Женька и миллион забот (СИ) - Ворошилова Лариса Александровна - Страница 25

Ниночка так и застыла с открытым ртом:

— Как это? — в ее взгляде сквозила неподдельная обида и полное недоумение. — Зачем это?

— Да ты что, не соображаешь что ли? Этот Дима, ничего себе парень. Оставь нас один на один… ненадолго… ну, сама же понимаешь…

Но Ниночка оказалась не такой дурочкой, как хотела казаться. Она вдруг вся скуксилась:

— Я знаю, это касается Геночки! — неожиданно плаксивым тоном заявила она. — Он что-то тебе сказал про Геночку, да? У него другая женщина? Он уже женат? Разведен? Вдовец, жена в ванной захлебнулась…

В кухню ввалился Дима. Еще заслышав гундосые Ниночкины нотки, он уже понял, что эту красавицу теперь бульдозером с места не сдвинешь. Ну что ж, раз хочет — пусть получит. В конце концов, может, он суется и не в свое дело, но скрывать чужую тайну ему теперь уже казалось совершенно бессмысленным.

— Значит так! — Дима навис над готовой разреветься Ниночкой. — Никакой женщины у него нет. И не было! — страшным голосом объявил он. — И жена у него в ванне не тонула! А дело в том, что Гена ваш — бильярдист. Довольно хороший, и занимается этим… ну, так скажем, не совсем законно, поскольку… одним словом… хотел бы перейти в профессионалы, но… — и Дима развел руками.

— Маменьки боится, — закончила за него Женька.

— Именно!

— И, стало быть, очень даже вероятно, что Геночка никуда не пропал, и не исчез, а просто отправился слегка поиграть… мало ли дел может быть у мужика…

— А вдруг его похитили! — неожиданно разрушила весь этот розовый замок на песке беспокойная Ниночка. Она вцепилась в Димину руку, словно собиралась ее оторвать: — Его похитили, я знаю! Скажите! Вы же что-то от меня скрываете! Не надо ничего скрывать! Я выдержу даже самую страшную правду! — она теребила его руку, как такса крысу.

— Аптечку! — крикнула Женька, которая уже чувствовала приближение неминуемой истерики. Она не обладала трубным гласом вчерашнего лейтенанта в отделении, и не надеялась, что ее воззвание к порядку возымеет хоть какое-нибудь действие. А успокоить Ниночку следовало. Во-первых, ради безопасности ее самой. Беременным вообще не рекомендуется нервничать. Лежи себе, хрусти леденцами, трескай яблоки и гоняй мужа то за солеными огурчиками, то за лимонами… Во-вторых, Ниночка в истерике — стихийное бедствие. Торнадо по сравнению с ней — детская игрушка. Считай, что полтергейст в этой отдельно взятой квартире им обеспечен. В-третьих… ну в третьих уже не понадобится, и первых двух причин хватит за глаза.

Дима с трудом отобрал истрепанную руку, полез в шкафчик за аптечкой и поставил на стол маленькую коробочку. Женька сунула в нее нос и разочарованно чихнула. Как у любого здорового мужика, ни черта у него там не было: пара презервативов, бинт с ватой, йод, да бутылочка нашатыря. Женька с легкой досадой покосилась на хозяина дома. Тот смущенно улыбнулся и невинно пожал плечами.

— Так, ясно, успокаивать ее нечем.

— Нечем, — поддакнул Дима. — Но есть один способ решить сразу все проблемы.

Женька на секунду уставилась на него, потом красноречиво чиркнула себя по горлу большим пальцем:

— Нет человека, нет проблем?

Ниночка икнула и замолчала.

— Ну, не до такой степени радикально, — хмыкнул Дима, — но все же, весьма действенно, весьма…

— Я не дамся! — неуверенно пролепетала Ниночка, у которой от страха мозги окончательно выпрямились в две параллельных извилины. — Я буду отбиваться.

Женька презрительно фыркнула. Дима ушел в комнату и вернулся с крошечным мобильником. Женька сразу же вспомнила вчерашнюю неприятность. Если бы мама не постирала ее аппарат, она бы тоже сейчас была при телефоне.

Дмитрий набрал быстрый номер.

— А куда… — начала было Ниночка, но он ее заставил замолчать, строго вздернув указательный палец.

— Анна Михайловна… добрый день… это Дима говорит… тут требуется ваша помощь… да… Генка… если можете… желательно побыстрее… что? Будете? Отлично, всего хорошего.

