Между нот (ЛП) - Роут Шэрон Гасс - Страница 4

– О, боже мой, да, да, да, – сказала она. – Расскажи мне. Что происходит?

Я подняла с кровати плюшевую коалу и прижала к лицу, выглядывая над ее пушистой головой, чтобы оценить реакцию Ризы, произнеся эти ужасные слова.

– Мы переезжаем. В Лейксайд.

Ее глаза округлились.

– Эм… что?

– Мы переезжаем.

– Да, эту часть я поняла, но это… неправда. Я могу поклясться, ты сказала, что переезжаешь в Лейксайд. Это же безумие.

– Мы переезжаем в квартиру: в доме. Он находится за долговременным хранилищем на бульваре Джексона. Знаешь это место?

Но Риза не знала. У нее был пустой взгляд.

– На углу еще есть магазин «Сэкономь доллар». Или «Сэкономь цент». Неважно, как он называется. Он… Он вон там, – я махнула рукой в сторону моего нового района.

– Но…но почему? – она бы не выглядела настолько потрясенной и возмущенной, объяви я, что подумываю о карьере танцовщицы у шеста.

– Мои родители полностью разорены. Банк конфискует наш дом. Мы… – я понизила голос. – Мы бедные.

– Этого не может быть. Как такое возможно?

Я попыталась объяснить, что мне рассказали родители: как отец заложил наш дом в качестве залога для получения ссуды на развитие бизнеса еще до того, как экономика рухнула. На тот момент это не казалось таким рискованным, потому что за год продажи увеличились втрое. Затем все ухудшилось, и у Брейди начались различные виды терапии. Маме пришлось уволиться, чтобы заботиться о Брейди, и они не смогли с этим справиться.

– Все свелось к оплате ипотеки или оплате терапии Брейди, – пояснила я. – Само собой, родители не могли прекратить учить его, как разговаривать и все такое.

Риза сжала руками щеки, покачивая головой. Она понимала. Кроме самых близких родственников она была одной из тех людей, которые знали, с какими трудностями столкнулся Брейди, насколько тяжело ему все давалось. Она видела, как он делал первые шаги, аплодируя вместе с нами. Она помогла мне научить его хлопать в ладоши. Он все еще так делает, когда видит ее.

– Разве они не могли объявить о банкротстве или вроде того? Так поступил мой дядя, и ему не пришлось отдавать свой дом, яхту или что-то еще, – сказала Риза.

– Не думаю, что это выход.

Или, точнее, не тот, что папа был готов рассмотреть. Я подслушала, как мои родители спорили об этом несколько месяцев назад, один из многих признаков нашей горькой участи, которые я проигнорировала. Когда вошла и спросила в чем дело, они ответили, что все хорошо. «Ничего такого, о чем тебе стоит волноваться, солнышко».

Возможно, они думали, что смогут все уладить, что решение найдется. Но его не нашлось. Они откладывали неизбежное столько, сколько могли.

– Папа сказал, мы просто должны жить в рамках, имеющихся у нас средств. Все получится.

– Как в «Проекте Подиум».

– Если бы, – я плюхнулась на кровать. – Как тебе «Проект Нищета»?

Риза сморщила нос, как будто только что почувствовала запах из женской раздевалки в школе. Я полагала, что мне станет легче, если все ей расскажу, услышу, как она говорит, что все будет хорошо, что все не так уж и плохо, что никто даже не заметит. Но она не произнесла подобные слова.

– Это отстой! – ответила она

А я еще даже не описала дом: насколько он коричневый, мою спальню размером с чулан.

– Все не так уж плохо, – солгала я, внезапно побоявшись ее совсем напугать. – На самом деле, вроде как уютная.

Риза нахмурилась.

– Мы никогда больше не увидимся. Ты будешь слишком занята курением травки. И набиванием татуировок.

Я закатила глаза.

– Нет, я не буду этого делать.

Решила не упоминать Ленни Лазарски. Даже такой верный друг, как Риза, мог сбежать в ужасе, если бы я упомянула, что он живет по соседству.

– Подвинься, – она положила голову на подушку рядом с моей, и мы обе уставились в потолок. На нем все еще было несколько звезд, светящихся в темноте, которые мы приклеили в виде созвездий, когда нам было по двенадцать. – Поверить не могу, что ты меня бросаешь.

