Женька и миллион забот (СИ) - Ворошилова Лариса Александровна - Страница 37

— Все, я ухожу. — Сухо сообщила она будущей невестке. — Хочешь — оставайся. А у меня еще дел по горло.

Ниночка бросила на Алену такой умоляющий взгляд, от которого хозяйке салона стало и вовсе не по себе:

— Хорошо, Зинаида Викторовна, замуж вы не хотите. Я понимаю. Но для себя! Вы только представьте, к вашей внешности в школе давно привыкли. Вам ученики уже наверняка даже какое-нибудь прозвище обидное придумали, а тут вы первого сентября приходите: красивая, молодая… да ваша завучиха, как пить дать, от зависти повесится, и директриса локти грызть будет!

Зинаида Викторовна остановилась на полпути к двери. Замерла. Ниночка с Аленой переглянулись.

— Ладно, — хорошенько подумав, решила учительница. Она повернулась к двум красавицам. — Делайте, что хотите, но если только вы меня изуродуете…

Алена облегченно вздохнула, мысленно помолившись всем Богам сразу. Ниночка тихо, про себя, взвизгнула от счастья. Второй раунд они все же выиграли.

***

«Конявин и Ко» располагалась в шикарном современном здании с зеркальными стеклами, конечно, не в самом центре города, но все же не на отшибе, а в перспективном и развивающемся районе, который, как болтали некоторые языки, в скором времени обещал стать настоящим центром. Когда-то бывший пустырь теперь разросся не только жилыми, но и административными зданиями, они поднимались к небу, точно грибы после теплого дождика. Женька с трудом представляла, сколько может стоить аренда квадратного метра на этой территории. Вообще, ее всегда умиляли компании, предлагавшие выкупить квадратные метры в строящихся домах. Стоили такие метры столько, сколько Женька получала за три месяца непрерывной работы по двенадцать часов в сутки. И скажите на милость: сколько бы ей пришлось копить на такую квартиру? Лет двести? Она ведь не олигарх, не мафиози, наживающийся на наркотиках и проституции…

Женька тяжело вздохнула и постаралась поскорее прогнать прочь подобные мысли. Она вышла из машины и, пока Анна Михайловна закрывала все двери, стояла и любовалась этим зданием.

С одной стороны, Женька не особо завидовала людям, которые умеют зарабатывать деньги — «делать», как это принято говорить. Злило ее другое, что сама она была слишком уж труслива. Она бы давно могла отправиться на «вольные хлеба», как неоднократно говаривала Татьянка, да все духу не хватало. В конторе у Палыча платили сущий мизер. И никакой тебе перспективы в будущем. С таким заработком она не то, что на квартиру, на косяк от двери не заработает. А посему ей и дальше придется коротать свои дни с мамой, братом и его семейкой. Нет, против Марины или Вадима она ничего не имела, но иногда так хотелось тишины, покоя! Ей временами казалось, что живи она одна — все бы повернулось по-другому. Бросила бы она свою постылую работу и принялась малевать картины. И будь, что будет! Но маму она любила, даже немного побаивалась где-то глубоко в душе, и расстраивать не хотела. А Валентина Георгиевна все время только и талдычила: «держись за место, работай, старайся, вот пенсия наступит, что будешь делать?» Господи, да ей до пенсии этой еще дожить надо!

— Чего застряла, красавица? — спустила ее с небес на землю Анна Михайловна. — Пошли, — и старушка смело направилась к зданию.

Женька заозиралась по сторонам, но Кирюшки уже и след простыл.

Первое же препятствие оказалось непреодолимым. Красивая стеклянная дверь была наглухо заперта, и только коробочка переговорного устройства оставляла слабую надежду. Анна Михайловна взяла на себя инициативу, нажав на кнопку. Из динамика немедленно раздался густой мужской бас:

— Слушаю.

— Скажите, в офисе «Конявин и Ко» кто-нибудь есть?

— Никого нет, все офисы закрыты. Нерабочий день. Приходите после праздников.

И отключился. Все. Приехали. Скорее всего, даже если бы охранник им открыл и впустил внутрь, это бы ничегошеньки не дало.

Но Анна Михайловна не унималась.

— Слушаю, — голос был на удивление ровен и вежлив. Видать давно работает мужик на этом месте — привык.