Он отключил телефон и торжествующе глянул на двух озадаченных подруг:

— И всего-то. Сказала: сейчас будет.

В дверь позвонили.

Все трое дружно переглянулись. Дима с сомнением посмотрел на свой мобильник, который все еще держал в руках.

— Не может быть, — тихим шепотом проинформировал он.

— Ты кого там вызвал? — осторожно поинтересовалась Женька, — агента 007?

— 00, — таким же заговорщицким тоном ответствовал ей Дима, отправляясь открывать дверь. Женька увязалась за ним. Ниночка осталась сидеть за столом, похоже, ее больше привлекали оставшиеся в живых кексы.

Однако когда дверь открыли, все оказалось гораздо прозаичнее и проще. Никакого тебе агента Британской разведки, а просто Геночкина мама, которая застряла на лестничной клетке с захлопнутой дверью.

В первую секунду Женька ее и не узнала: стоит такая милая, интеллигентная женщина средних лет, прямо-таки лучится доброжелательностью. Если бы еще минут двадцать назад эта дамочка не устроила на лестничной клетке безобразную сцену, едва не завершившуюся мордобоем, то никто бы не поверил, что это милое, пушистое создание способно вообще произнести хотя бы одно бранное слово.

— Дмитрий Александрович… вы меня извините, ради бога, у меня дверь захлопнулась…

Женька, выглянувшая из-за плеча Димы, узрела странную сцену у дверей учительницы. Двое совершенно пьяных лбов, едва стоявших на ногах, пытались эту самую дверь отколупнуть приличного вида ломиком. Один, с трудом попадая в щель между дверью и косяком, нервно тыкал острым концом ломика, а второй, хватая своего напарника за локти и мешая прицелиться, орал ему на ухо:

— Поддевай! Поддевай ее с…! Мать твою! Поддевай!

— Михалыч, не лезь! Михалыч, не лезь!

Лоб со всей дури навалился на ломик, тот соскользнул. Навернувшись лбом об косяк, верзила не удержался и с матами свалился на пол, увлекая за собой Михалыча. Разом образовалась куча-мала. Женька никогда не думала, что всего два человека могут создать толпу.

— Твою мать, Михалыч, я же тебе говорил!

— Говорил он! — ворчливо откликнулся второй, с трудом поднимаясь на ноги.

Дима тяжело вздохнул, вышел на лестничную клетку, отобрал у Михалыча ломик, подошел к косяку, осторожно ковырнул… дверь гостеприимно распахнулась.

— Пожалуйста, — он сунул ломик обратно в руку бородатого Михалыча, который так и застыл, вылупив стеклянные глаза.

— Ни хрена себе! — только и сумел выдавить он.

— Спец, — с уважением заметил второй лоб, озадаченно почесывая затылок.

Геночкина мамочка шмыгнула внутрь и быстро захлопнула за собой дверь, отгородившись от всего мира в своей добротной квартире.

— Не понял? — очумел от наглости Михалыч, вопросительно воззрившись на Диму, по стечению обстоятельств оказавшегося крайним. — А бутылка?

Парень развел руками, словно говоря: ну, а что же я-то могу поделать? Когда до второго лба дошло, что за все их старания в праздничный день они так и не увидят законный магарыча, он разразился таким каскадом матерных выражений, что Женька заслушалась. Она и думать не думала, что русский язык настолько богат непечатными выражениями. Но до конца насладиться этой нестандартной во всех отношениях лексикой ей не дал Дима. Он просто схватил ее за плечи и втолкнул в квартиру, захлопнув дверь. Правда, голос все еще слышался с лестничной площадки, но уже не так отчетливо. Парень заботливо повлек ее обратно в кухню, подальше от двух озлившихся мужичков.

— А что там случилось? — Ниночка деловито стряхивала с пальчиков сладкие крошки. Похоже, она нисколько не жалела, что пропустила скандал на лестнице. За те несколько минут, пока Женька с Димой находились вне пределов видимости, несчастные кексы погибли смертью храбрых, пав жертвой ее аппетита. — Кто-то подрался? Эта фурия напала на Димочку?

«Димочку!» Женька крякнула и опустилась на табурет. С каких пор новый знакомый приобрел уменьшительно-ласкательный суффикс? Нет, беда с этой красавицей! Скорей бы уж свадьба. От греха подальше. Может, когда на свет появится ребенок, это Божье создание успокоится.