По законам Дикого Запада (СИ) - Топоровский Евгений Александрович - Страница 12

Грохот «Шарпа» вырвал Клива из крепких объятий сна и он, резко выпрямившись, вышиб головой деревянную крышку бочонка. Солнце ударило в глаза, заставив Бриннера на мгновение зажмуриться. Он рефлекторно вскинул руки к лицу и понял, что застрял. Локти уперлись в стенки, а кисти, запутавшись в полах куртки, намертво заклинили тело, не давая встать. На мгновение Клива охватила паника. Еще немного, и задняя дверь отворится, пропуская во двор ополоумевших от страха бандитов. А миг спустя они изрешетят неудачливого охотника, торчащего из старой бочки как рождественский гусак из сетки, подвешенной к балке в сарае. Клив почти слышал приглушенные шлепки пуль по потемневшим от времени доскам, чувствовал, как разрывается в клочья его тощее тело. Зарычав от отчаяния, он качнулся вперед, налегая всем весом на источенные дождями и жарой обода, и скорее почувствовал, чем услышал, как с легким треском ломается хрупкое дерево. Бочка накренилась, на мгновение замерла, пытаясь сохранить равновесие, потом с грохотом рухнула на утоптанную землю двора, развалившись от удара на части.

Клив кубарем выкатился из под груды навалившихся сверху обломков и, петляя как заяц, бросился к стоявшему посреди двора возу. Услышал, как глухо бухнула двустволка Майка. Судя по звуку, Арлин выпалил из двух стволов сразу, одновременно выжав оба спусковых крючка. Клив понадеялся, что ему не выбило отдачей кисть и не переломало пальцы. Согнувшись в три погибели за массивным колесом воза, Бриннер правой рукой извлек из кобуры револьвер, а пальцами левой ощупал кармашки на оружейном поясе, в которых лежали, дожидаясь своей очереди, пять сменных барабанов. Хвала Всевышнему, все на месте.

Симфония боя опять поменяла тональность. На смену громовым раскатам дробовика пришли короткие, кашляющие звуки, сопровождавшиеся сочными шлепками тупоносых пуль по стенам здания. Клив увидел, как несколько длинных щепок отлетело от задней стены банка, в том месте, где пули прошили его насквозь. Он взвел курок револьвера и, дождавшись, когда Уитмор прекратил палить из так любимого им «Винчестера» модели 1873 года, бросился к выходящей во двор двери здания. Воз, за колесом которого Клив укрывался еще несколько секунд назад, стоял ровно на середине пути, так что преодолеть оставалось не более двадцати ярдов. Он бежал, низко пригнувшись, надеясь на то, что тяжелые пули калибра.44–40 пройдут выше, начни Уитмор снова дырявить стены банка.

На то, чтоб добежать до двери, Кливу понадобилось не более пяти секунд. Он уже коснулся пальцами деревянной ручки, когда дверь с грохотом распахнулась, расквасив ему нос и отбросив футов на пять вглубь двора. Не удержавшись на ногах, Бриннер повалился на спину, отчаянно моргая слезящимися от боли глазами. На пороге, удивленно раскрыв рот, застыл высокий широкоплечий мужчина с большим револьвером в левой руке. Обветренное, грубое, словно поделка неумелого скульптора, лицо перечеркивали несколько длинных, сочащихся кровью царапин, из левой щеки торчала толстая деревянная щепка. С правой стороны груди, на дюйм ниже ключицы зияла кровоточащая дыра с вывернутыми наружу, рваными краями. Мгновение, и изумление в его глазах сменилось яростным отчаянием. Он только начал поднимать револьвер, когда Бриннер, перекатившись на спину, открыл огонь из своего ремингтона. Слезы застилали глаза, не давая прицелится, и он, направив ствол в сторону расплывчатого силуэта, выпустил шесть пуль, одну за другой, взводя курок ударом ладони левой руки и быстро нажимая на спуск. Плотное облако порохового дыма заволокло фигуру стоящего в дверях человека, и Клив откатился в сторону, уходя от ответного выстрела. На несколько секунд воцарилась полная тишина, а после раздался глухой стук падающего тела.

Бриннер поднялся на ноги, и откинув зарядный рычаг вниз, извлек ось барабана. Сам цилиндр, дымящийся и горячий, упал в ладонь, обжигая кожу. Одним быстрым движением Клив достал из поясного кармашка полностью заряженный, поблескивающий медными капсюлями сменный барабан, и вложил на его место отстрелянный. Перезарядил револьвер, вернул зарядный рычаг на место, надежно заперев ось. Взведя большим пальцем курок, шагнул вперед к двери, переступая через лежащее на земле тело.

