Н 4 (СИ) - Ильин Владимир Леонидович - Страница 29
- Предыдущая
- 29/133
- Следующая
Перстень Де Лара – кусок самородного золота, в котором сделали отверстие под палец. Дед из крепости Биен. Говорит, внуку полагается.
Блин, пальцы на левой руке кончились. А что у нас достойно правой? Я бы бабушкино и дедово перевесил.
Перстень Тенишевых. Просто пришло обычной почтой, без сопроводительного письма. Без причины, без ничего. Так, бабушкин – на правую руку, это на левое.
Перстень Шуйских. Это понятно и просто – его очень долго пытался подарить мне Артем, искренне уверяя, что ничего в нем такого нет. Я же подозревал систему слежения за собой и вежливо отказывался. Но переупрямить медведя – это крайне,
крайне трудное занятие. Сошлись на том, что подарок беру, но могу не носить (что, в общем-то, не принято).
Перстень цесаревича Рюриковича Сергея Дмитриевича. Он его просто снял с руки и отдал после моей просьбы защитить род Ники и объяснения, почему именно это надо сделать. Говорит, чем-то призера все равно должен одарить.
Восемь. Еще два пальца свободных.
- Тот, кто посоветовал вам надеть все это, - голос Колобова, раздавшийся от правого плеча, заставил на него покоситься. – Определенно желал вам зла.
- Отчего же? – Вежливо поинтересовался я.
- За такие, - акцентировал он на этом слове. – подделки вам отрежут руки, даже не разбираясь. Но, увы, руками вы не отделаетесь, молодой человек. Вы собрали самую нелепую коллекцию гербов, которая оскорбительна для благородных сама по себе.
- Соизволите ли объяснить?
- Только если пообещаете снять их, - посмотрел он на меня отчего-то с грустью.
– Я бы не хотел, чтобы перед моим визитом пролилась кровь. Она, знаете ли, этих зверей в людском обличии очень… Бодрит.
Я взглядом показал, что нас запросто могут слушать.
- Ой, да забудьте. Я их уже не боюсь. – Грустно улыбнулся Колобов. – За моей спиной тот самый угол, дальше которого пятиться уже некуда.
- Так что с перстнями не так? – Полюбопытствовал, глядя на свои руки. – Я
обещаю их снять.
- Вам посоветовали их надеть или вы решились на это сами?
- Вообще, посоветовали привезти, - ограничился я частью правды.
- В них все не так, юноша. Долгорукие ненавидят Шуйских, Шуйские ненавидят
Юсуповых, Борецких вырезали девятнадцать лет назад, Тенишевых вырезали
Юсуповы пять лет назад, Де Лара вассальный род Юсуповых, а вы посмели где-то найти перстень главной семьи без вассального герба, а уж перстень нашего правящего дома – это просто запредельно невероятная наглость! Остается клеймо
Самойловых, за которое вам ничего не скажут, но вы бы знали насколько эта семья мстительна сама по себе!
- Да что вы говорите…
- Не ерничайте, я просто желаю вам добра. Вам бы ценить помощь старого человека, но разве дождешься от вашего поколения?
- Извините. Я просто был изрядно… Удивлен.
Но перстни снимать не спешил, с интересом поглядывая на них. Действительно,
необычный набор подобрался.
- Еще эта форма исполнения… Максим, верно?
- Да.
- Максим, перстни бывают нескольких видов – семейные, нарекающие,
наделяющие и признающие. Вам непонятно, быть может, но нет никакой сложности.
Семейные – это те, что даются по крови. Нарекающие – дарятся при вводе в семью или признанием части семьи, наделяющие - отдаются губернаторам провинций и городов, с правом действовать от имени рода, признающие – как признание услуги,
их можно обменять на ответную, вернув перстень. Обратите внимание на вид закрепки и качество исполнения… Впрочем, это не важно, - отмахнулся Колобов, не желая вдаваться в подробности. – Ваши подделки весьма искусны, и будь они только признающими, да если бы вы смогли объяснить, какого демона вас наградили и
Юсуповы, и Тенишевы одновременно… Но тут целый цирк! Одно признающее, одно наделяющее, два нарекающих и целых четыре родовых, к тому же среди них с полосой бастарда! Мастер изрядно посмеялся, - недовольно покачал головой старик.
