Волчье Семя. Дилогия (СИ) - Гвор Виктор - Страница 96

Вилли устроился поудобнее и принялся ждать ночи. Время тянулось медленно-медленно. По коридору бегали слуги, топали солдаты, ходили благородные... Мальчику было скучно, но он терпел. От нечего делать стал считать проходящих мимо людей, но несколько раз сбивался, а потом и сам не заметил, как уснул.

Проснулся от наступившей тишины. А может, тишина наступила сама по себе, а Вилли проснулся отдельно. Так или иначе, вокруг никого не было, и свет через окна совсем не проникал. Стараясь не шуметь, Вилли выбрался из ниши и, крадучись, пошел к кухне. Дверь была заперта, но мальчик не расстроился. Если бы такая ерунда могла его остановить, половина обломившихся вкусняшек осталась бы несъеденной. Вилли прошел в соседний коридор, отодвинул край висящего на стене ковра, нырнул в дырку и оказался в шкафу в кладовой. Аккуратно пристроил на место сдвинутую доску в задней стенке и скользнул к проходу на кухню. Здесь двери вообще не было, только холщовая занавеска.

Окон на кухне не имелось. Вилли вытащил огарочек свечи и кресало.

- Вот только свет не зажигай, - раздался недовольный шепот. - Я тебе всё собрала. Так и знала, что ты через гобелен придешь!

- Через что? - переспросил Вилли. - Сабина, это ты?

- Нет, Дух Господа и Пресвятая Богородица! - вот умеют же девчонки даже шептать язвительно! - Какого Нечистого ты до сих пор в замке? Уже полдня должен был драпать как можно дальше! И полночи.

- А мама? Папа? Сестренка?

- А что ты можешь? - прошипела Сабина. - Порвешь всех солдат? Ни Ани, ни ребенку уже не поможешь. Сожгут их в выходной. И тело твоего отца - тоже.

Вилли не мог понять, что говорит девочка. Слова все знакомые, а смысл...

- Папу... убили? - наконец выдавил он.

- А... - вновь начала девчонка, но шипение поменялось на грустный шепот. - Убили. Из арбалетов. Штук двадцать болтов всадили. Ни один вильдвер не выдержит. А маму твою в подвалах заперли. В волчьих кандалах. Как она дочку кормить будет, не представляю... Вилли! Ты им не поможешь! Убегай! Как можно дальше! Говорят, в Сварге Зверей не трогают. Даже наоборот! Я тебе тут еды собрала, - в руки мальчика ткнулся узелок. - Уходи!

- А мама?.. - прошептал Вилли.

- Я скажу Ани, что ты спасся! Ей легче будет! - Сабина дернула мальчика за руку. - Уходи, дурак! Пойдем, ход тайный покажу! Только аккуратней, на выходе сейчас армия стоит!

- Это который из северной башни? - переспросил Вилли. Девочка согласно угукнула. - Не надо, я из коридора к донжону пойду. Он в лесу выходит, где нет никого.

- Ух ты! А я и не знаю такого! Пошли, покажешь! - Сабина скользнула в кладовку, таща за собой мальчишку. - Пошли-пошли, тебе надо до рассвета подальше уйти, где искать уже не будут!

Через полчаса Вилли выбрался из-под огромного выворотня в глухом лесу. Глянул назад, проверяя, хорошо ли закрыта крышка из толстых досок, замаскированная снаружи под прошлогоднюю листву, и побежал на восход. Мальчик не был уверен, что поступает правильно. Но ведь кому-то надо верить! Почему не Сабине? Она помогла Вилли во дворе, огрев Толстого Хайнца поленом по голове. И еды собрала. А что вредина, так все девчонки такие! Да и звучит правильно: надо убежать, спрятаться там, где его не смогут найти, и подумать, как освободить маму. Но сначала спрятаться.

Мальчику казалось, что он бежит очень быстро, удаляясь от замка на десятки и сотни миль. Поэтому на рассвете он вышел на поле, забрался в первый попавшийся стог и с чистой совестью уснул.   Глава 21

Если бы птица, пролетавшая в эту ночь над лугами, раскинувшимися от высоких стен Ракова до окраин деревни Воля далеко на северо-западе, смогла охватить взглядом подобные пространства, величественная картина предстала бы перед глазами летучего создания. Усеянные кострами луга от горизонта до горизонта словно отражали в себе звездное небо, складываясь в причудливые созвездия. Падающими звездами проносились во всевозможных направлениях яркие точки факелов, временами сливаясь в огненные реки совместных шествий и вновь распадаясь на отдельные искры. Увы, степной орел ночью спит, а филина мать-природа не наделила способностью подниматься достаточно высоко. Да и не дано пернатым разума, позволяющего оценить открывающееся великолепие. А человек пока не изобрел ни самолет, ни дирижабль. Даже до воздушного шара еще никто не додумался. Но от этого зрелище не становится менее масштабным или красивым. Завораживающим.