Бифштекс уже аппетитно скворчал на большой закопченной сковороде, когда в дверь постучали. Клив отвел взгляд от толстого куска мяса, подрумянившегося с одной стороны, темно красного, сырого, с другой и посмотрел в окно. Пыльный проселок, ведущий к его хижине, был пуст. Кем бы то ни был незваный гость, он не собирался подставляться под выстрел, расхаживая перед окном, как утенок в палатке ярмарочного тира. Еще три тяжелых, размеренных удара обрушились на дверь, заставив вздрогнуть толстые доски и поднимая маленькие облачка пыли с давно неметеного пола. Да, гость был весьма настойчив и умел показать это. Клив криво усмехнулся, отставил в сторону сковороду с полуготовым бифштексом и зашаркал к двери, подхватив по пути лежавший на полке револьвер. Небольшой пятизарядный Беби Драгун тридцать первого калибра с трехдюймовым стволом. Идеальное оружие для стрельбы в упор. Разве что зарядов маловато, но тут уж ничего не попишешь. Спрятав револьвер за спину, Клив откинул массивный железный засов и слегка потянул за ручку, приоткрыв дверь не более, чем на пару дюймов. На несколько мгновений воцарилась тишина, прерываемая лишь свистящим дыханием Бриннера, а затем, заскрипев в давно не смазанных петлях, дверь широко распахнулась.

На пороге, привалившись плечом к дверному косяку, стоял высокий, плотный мужчина, лет сорока пяти. Обветренная, с красноватым оттенком кожа, аккуратно подстриженные рыжеватые усики, чисто выбритый подбородок. И глаза. Холодные, серые, они изучали Клива, словно диковинное насекомое, случайно упавшее в тарелку супа. Одет мужчина был щегольски. Светлый, песочного цвета костюм в крупную клетку, застегнутая на три пуговицы шелковая жилетка, белоснежная рубашка с высоким крахмальным воротничком. Толстая серебряная цепочка, прикрепленная к средней пуговице, исчезала в небольшом жилетном кармане, чуть оттянутом весом массивного золотого хронометра. Желтые, свиной кожи, сапоги были слегка припорошены тонкой коричневой пылью, из чего Клив заключил, что гость шел пешком от самого города. Голову мужчины украшал атласный котелок, блестящий, черный, с изящно загнутыми полями. Из-под полы расстегнутого пиджака виднелась изогнутая рукоять револьвера.

— Здравствуй, Майк, — произнес Клив ровным, без ноток особой радости, голосом. Он вынул из-за спины руку, сжимавшую револьвер и опустил вниз, направив оружие стволом в землю. Мужчина с едва заметной саркастической улыбкой скользнул взглядом по маленькому изящному кольту и вновь поднял глаза на Бриннера.

— Здравствуй, Клив, — в голосе мужчины, глубоком и сильном, явственно слышалась ирония. — Ты всегда встречаешь гостей во всеоружии?

— Всегда, — буркнул Бриннер, и, посторонившись, махнул револьвером, указывая вглубь дома. — Заходи, нечего людям глаза мозолить.

Мужчина по имени Майк с удивлением обернулся, окинул взглядом пустой пыльный проселок, несколько чахлых кустов и виднеющийся вдалеке шпиль городской церкви. Неопределенно хмыкнул, пожал плечами и шагнул в дом, закрыв за собой дверь.

Положив револьвер на полку, Клив направился к печке и вновь поставил сковороду на огонь. Подцепив вилкой, перевернул бифштекс, и, не глядя на гостя, стоящего посреди комнаты, спросил:

— Есть будешь?

Майк улыбнулся, отодвинул ногой деревянный табурет и уселся за стол, положив руки на неровные доски столешницы.

— Нет, но от кофе не откажусь.

Клив пробурчал что-то нечленораздельное и потянулся к кофейнику.

Полчаса спустя Клив убрал со стола тарелку, долил свежий кофе в стоящую перед гостем кружку, а затем, немного поколебавшись, снял с полки большую стеклянную бутыль и два маленьких стаканчика. Налил на два пальца тягучей, янтарной жидкости, и молча опрокинул стакан в рот. Удовлетворенно крякнул, и вопросительно уставился на гостя.