По законам Дикого Запада (СИ) - Топоровский Евгений Александрович - Страница 14

Клив их не слышал. Пошатываясь и спотыкаясь, он наконец добрался до бара в дальнем конце зала и вцепился руками в полированную поверхность стойки. Кимбелл, хозяйничавший сегодня в салуне, молча поставил на стойку пузатую стопку из толстого стекла и до краев наполнил ароматной янтарной жидкостью. Закупорив бутылку, подвинул стакан Кливу, сочувственно глядя тому в глаза.

— За счет заведения, — тихо произнес Гарри и отвернулся, не в силах выдержать пристальный, пустой взгляд.

Клив молча кивнул, одним глотком опорожнил стопку и с легким стуком поставил ее перед собой.

— Знаешь, что, парень, — проговорил Кимбелл, старательно отводя взгляд от застывшего лица Клива, — бери всю бутылку. А если захочешь есть, Лори принесет тебе цыпленка, — но, подняв глаза от стойки, увидел лишь спину Клива, направлявшегося через зал к лестнице. Бутылку тот держал, прижав ее к боку локтем левой руки. В правой, бессильно свисающей вдоль туловища, поблескивал небольшой толстостенный стакан.

В ту ночь Клив спал и видел сны. Во сне он лежал на широкой кровати, а Мери, его Мери, склонялась над ним. Длинная ночная сорочка сползла с плеча, открыв взору нежную белую кожу, украшенную россыпью веснушек. Он впивался губами в ямочку под ключицей, чувствуя солоноватый вкус ее кожи. Зарывшись лицом в копну светлых волос, ощущал едва слышимый цветочный аромат, с легкой горечью дикого меда. Его руки ласкали твердые полушария грудей, касались больших, затвердевших сосков. А затем, когда жар внизу живота было уже не унять, он входил в нее с неистовством молодого жеребца, впервые в жизни познавшего кобылу. Их тела двигались в унисон, а с губ срывались хриплые стоны.

Потом они лежали рядом, крепко сплетя пальцы и глядя в деревянный потолок комнаты. Его грудь часто вздымалась, а в низу живота, постепенно затихая, пульсировал маленький теплый комок наслаждения.

Внезапно картина перед глазами Клива потускнела, померкла, сменилась полной, непроглядной тьмой. Лежащий на кровати в гостиничном номере человек беспокойно зашевелился, застонал. Спустя несколько бесконечно долгих мгновений мрак рассеялся, и Клив увидел себя, сидящего за большим обеденным столом на кухне собственного дома. Яркие солнечные лучи падали через широко открытые окна, заливая помещение теплым, чуть желтоватым, светом. Мери, одетая в белую полотняную блузу и широкую юбку, ставит на стол большую тарелку с аппетитно скворчащим беконом, залитым четырьмя свежими, только из под несушки, яйцами. Озорно улыбаясь, пододвигает высокую глиняную кружку, до краев наполненную дымящимся кофе. Клив улыбается в ответ.

Он уже доел яичницу, когда за спиной раздался частый топот маленьких ножек. Кто-то крепко прижался к его спине, шею обвили тонкие загорелые ручонки.

— Привет, дорогая, — Клив наклонил голову и поцеловал одну рукчу. — Как спалось?

— Отлично, пап! А правда, ты сегодня возьмешь меня на охоту? Правда, правда?

Клив вопросительно посмотрел на жену. Та едва заметно кивнула, пряча в уголках губ улыбку.

— Да, дорогая, обязательно возьму. Умывайся, завтракай, и пойдем. А то все кролики разбегутся, — он потрепал дочь по густым светлым волосам и встал из-за стола. — У тебя полчаса времени.

Люси радостно запищала и обняла отца.

В тот день они подстрелили двух кроликов и одного старого жирного сурка. Шкурки Клив пообещал дочери, а жир Мери вытопит и сбережет в широком глиняном горшочке. Лучшее лекарство при простуде, зимой обязательно пригодится.

На следующий день Клив проснулся рано. Посмотрел на зажатую в руке бутылку, в прозрачном нутре которой плескалось еще с пол пинты янтарной жидкости, и осторожно поставил на пол. Спустил с кровати отекшие от выпивки ноги, немного посидел, дожидаясь, пока пройдет тошнота. Медленно поднялся, и только успел выпрямиться, когда раздался осторожный стук в дверь.

— Кто? — прохрипел он, удивившись, насколько слабо звучит его голос.

— Это Мирабель, сэр. Принесла воду для умывания.

