Страница 10

— Я опоздал, мне очень жаль, — я остановился в нескольких футах от его стола. На самом деле ни хрена я не сожалел, но в тот момент эти слова показались мне очень в тему.

— Жаль? — сузив свои тёмные глаза, он посмотрел на меня в упор, и моё сердце на мгновение остановилось. Отлично, твою мать! Какой смысл расшаркиваться, если он и дальше собирается меня унижать.

— Нет, — честно ответил я, спровоцированный его тупым вопросом. — Я вообще не хотел приходить, но еще меньше мне хотелось, чтобы ты натравил на меня своих волкодавов. Честно говоря, я понятия не имею, зачем пришёл.

— Как я уже сказал… — опустив бокал, Эшер медленно поставил его на подставку. На этот раз кубики льда не зазвенели, но я уловил в их блестящих гранях отражение собственной чумазой физиономии. — У меня образовался неоплаченный долг. Я обязан тебе жизнью. И я намерен отплатить.

Этот парень реально мог нагнать жути. Я до сих пор не привык к его пустому голосу, который, впрочем, не имел ничего общего со скучным менторским тоном среднестатистического учителя истории.

— Ты ничего мне не должен, — сам не знаю, зачем, сказал я.

Мне бы воспользоваться его словами, ведь было очевидно, что он очень богат, но я хотел, чтобы этот человек просто исчез из моей жизни.

— Я не спасал тебе жизнь, а просто позвонил в “Скорую”. Я не делал искусственного дыхания и отравленное лезвие из тебя не вытаскивал. Я просто тебя нашёл. И это не значит, что теперь ты обязан мне жизнью.

— Ты позвонил, — кивнул он, делая акцент на этих словах.

— Ну да… — всё больше раздражаясь, сказал я. Своей холодной собранной манерой разговора этот парень прижал меня к стенке.

— Ты мог забрать мой телефон, раздеть меня и оставить там умирать, — отметил он. Я никогда так не поступал, но вдруг пожалел об этом. Нужно было бросить его в том глухом переулке.

— Ну… да, — нахмурился я. Та ночь чётко отпечаталась в моей памяти, но это по-прежнему не означало, что он хоть что-то мне должен.

— Ты этого не сделал, — продолжил он. Повторенье — мать ученья? Я понял, приятель, давай дальше.

— Да, отлично. Спасибо, что напомнил, а то я уже как-то подзабыл. У тебя поразительная память. Браво, я впечатлён, — усмехнулся я. — И что теперь? Дашь мне денег или ещё какую награду?

Я перестал улыбаться, и он, должно быть, заметил — что-то не так. Любой другой человек, учуяв халяву, уже прыгал бы до потолка, я же настойчиво отказывался от неё. Мне не нужны подачки. Мне не нужна благотворительность. И если он, в конце концов, что-нибудь мне даст, то я без колебаний верну это обратно.

— Да, — произнёс он после долгой паузы. Я подумал, что за это время могла бы родиться тройня.

— Вот здорово, и что это будет?

— А чего, по твоему мнению, ты заслуживаешь?

Над этим нужно было поразмыслить. На самом деле — ничего. Но что же, он думал, я попрошу? Пару тысяч? Миллион? Его первенца?

— Сколько же ты стоишь? — усмехнулся я.

Он выгнул брови, удивлённый моей растущей как на дрожжах дерзостью. Его пальцы обхватили бокал и легонько встряхнули. Кубики льда звякнули вновь.

— Много, — признал он.

Да ты что? Никогда бы не подумал!

— Много, значит… Так вот, раз я спас тебе жизнь, то получить должен столько же, сколько она стоит. Можешь выписать мне чек, — засиял я, неожиданно довольный собой. Деньги я отдал бы Анне: на кухню в закусочной нужна была новая плита, да и стены в общем зале не помешало бы перекрасить. Правда, я понятия не имел, как объяснить, откуда у меня взялись эти деньги.

— Нет, — как ни в чём не бывало, сказал он. Эшер ответил так неожиданно, что сначала я решил, что просто его не расслышал.

— Нет? Что значит “нет”? Ты только что рассказал всю эту хрень о том, что ты мне жизнью обязан и хочешь отплатить. Так, плати, мать твою за ногу, плати. Гони бабки и проваливай на хрен из моей жизни! — закричал я, топнув ногой.