– Мы будем видеться каждый день в школе, и я попрошу маму привозить меня сюда по выходным, и ты можешь...

Я почти предложила ей навестить меня, только не хотела снова увидеть насмешку как от увиденной зловонной раздевалки.

– Я буду тебе звонить, – сказала она. – Каждый день.

Я достала телефон, набрала ее номер и показала сообщение «Не обслуживается», появившееся на экране.

– Я официально полная неудачница. Только, пожалуйста…, никому не рассказывай. Хорошо?

– Кто-нибудь может заметить, если ты больше не будешь отвечать на звонки.

– Я придумаю какое-нибудь объяснение. Никто не должен знать, что я переехала. Никто.

Риза кивнула, зная, о ком именно я говорила: Уиллоу Гудвин и Уинн Дейвис, по кличке Зло и Ведьма. Мы обедали с ними каждый день, вместе ходили по магазинам, ходили на одни и те же вечеринки. Они были одними из наших самых близких друзей.

И большую часть времени мы не могли их терпеть.

Мама Уиллоу – «аристократка», а ее отец работал адвокатом, не то чтобы ему вообще приходилось работать. «Единственная причина, по которой работает мой папа, это то, что ему не приходится находиться все время с моей мамой», – сказала нам Уиллоу. Она утверждала, что ненавидит свою мать, но не возражает против привилегий, связанных с тем, что она дочь Фрэнсис Гудвин, как получение роли Клары в «Щелкунчике» после того, как ее мать пожертвовала миллион долларов на балет в Беллвью.

Уинн тоже избалованная, но, в большей степени, из-за отсутствия родителей. Они серьезно отнеслись к роли светских людей, и это значит, что Уинн фактически вырастили сменяющие друг друга няньки. Родители покупали ей все, что она пожелает. Главное, чтобы она была счастлива.

Они вдвоем располагались на самой вершине социальной лестницы старшей школы Вандербилт и считали своим долгом знать все обо всех.

– Они узнают, – сказала Риза. – Они всегда узнают.

Мое горло сжалось. Я знала, что девочки делятся сплетнями с Уиллоу и Уинн, просто чтобы самим не оказаться мишенью: это своего рода превентивный удар.

– Разве твои родители не могут занять у кого-нибудь деньги? – Риза потянулась к тумбочке за бирюзовой свиньей-копилкой в горошек, как будто ее содержимое что-то изменит.

Я покачала головой.

– Мои родители сейчас собирают наши последние вещи, поэтому мы можем переехать в эти выходные, – сказала я.

Официально банк не выкупает дом в течение следующего месяца, но потребовалось бы несколько недель, чтобы продать всю мебель, которую мы не забираем.

– В эти выходные? – резко вздохнул Риза. – То есть завтра?

Я закрыла глаза.

– Да.

– Дело плохо.

«Еще бы!»

– Но это, же не на совсем?

Риза проходила те же пять этапов о-дерьмо-этого-не-может-быть, которые у меня были: отказ, отказ, отказ, отказ и еще раз отказ.

Я могла лишь пожать плечами. Папа уверил меня, что квартира – это временная мера. Мы найдем постоянный дом в Вестсайд Фоллс, как только оплатим долги, а часть наших сбережений пополнится. Но он не уточнил, означает ли «временная» несколько недель или несколько месяцев. Я не хотела думать, что это может продлиться дольше.

Глава 3

В субботу утром я ехала на переднем сидении грузовика, который папа арендовал, чтобы перевезти наши вещи. Мама планировала поехать на машине с близнецами и маленьким аквариумом Брейди, как только упакует еду из холодильника. Я не приняла душ. Мои волосы были завязаны в тот же самый пучок, с которым я спала, а перед моей толстовки был запачкан зубной пастой. Не то, чтобы это имело значение. Сегодня меня никто не увидит.

– Красный диван из кабинета поставим в гостиную, – сказал папа, по-видимому, не обращая внимания на отсутствие энтузиазма с моей стороны. – Маленький письменный стол твоей мамы поместится в твоей комнате. Тот маленький комод Каи тоже будет у тебя…

Я пропустила мимо ушей его подробный перечень того, что мы забрали из нашего старого дома. Разумеется, мой рояль не в списке. Никакой мебели из моей спальни тоже. Все это было слишком большим, чтобы вписаться в крошечную комнатку на чердаке, которая будет моей.