Шляхетство готовится избирать нового предводителя. Круля Великой Полении!

***

- Бросьте, друже, - лениво цедит слова между глотками из украшенной серебром баклаги седоусый пан, устроившийся на брошенном на землю седле. - Ну какой из Качиньского круль! Года три назад его и не знал никто! Вынырнул, пару деревенек прикупил, и в крули! А дулю в одно место не хочет?

Собравшиеся у костра одобрительно шумят.

- Так и я могу в крули податься, - продолжает седоусый. - Я тоже от бастардов чьих-то род держу. Да и не в крови дело...

- И чем же тебе пан Мариуш не люб? - спрашивает широкоплечий парень в голубой куртке.

- Молод шибко, - презрительно бросает седоусый. - Какая за ним сила?

- Габданк, Топор, Береза, Крок, Мирон... - перечисляет широкоплечий.

- Крок, Мирон... - передразнивает седоусый. - Голытьба бесштанная! Габданк, пока там баба верховодит, тоже в расчет не идет. Топор - да, Топор - это серьезно...

- Эй, Карол! - задорно доносится из темноты. - А ты это пани Барбаре в глаза повторишь?

- Я что, на идиота похож? - тем же тоном продолжает пан Карол. - Лучше уж с Качиньским в круг выйти. Быстрее и безболезненнее. Ладно, убедили, Габданк считаем...

- А Габданк плюс Топор - побольше будет, чем Лис или Корибут, - подначивает всё тот же голос. - Даже чем Лис вместе с Корибутом.

- Багира, ты, что ли? - вопрошает седоусый. - Чего по кустам жмешься, давай к огню. Бачу, глянулся тебе молодой Качиньский.

- А ты всё ворчишь, старый пень, - у костра возникает моложавый шляхтич с кошачьей грацией и добрым, улыбчивым лицом матерого хищника. - Всё народ с панталыку сбиваешь. Никак за Хапугу* свою волю скажешь?

- Изыди, Нечистый, - Карол шутливо окидывает себя и собеседника святым знаком. - Он же за медный грош удавится! Мишка Корибут куда лучше, хотя тоже та еще гнида!

- Ну и на хрена он нужен? Качиньский - не гнида!

- То да, - кивает седоусый. - Прохиндей, конечно, но честный. Почти. Главное, в плевки с ним не играть! Но молод шибко... Ему бы подрасти маленько, ума набраться...

***

Чистый сильный голос взлетает в небо:

'На Великой Грязи, там, где Черный Ерик,

Выгнали кроаты сорок тысяч лошадей.

И покрылся ерик, и покрылся берег

Сотнями порубаных, пострелянных людей'.

Певец машет рукой, и с десяток глоток дружно подхватывает:

'Любо, братцы, любо, любо, братцы, жить!

С нашим воеводой не приходится тужить!'.

***

- Говорят, у Качиньского сердюки, как банду кроатскую выловят, трупы вдоль дорог расставляют! Не вешают, а ставят. И кольями подпирают!

- Брехня! Они лесных на кол сажают! Чтобы другим неповадно было!

***

- Нечисто тут дело, панове, ох нечисто! Пан Тадеуш чем подавился? Косточкой! А какой? Вишневой?! То-то и оно! А теперь Вишневецкий в крули рвется! Подозрительно!

- Ну что ты гонишь, что гонишь? Какой с Михася убийца? Только и умеет, что языком трепать! Помело поганое! Не, панове, вы как хотите, а по мне такой круль хуже паршивой собаки!

***

- Я и сам вначале не поверил! А глянул в стороны: гроб с покойничком летает над погостом. А вдоль дороги мертвые с косами стоят! И тишина!..*

***

- Наш пан тебе, значит, не боец? - щурится рыжий ягер.

- Не боец! - согласно кивает огромный шляхтич. - Ну что он против меня, например, может, а?

- Против Збышека никто ничего не может, - гогочут приятели. - На одну жменю положит, другой прихлопнет!