Маффин (ЛП) - "Mahsa" - Страница 74

Я так и знал, что он туда не влезет.

А что, если влезет? На что это будет похоже? Не-не-не, слишком больно, даже думать об этом не хочу. Перед глазами всплыл образ длинной раскалённой кочерги. Нет, больше мы этого делать не будем. С другими неприятными вещами, если привыкнуть, я ещё мог бы ужиться, но секс оказался выше моих сил. А поцелуи? Ну, вообще-то целоваться было приятно. В том, как его губы прижимались ко мне, было что-то волнующее и в тоже время тревожное.

Эшер отвлёк меня, вытащив из зловонного болота кошмаров, теперь я мог почти без опаски закрыть глаза. Ещё немного, и усталое тело соскользнёт в сон, мне оставалось только одеться, поплотнее закутаться в одеяло и… И всё было бы прекрасно, если бы я совсем не забыл о льве-извращенце, которого уже раздразнил свежим мясцом.

Заслонив телевизор, он накрыл меня своей тенью. Я нерешительно оторвал глаза от потолка и перевёл их на тёмный силуэт, но бивший из-за его спины свет прятал лицо в тени. Злодей принёс с собой небольшую бутылку. Чтобы освободить руки, он поставил её на журнальный столик и, схватив меня за бёдра, сдёрнул с дивана. Удивлённо взвизгнув, я, как мешок с картошкой, свалился на ковёр.

На то, чтобы осознать своё новое положение, у меня ушло несколько долгих беспокойных секунд; я лежал на полу кверху пузом, а он уже устраивался между моими ногами, которые сам же и развёл широко в стороны.

— Нет! — пискнул я, цепляясь за ножку столика и пытаясь отползти, но тяжёлая рука, придавив грудь, потащила меня обратно. — Хрена лысого я буду…

Вдруг в прихожей замелькал свет; застыв, мы оба напряжённо вслушивались в доносившиеся оттуда приглушённые звуки. Тихое шарканье было всё ближе и ближе. Из-за эшерова плеча я едва смог разобрать копну русых волос, которая покачиваясь, проплыла по гостиной и скрылась на кухне. Снова мелькнул свет, и я услышал, как, тихо звякнув, открылась дверца холодильника. Там был Зак.

— Ах… — выдохнул я, почувствовав, что Эшер снова пытается проникнуть в меня, но теперь он был ужасно скользким. Качнув бёдрами, он толкнул горячее нечто глубже и тут же прикрыл мне рот, заглушая разрывающий горло стон. На этот раз трения почти не ощущалось — слишком много он выплюхал смазки — но чудовищное давление инородного тела вызвало у меня почти неконтролируемую панику. Он же сейчас разорвёт меня на части!

— Ш-ш-ш, тише, — прошептал он и лизнул моё ухо, вгоняя в плоть вибрацию своего голоса. — Я не причиню тебе вреда, — он перестал двигаться и, оставив внутри только головку, окутал меня теплом своего тела. — Расслабься.

Но я не мог! Всё это было так… так странно. Я не сомневался, что стоит нам сдвинуться ещё хоть на миллиметр, кожа внизу не выдержит и с треском порвётся. Поэтому я замер, стараясь даже не дышать. Мы лежали тихо-тихо, почти не шевелясь, и постепенно я начал замечать: если сильно не сжиматься, то боль мало-помалу переходила в тупое жжение. Он повернул голову и поцеловал мою шею чуть ниже мочки пылающего уха, под его ладонью я глухо застонал.

— Джейсон?

О Боже! Зак! Это Зак! Я снова запаниковал, в груди загорелся огонь, а глаза от ужаса полезли из орбит. Он проснулся! Сейчас он всё увидит! Увидит меня на полу под Эшером, с его здоровенным членом в заднице! А я даже пошевелиться не могу!

Мой мучитель хитро ухмыльнулся и убрал руку от моих губ.

— Ответь ему, — прошептал он, легонько поцеловав меня в уголок рта.

— Н-нет, — сдавленно пискнул я, обращаясь в первую очередь к Эшеру, а только потом к голосу по ту сторону дивана. — Это я — Маффин, — сказал я немного громче.

— А-а-а, — зевнул он. — Чем занимаешься? — сонный голос звучал невнятно.

По губам Эшера пробежала мимолётная улыбка, и он скользнул в меня ещё на дюйм. Я тихонько захныкал. Нужно во что бы то ни стало отвлечь Зака.

— Д… да так, телек смотрю, — выдохнул я.

— Ммм… ну ладно, — задумчиво протянул он. — Отдыхай, тебе ж с утра в школу, — добавил он. Ясно — спит на ходу.

Свет на кухне погас, и тяжёлые шаги прошаркали к дивану. Горячие руки Эшера как нарочно погладили мои бока. Да как он может? Здесь же Зак. Ему что, совсем не страшно?