Клив невесело усмехнулся. Все ясно, девушку послал Кимбелл, проверить, не вышиб ли постоялец себе мозги, одурев от горя и виски. Что ж, его право. Забрызганный кровью номер может изрядно навредить репутации салуна, если, конечно, вовремя не принять меры. Например, отдраить испачканный потолок, а труп тихо вывезти, завернув в одеяло.

— Входите, мисс.

Дверь приоткрылась, и девушка робко заглянула в пропахшую перегаром комнату. Кивнув Кливу, быстро поставила большой, исходящий паром кувшин у порога, а затем юркнула обратно в коридор. Бриннер дождался, пока закроется дверь, и приступил у утреннему туалету. Сполоснулся в медном тазу, доливая горячую воду из принесенного Мирабель кувшина, чисто выбрился старой, потемневшей от времени бритвой с перламутровой ручкой. Одевшись, умостился за небольшим секретером и приступил к чистке оружия. Винтовку протер потемневшей от масла ветошью, оттер от нагара ствол и затвор. Быстро собрав оружие, несколько раз спустил курок, проверяя работу механизмов. И отбросил на кровать. Сегодня она ему не пригодится, это точно. Немного помедлив, извлек из кобуры ремингтон, взвесил в руке. Затем сдвинул в сторону маленькую серебряную масленку с искусной чеканкой на пузатых боках и положил револьвер на полированную поверхность секретера. С легким металлическим щелчком опустил зарядный рычаг, извлек ось барабана и сам барабан. Внимательно оглядел хищно изогнутый курок, проверил ход спускового крючка. Направив граненый ствол в окно, тщательно осмотрел блестящие, вьющиеся спиралью нарезы, конус пульного входа. Порядок. Собрав оружие, вернул револьвер в кобуру. Не торопясь, вытер несколько капель пролившегося оружейного масла, убрал в желтую седельную сумку масленку, ветошь и шомпол. Скрутил самокрутку, прикурил от длинной восковой спички с красной головкой. Глубоко затянулся, устремив невидящий взгляд в стену, и застыл, полностью погрузившись в себя. Только тонкий дымок зажатой в руке самокрутки медленно поднимался к потемневшему от времени потолку.

Клив очнулся лишь десять минут спустя, когда почти догоревшая сигарета обожгла сжимающие ее пальцы. Глаза, оторвавшись от стены, метнулись к источнику резкой боли. С коротким проклятием он швырнул окурок в таз с мыльной водой, и резко встал, заставив жалобно скрипнуть рассохшееся кресло. Подхватив со спинки кровати широкий оружейный пояс, затянул его на бедрах, привычно коснувшись изогнутой рукояти револьвера. Запахнув плащ, глубоко надвинул на лоб шляпу и вышел из комнаты. Большой медный ключ, весь в зеленоватых пятнах патины, остался лежать на широком подоконнике номера, но это совсем не волновало Клива. Он не собирался возвращаться.

Спустившись по лестнице, Клив быстро прошел через пустой зал салуна, и широко распахнув двери, вышел на улицу. Ледяной ветер швырнул в лицо горсть мелкой снежной крупы, заставил слезиться глаза и едва не сорвал с головы шляпу. Клив зябко поежился, чуть приподняв плечи. Моргнул, прогоняя слезы, и шагнул на укрытую снегом землю.

У здания городской тюрьмы, и по совместительству, офиса шерифа, он на мгновение остановился, окинув взглядом пустынную улицу. Никого. В такую погоду люди старались не выходить наружу, предпочитая коротать время около жарко натопленной печи. Женщины занимались рукоделием, а мужчины лениво листали пожелтевшие подшивки столичных газет, потягивая из кружек ароматный кофе, щедро сдобренный крепким кукурузным виски. Клив толкнул тяжелую дверь. Где-то над головой коротко звякнул колокольчик, сообщая дежурному об очередном посетителе. В лицо пахнуло уютным теплом хорошо натопленной комнаты, запахами хлеба, кофе и табака. За столом у дальней стены, развалившись на стуле, спал человек с серебряной звездой на груди. Ноги в потертых сапогах из толстой свиной кожи он водрузил на столешницу, являя миру стоптанные каблуки, шляпу надвинул на глаза, спасаясь от падающего из окна холодного света. Из под шляпы доносилось мерное посапывание, то и дело, прерываемое тяжелыми вздохами.

Клив широкими шагами пересек помещение, и приблизившись к столу, с силой опустил ладонь на доски столешницы. Стоявшая на краю чернильница подпрыгнула, опрокинулась, из-под откинутой крышки расползлось темная блестящая лужица. Спящий человек вздрогнул, сдернул с лица шляпу, одновременно скидывая вниз ноги. Стул, до этого опасно балансировавший на двух задних ножках, со стуком опустился на пол.