- А ваш перстень, где он? – Поинтересовался я, глядя на белый след на его пальце, примеченный ранее.
Колобов тут же сжал ладонь в кулак, прижав его к обивке дивана.
- Простите за мою бестактность, - тут же сдал я назад.
- Нет, ничего, - словно сделав над собой усилие, Колобов открыл ладонь и поднес к лицу. – Вы правы, перстень был. Наделяющий. Теперь его нет, - глухо, словно текст приговора, произнес Аркадий Алексеевич.
- А что случилось? – Вновь осторожно спросил я.
Но, видимо, вновь совершил лютую бестактность. Хотя все равно не ясно, отчего бы ему, сбросить очки на диван, уронить лицо на ладони и приняться его ожесточенно тереть.
- В этом-то вся и проблема, - с горечью простонал он, не отнимая ладоней от лица. – В том, что вы тут, в Москве, ни черта не знаете! Не знаете, что прямо сейчас в вашей стране идет война! Умирают люди! Я смотрел телевизор – хоть одна, хоть одна новость! Хоть где-нибудь. – Прорычал он, будучи в явном отчаянии.
- Аркадий Алексеевич, вы уж простите… - Неловко начал я, оставаясь в непонимании причин.
- Ничего, ничего, - убрал он ладони и протер лицо платком. – Это вы мне простите эту вспышку. В самом деле, какая вам разница.
- Возможно, разница есть. Пока не узнаю, не скажу, - признался я.
- Хотя бы честно. Хотя бы без фальшивого сочувствия, - быть может, просто нашел он в моем ответе то, что хотел услышать сам.
Война идет в стране круглосуточно. Мелкая, затяжная, стычками и в полную силу – кланы имеют собственные земли, свободу, практическую неподсудность и право не платить налоги. Странно было бы переживать за то, что сосед решил отрезать от соседа клочок земли и за это получил по зубам. Простых людей, конечно,
жаль.
- Так как бы вы рассказали эту историю по телевизору, если бы могли?
- Бросьте, - буркнул он, словно стесняясь своих эмоций, снова нацепил очки и прижал портфель к груди.
- Но вы ведь хотели, чтобы хоть кто-то обо всем узнал?
- Уже поздно. Уже все случилось.
- История – это ведь про то, что случилось, - пожал я плечами. – Рано или поздно об этом расскажут.
- Так, как хотят победители.
- Вот именно, - поддакнул я.
Не то, чтобы я его уговаривал и вызывал на откровенность – попросту ожидать было скучно, а беседа коротала время. Но последний довод все же возымел действие.
- Есть такой… Был такой клан на юге страны. Фоминские, может, слышали.
- Слышал, - кивнул я, с удивлением примеряя к живому, в общем-то, аграрному клану слово «был».
- Шестьсот лет назад тоже был. Хороший, крепкий род. Боевой. За службу на границе быстро прирос землей, получил право основать клан. Много доблести,
славы и почета. Появились вассальные семьи. Слуги с родословной, которые получили свой герб. Война с османами, новые земли… Более полутысячи лет, это немало, юноша – сложно все рассказать.
Я же не торопил. Где-то есть начало конца этой истории, и ему лучше знать, как все так получилось.
- Максим, вы ведь не думаете, что все и всегда было хорошо? – Чуть повернулся он ко мне.
- Сомневаюсь в этом.
- Мы, бывшие слуги, лучше всех это знаем. Иногда приходит хороший правитель.
Иногда мот и транжир, воспитанный мотом и транжиром. Но присяга есть присяга,
оттого служишь каждому верой и правдой, отчаянно надеясь, что со следующим правителем все наладится. Надо только надеяться и ждать. В этот раз не дождались,
- мотнул Колобов головой, и очки чуть сбились на его носу.
- Как так получилось? – Подтолкнул я его словом, устав от задумчивой паузы.
- Как обычно, - поправил он оправу. – Отец искренне думал, что наследники толковые и послушные. Умер, а те стали прожигать его капиталы. Вы не подумайте,
- Предыдущая
- 29/133
- Следующая