В прихожей снова стало темно. Только я с облегчением вздохнул, как Эшер, опять двинув бёдрами, вошёл в меня наполовину. Я сжался и ударил его по рукам, но он, словно не заметив, только сильнее присосался к моей шее. Возможно, по телу ещё гулял морфин, а может, всё дело было в смазке, но чем дольше он не двигался, тем тише становилась боль.

— Какого хрена ты твор?..

— А, чуть не забыл… убавь-ка звук, хорошо? — сказал сонный голос. — Уж не знаю чего ты там смотришь… — удаляясь, пробормотал он.

Мы одновременно взглянули на журнальный столик. На самом краю, нависая над полом, лежал пульт. Мы оба прекрасно знали, что звуки, разбудившие Зака, издавал вовсе не телевизор, но, видимо, меня одного это пугало до смерти. Только услышав, как закрылась дверь в спальню, я посмел выдохнуть.

— Слезай! — зашипел я, стукнув его кулаком в грудь. — Вытаскивай и слезай! Сейчас же! Мне больно!

Кажется, он проникся, потому что его физиономия вдруг приняла страдальческое выражение.

Поколебавшись с минуту, Эшер сказал: «Не могу».

— Какого хрена?! — с трудом сдержавшись, чтобы не заорать, возмущённо прошептал я.

— Ты слишком сильно меня сжимаешь, — ответил он.

Его левая рука опустилась на моё голое бедро, четыре пальца впились в плоть, а большой терпеливо погладил выступающую под кожей кость. Боясь лишний раз пошевелиться, я неловко подрыгал торчащими по обе его стороны ногами — слишком уж мне хотелось освободиться.

— Ты должен расслабиться, — прорычал он, на полсекунды заставив меня поверить, что ему тоже больно. Мне бы позлорадствовать — это было бы справедливо — но я не мог отделаться от мысли, что что-то идёт не так. Покрепче вцепившись в плечи Эшера, я несколько раз глубоко вдохнул и попытался расслабить стискивающие его мышцы.

Спустя мгновение он неохотно вышел из меня и навис сверху, опираясь на колени и выпрямленные руки. Выскальзывая, его член задел что-то внутри — от этого по телу пробежала неконтролируемая дрожь. Опасная, но такая приятная. Смяв его футболку в кулаках, я застонал.

В то же мгновение осознав, какую совершил ошибку, я виновато прихлопнул ладонью рот. Эшер недовольно прищурился, словно это не я только что корчился от боли, и усмехнулся.

— Ты меня погубишь, — мрачно прогрохотал он.

— Нет! Ты не так понял! — ахнул я, когда его руки упали на мои бёдра.

— Заткнись, — рявкнул Эшер, — если не хочешь перебудить весь дом.

Это подействовало: Анна и Зак спали так, что из пушки не разбудишь, но если я начну орать, они точно проснутся и прибегут. Я не хотел, чтобы они увидели меня таким. Только не таким. Помня об этом, я прикрыл рот обеими руками и, когда в меня скользнул обильно смазанный член, не издал ни звука. На этот раз он вошёл намного легче, но я всё равно сжимался от каждого его движения.

Эшер остался сидеть на коленях. Он взял одну из диванных подушек и, приподняв мои бёдра, подсунул её прямо под копчик. Устраиваясь поудобнее, он наполовину вышел из меня, а затем снова с силой вошёл. И тогда я вновь почувствовал это. На глубине примерно в два дюйма он задел ту самую точку — из промежности по всему телу рассыпались жаркие искры.

Ноги бесконтрольно взлетели вверх, сжав коленями неутомимо двигающиеся бёдра, и я впился пальцами в собственное лицо. Что это за чувство? Сначала казалось, что я хочу писать, но разум быстро распознал сексуальное возбуждение. Чем больше получалось расслабиться, тем острее становились ощущения: член Эшера был полностью внутри, мне нравились его скользящие поступательные движения, а пальцы на ногах поджимались всякий раз, стоило ему задеть то самое место.

— Что же это такое? — прохрипел я, когда Эшер в четвёртый раз попал в эту точку.

Ответив понимающей улыбкой, он обхватил мой член тёплой рукой. Пальцы сжались и в такт толчкам ритмично задвигались по всей его длине. От этого слияния у меня закружилась голова. Я удвоил усилия, чтобы удержать рвущийся из горла стон, что уже само по себе смахивало на подвиг, но теперь эти звуки были вызваны невиданным прежде удовольствием. Я не знал, как мне с этим справиться. Моё тело не знало… Постепенно подтягивая меня к себе, Эшер поменял размашистые движения на сильные глубокие толчки. Вопреки всем законам, боль смешивалась с удовольствием, порождая внутри невероятные ощущения.