Не отпускаю (СИ) - Шагаева Наталья - Страница 34

— Отпусти меня! Ты чудовище! — кричу я, пока он волочет меня за собой, но Вадим вообще не обращает на меня внимания, открывает дверь и буквально вталкивает меня в прихожую, закрывая дверь.

— Ты не имеешь право!

— Заткнись! — он идет на меня и его темный, пугающий взгляд, вынуждает меня отступать от него, я разворачиваюсь и бегу к лестнице, проклиная чертовы каблуки. Хочу закрыться от него в спальне и не разговаривать, потому что понимаю, что он вообще не способен на диалог. Но он догоняет меня на пороге комнаты, не позволяя закрыть дверь, распахивает ее с такой силой, что она с грохотом ударяется об стену.

— Убирайся! — кричу скорее от страха, поскольку вижу, что он сейчас невменяем. Он молчит, осматривает меня с ног до головы и злобно, жутко ухмыляется. Кажется, он способен сейчас меня убить. Только вот за что? Если он не дает развод, то это не значит, что мы вместе и он имеет право что-то мне предъявлять. Отступаю от него назад, натыкаясь на большую зеркальную дверцу шкафа. Смотрю на него, и мне кажется, что он совершенно чужой, и я не знаю его. А может я только думала, что за годы брака я его изучила, а он не такой, как я себе нарисовала.

— Тебе понравилось, как он тебя лапал и целовал? — вдруг с тем же пугающим, холодным спокойствием спрашивает он, подходя ко мне вплотную. — Ваши отношения только начались или ты уже раздвигала перед этим ублюдком ноги? — хочется крикнуть, что он убил для меня всех мужчин. Я бы и рада переключиться на кого-то другого, но не могу. Он медленно протягивает руки и так же медленно снимает с меня пальто, кидая его на кровать. А мне кажется, что это какое-то затишье перед бурей, штормом, который вот-вот начнется.

— Отвечай! — в приказном тоне требует он, осматривая мои плечи, платье, а потом хватает за шею и немного сжимает, фиксируя меня на месте, вынуждая смотреть в его пугающие, темные глаза. А я и слова сказать не могу от проходящего по телу холодного страха. Понимаю, что лучше сейчас его не злить, рассказать все как есть, но я словно язык проглотила.

— Солнце. Не доводи до греха, лучше отвечай! — сквозь зубы проговаривает он мне в лицо.

— Что ты хочешь от меня услышать?

— Я хочу, чтобы ты мне объяснила, какого хрена ты вырядилась в это платье и позволяла прикасаться к себе?! — он не ждет моего ответа, сжимает мою шею сильнее и мне становится труднее дышать. — Меня нет всего месяц, а ты уже, сука, ведешь себя как шлюха. Может, я тебя не знаю совсем и только думал, что ты чистая, солнечная девочка, а ты не такая? — пытаюсь вырваться, впивая ногти в его запястья, но все бесполезно, он еще сильнее сжимает мою шею, вжимая в стеклянную поверхность шкафа. Вадим прикасается пальцами другой руки к моим губам, водит по ним, размазывая помаду.

— Ты позволяла ему целовать эти губы, — уже вкрадчиво шепчет он. — Ты позволяла ему трогать себя. Тебе все это нравилось? — резко отпускает мою шею, и я делаю глубокий вдох.

— Да мне нравилось, так же как тебе нравилось трахать других! — кидаю ему в лицо. Я лгу, мне хочется сделать ему больно так же как было больно мне. И лучше бы я молчала, но брошенных слов уже не вернешь. Его взгляд леденеет. Секундная пауза и он хватает меня за вырез платья, дергает и разрывает верх. Я пытаюсь сопротивляться, но потом понимаю, что это бесполезно, он сильнее меня и все равно сделает со мной что хочет.

— Думал ты моя маленькая девочка, а ты такая же шлюха. Ты хотела знать, что я делаю с ними? Сейчас я тебе покажу! — Вадим спускает чашечки бюстгальтера вниз, высвобождая мою грудь.

— Не трогай меня, мне противно, когда ты прикасаешься ко мне после других!

— Но не противно, когда к тебе прикасаются другие! — сквозь зубы проговаривает он, и впивается в мои губы. Он не целует меня, он обхватывает мои скулы и буквально вгрызается в мои губы, больно их кусая. Всасывает, немного зализывая свои укусы языком, но потом вновь кусает. Губы настолько чувствительны, что мне больно и на глазах наворачиваются слезы, которые я глотаю, не желая показывать свою слабость.