Внезапно по холодной маске его лица пробежала трещина: губы дрогнули в улыбке и, опустив бокал обратно на подставку, он медленно наклонился в своём кресле вперёд. Взгляд его тёмных арктических глаз остановился на мне. В который раз я задумался, как же называется этот их цвет.

— Чего лыбишься? — отрезал я, изо всех сил стараясь говорить угрожающе грубо. Но вместо этого мой голос сорвался, а он это заметил.

— Хмм, мы зашли в тупик, — заявил мерзавец.

— Какой ещё тупик? Нет тут никакого тупика! Да ты просто долбаный псих с биполярным расстройством личности, которому до чёртиков надоела его скучная жизнь. Вот ты и играешь со мной, верно? Бьюсь об заклад, что никто и не собирался тебя грабить. Ты просто не тех людей разозлил, потому что богатенький мальчик любит поиграть в азартные игры. А может, ты пытался совершить самоубийство, потому что тебе осточертели и твои деньги, и люди, готовые за них ноги тебе облизывать? Или задницу. Не знаю, какой уж там у тебя фетиш, но ты, наверняка, можешь купить себе всё, что пожелаешь. В том числе и развлекуху. Так что не лезь в мои дела, лады? — выпалил я в отчаянии, послав к чёртовой бабушке все приличия.

Я сказал что-то такое, что его зацепило. В один миг улыбка канула обратно в небытие, и одним элегантным движением мужчина поднялся с места. Обойдя стол, он приблизился ко мне. Я сделал несколько шагов назад. Слишком свежа ещё была в моей памяти картина того, как он душит меня позади китайского ресторанчика. Я не планировал снова попадать в его лапы. Но не всем нашим планам суждено осуществиться.

Я пятился от него до тех пор, пока что-то твёрдое не ткнулось мне под коленки. Они мгновенно подогнулись, и я плюхнулся на мягко подхвативший меня диван. Тогда Эшер остановился, вновь, возвышаясь надо мной, словно башня. Я громко сглотнул. Каким-то чудом это заставило его немного расслабиться.

Он наклонился, опустив руки на спинку дивана по обе стороны от моей головы. Эшер выдохнул мне в лицо, и я почувствовал, как его дыхание, смяв моё, пробралось прямо в лёгкие. Я услышал густой запах алкоголя: так же несло от жителей Бомжвилля, когда они напивались до невменяемого состояния, лишь бы пережить холодную ночь, но этот человек пьяным не выглядел. Его глаза всё так же сосредоточенно смотрели на меня, с лёгкостью поддерживая зрительный контакт между нами. Во рту пересохло. Близость его тела пугала. Моё сердце отчаянно колотилось, словно пойманный в ловушку грудной клетки зверь, что яростно пытался спастись. Я медленно с усилием разлепил губы, но голос меня не послушался. Тихий звук поднявшись по моему горлу, дрогнул, прежде чем достичь языка.

— Нет, не думаю, что буду, — сказал он, неожиданно отстраняясь. Я задумался, о чём это он. О том, чтобы дать мне денег, или у него на уме что-то ещё? Много времени на раздумья он мне не дал, следующей фразой выбив из моей головы все мысли: — Вместо денег я отблагодарю тебя своей заботой.

— Твоей чем? — разинув рот, спросил я.

— Заботой. Я стану твоим опекуном.

В его голосе зазвучали веселые нотки. Мне бы разозлиться, но я был слишком ошарашен тем, как изменился его тон.

— П-п-погоди минутку. Что, чёрт возьми, ты несёшь? Ты мне не мамочка или… кто там ещё! На хрен твою заботу! И бабки твои на хрен! — у меня снова закружилась голова, пол под ногами ходил ходуном, и я перестал доверять своим ногам. Я по-прежнему ошеломлённо лежал на диване, пока он всё так же нависал надо мной.

— Для начала мы поработаем над твоим словарным запасом, — он слегка нахмурился, словно обдумывая что-то, — и над манерами. Да, над ними мы тоже должны хорошенько поработать.

Встав на ноги, я отчаянно паниковал, а стены огромной комнаты, казалось, грозно надвигаются прямо на меня. Я чувствовал, что каждое его слово — это ловушка, очередное звено цепи, которую он медленно оборачивает вокруг моего горла. Бесплатный галстук-бабочка.

— Нет! — сказал я.

— Я всё устрою. У тебя будет отдельная квартира, — снова проигнорировав меня, он направился к своему столу. — Конечно же, новая одежда и, возможно, работа на полставки. Это научит тебя ответственности и правилам поведения. Тебе придётся…