— А не подскажете, как имя-отчество Конявина? Это ведь он владелец фирмы?

— Конявин Герман Валентинович, — ответствовал невозмутимый охранник.

— А как нам его найти? Не подскажете?

— Не подскажу.

— А если мы очень-очень попросим.

— Послушайте, гражданка, я не имею права выдавать такую информацию.

— Ну, тогда мы сейчас прорываться будем. С боем, — честно предупредила бабушка. — С соответствующим артобстрелом и выдвижением вперед танковой дивизии.

— Да я сейчас милицию вызову.

— Вызывай, милый, вызывай, — Анна Михайловна вытащила мобильник. — Последний раз предупреждаю, не откроешь, через пять минут сюда высадят десант спецназа. Вот это я точно обещаю!

Женька внимала, открыв рот и растопырив уши. Ну и бабка! Недаром через линию фронта за «языками» ходила. Боевая! Дима наблюдал за развитием событий с легкой улыбкой на лице. Похоже, он нисколько не боялся, к тому же все это его весьма забавляло. Интересно, все писатели-фантасты такие? Или это только он один такой — исключительный?

За дверью послышалась возня, потом щелкнул замок, и на пороге появился охранник — двухметровый громила в камуфляжке. Его лапища демонстративно лежала на кобуре. Однако Анну Михайловну это нисколько не смутило. Она поманила его сухоньким пальчиком, и, когда охранник ступил вперед, слегка наклонившись, ухватила его за ухо, подтянула к себе и принялась что-то быстро ему шептать.

Сколько Женька не напрягала слух, расслышать ничего не удалось. Старушка шептала профессионально. Когда старая разведчица отшептала, охранник деловито кивнул и молча удалился, а через минуту вернулся с листком бумаги. Торжественно вручил Анне Михайловне и… отдал честь.

— Рот захлопни, — посоветовала старушка Женьке, проходя мимо. — Едем. — Она помахала листочком, точно флагом, — теперь у нас есть адресок.

— Только вы с ним там поосторожней. Не любит он… сюрпризов… ну, понимаете, да? — раздалось от двери.

— Не боись, — старушка обернулась и пальцами изобразила ОК, — министр путей сообщения сообщает — все путем. Разведка своих не выдает.

С тем и утопали обратно к машине. И уже усевшись на заднее сидение, Женька сумела, наконец сформулировать собственную гениальную идею:

— Ничего себе! Это как?

— Каком кверху! — ответствовала старушка, ожидая, когда погрузится Дима. А Дима, решив поменять локацию, уселся рядом с Женькой. — Секреты знать надо.

— Что же вы ему там нашептали? Он аж в лице изменился.

— Я ему там загнула душещипательную историю из бразильского сериала, — разоткровенничалась Анна Михайловна.

— Зачем? Не проще ли было просто рассказать ему правду?

— Сразу видно: в разведке не служила, — констатировала факт Анна Михайловна. — Никогда не выдавай врагу реальную информацию о себе. Это первая заповедь. Ври, как умеешь. Чем глупее — тем убедительней. Вот скажи, чего ждут от старушки? — неожиданно спросила она.

Женька даже не нашлась, что сказать. Задумалась не на шутку: и правда — чего?

— Ну, не знаю…

— Что она глупа, маразматична, сентиментальна, слезлива, и иногда агрессивна, — загибала сухие пальцы Анна Михайловна. — Что она сидит дома, смотрит сериалы, ну, может, в карты или домино пару раз сыграет с такими же маразматическими слезливыми сентименталками, как она. Копается на даче, балует внуков и дальше собственного носа не видит. Да, кстати, старый анекдот, но я его люблю: выходят две старушки из подъезда, одна у другой спрашивает: «Ты не помнишь, Нюся нас кофем угощала?» — «А мы что, были у Нюси?»

Женька невольно рассмеялась, представив себе подобную сцену. Дима лишь сдавленно хмыкнул, то ли опасаясь кого-нибудь обидеть, то ли уже слышал этот анекдот. Однако Анна Михайловна продолжала, как ни в чем не бывало:

— Вот чего от нее ждут. Этот, конечно, поумней оказался, меня сразу раскусил, ни одному слову не поверил, хитрый, чертяка, — последнее замечание старушка произнесла с заметным удовольствием.