— Ну что же ты мне не отвечаешь, любимая? Не нравится? — рычит мне в рот, накрывает рукой мою грудь, сильно сжимая. Он не ласков и осторожен, как раньше. Он груб и жесток, каждое его прикосновение несет боль и одновременно волну жара. Наверное, это шок или испуг. Тело сотрясает дрожью от того, что он гладит соски, обманчиво ласкает ладонями грудь, а потом сжимает, резко задирает мое платье вверх, оставляя обрывки болтаться на поясе. Обхватывает бедра, и вновь больно кусает меня за губу, впивая пальцы в бедра, оставляя синяки.

— Ты даже, сука, чулки для него надела, надеялась, что он тебя сегодня трахнет?! — проговаривает мне в губы. Сжимает мою талию, и резко разворачивает лицом к зеркалу, вжимая грудью в холодное стекло. Вадим собирает мои волосы в кулак, натягивает и дергает.

— Посмотри на себя. Вот такой ты хотела предстать перед этим мудаком?! — кричит он, смотря на меня через зеркало. И я смотрю, но только на него, и сейчас окончательно понимаю, что не знаю его. Таким жестким я вижу его впервые. Он никогда не причинял мне боль. Вадим хватается за резинку моих трусиков, дергает, больно натягивая кружевную ткань, которая впивается в промежность. Один рывок, и он рвет на мне трусики, грубо раздвигает коленом ноги, и тянет за волосы к своему лицу.

— Прогнись! — тянет меня за бедра, вынуждая вжаться попкой в его пах. И я понимаю, что его возбуждает все происходящее. А я не знаю, что чувствую в этот момент. Точнее я чувствую очень много и, кажется, меня сейчас разорвет от диссонанса. Я ощущаю боль и обиду, злость и ярость, но одновременно и дикую, ненормальную радость от того, что он прикасается ко мне, и я чувствую его тело. И ненавижу за это себя и его. Но кажется моему телу все равно, оно реагирует даже на боль, которую он причиняет. Вадим кусает меня за мочку уха, и вновь вжимает в зеркало, которое уже запотело от моего частого, сбивчивого дыхания. Слышу звук расстегивающейся ширинки, шуршание его брюк и в мою попу вжимается твердый, возбуждённый член. Он дергает меня на себя, немного отстраняя от зеркала, позволяя видеть нас в отражении. Мое платье разорвано, соски бесстыдно торчат. Помада размазана, а тушь потекла от слез, которые я даже не замечаю. Сама уже не понимаю от чего плачу. От его грубости, или от понимания того, что мне все это нравится. Я настолько соскучилась по нему, что готова все стерпеть, лишь бы он касался меня. Все это выглядит унизительно от того, что мне даже не противно, что он делает это со мной после других женщин. Одной рукой он держит меня за волосы, а другой вжимает в себя, впивая пальцы в ребра. Его глаза горят, в них пугающая темнота и обжигающая, ненормальная, животная страсть. Мне страшно и одновременно хочется узнать всю его темную сторону, о которой он мне говорил.

— Смотри на себя, солнце. Ты заслуживаешь наказания, — шепчет он мне на ухо, поворачивая мою голову к себе, снова впивается в губы, проталкивая язык, вынуждая меня открыть рот и отвечать ему. Он вертит мной словно безвольной марионеткой, вновь поворачивая за волосы к зеркалу.

— Вот то что мне нравится, Полина, и мне уже плевать понравится тебе это или нет, я сделаю с тобой все что захочу, — мне бы оттолкнуть его, закричать и вцепиться в лицо, не позволяя меня трогать, но я словно одержимая, с замиранием сердца жду что будет дальше, ощущая как по телу идет волна возбуждения от того, что он потирается об мою попу каменным членом. Я бесстыдно увлажняюсь, чувствуя, как тянет низ живота и пульсирует между ног. Его рука сжимает мою грудь, мнет ее, и покручивает соски, оттягивая их. Да, это все больно, но это иная боль, сладкая и возбуждающая, которую хочется получать еще и еще. Понимаю, что после, меня это уничтожит, мне будет противно от себя и от него, но сейчас мне на все плевать, я безумно его хочу, как никогда раньше не хотела. Вадим проводит членом по моим складкам, но не входит, водит туда- сюда, начиная дышать тяжелее, постоянно ловя мою реакцию в зеркало. Ведет по животу, ниже, находит мой клитор, и обманчиво нежно ласкает, распределяя влагу, а потом сжимает его между пальцев, и мое тело будто простреливает разрядом тока.