По законам Дикого Запада (СИ) - Топоровский Евгений Александрович - Страница 23

По центру почти пустого ангара, прямо под закрепленными на стальных фермах лампами, лежали два деревянных ящика, выкрашенных в темно-зеленый цвет. По форме они напоминали гробы, оснащенные двумя парами ручек для переноски. Нанесенная с помощью трафарета надпись гласила: M18A1 Claymore U.S. Army.[15] Далее следовал ряд полустертых цифр, обозначавших, видимо, партию и год выпуска. Эрнандес опустился на колени перед одним из ящиков и с видимым усилием открыл удерживающие крышку замки.

Фанерные перегородки делили ящик изнутри на длинные узкие секции, в каждой из которых располагалась чуть изогнутая пластина оливкового цвета. Эрнандес извлек одну и прочитал на выпуклой стороне вытесненную в пластике надпись: «front toward enemy». Мрачно покачал головой, и вернул пластину в предназначавшуюся для нее ячейку. Встал, отряхнул колени и повернулся к стоящему за спиной Хуарезу.

— Это то, о чем я думаю?

— Не знаю, о чем вы думаете, босс, — ответил Хуарез, не отрывая восхищенного взгляда от содержимого ящика, — но это чертова куча чертовых «Клейморов». Одна такая игрушка, установленная в правильном месте, легко превратит в фарш десяток человек.

— И где можно достать подобное сокровище? — задавая вопрос, Эрнандес почти наверняка знал ответ. И этот ответ его совершенно не радовал.

— В магазине точно не купишь. — Хуарез усмехнулся и чуть пожал плечами, как бы признавая всю абсурдность такого предположения. — Насколько я знаю, эти красотки доступны только «зеленым беретам».

Эрнандес присвистнул. Получается, длинные деревянные ящики украдены с базы одного из элитных спецподразделений армии США. Воров накрыли при переправке товара через границу, и «федералы» твердо намерены распутать это дело. А номера на минах могут изрядно облегчить им жизнь. Теперь ясно, почему La EME хочет уничтожить товар.

— Ладно, Хуарез, приступай, — Эрнандес махнул рукой, приказывая всем отойти ко входу в ангар.

Хуарез снял со спины рюкзак и опустился на колени перед лежащими на полу ящиками. Открыв центральное отделение, извлек шесть брусков С4, клубок спутанных проводов и завернутые в провощенную бумагу детонаторы. Установил взрывчатку по периметру ящиков, ловко подключил пук проводов к небольшой пластмассовой коробке, снабженной электронным табло, вроде тех, что используются в часах. Вопросительно глянул на босса, и получив в ответ утвердительный кивок, нажал единственную кнопку. Электронное табло мигнуло, на нем появились красные цифры. 10.00. А мгновение спустя, начался обратный отсчет.

— На выход, на выход! — закричал Хуарез, почти бегом бросаясь к двери.

Эрнандес уже сидел в кабине пикапа, когда территория склада озарилась яркой вспышкой взрыва. Горячий воздух тугой подушкой ударил в грудь, издалека слышался грохот разлетавшихся во все стороны железных листов. Мигель без команды завел мотор «доджа», и машина, взревев двигателем, рванулась в сторону Нуэво Ларедо.

Сознание возвращалось медленно. Сначала одна единственная мысль, точнее, вопрос, загорелся крохотной искоркой в окружавшей его бесконечной тьме. «Кто я?» Искорка пульсировала, становясь все ярче в отчаянном стремлении рассеять окружавшую ее мглу. Спустя мгновение, секунду, тысячелетие, точнее определить прошедший промежуток времени не представлялось возможным, искорка засияла ярким золотым огнем, и Клив осознал себя.

С высоты птичьего полета, как это бывает только во снах, он увидел маленький пыльный городок в окружении песчаных холмов, поросших редким кустарником и вездесущими кактусами. Тонкая нить дороги проходила сквозь жалкое скопление деревянных коробок, появляясь из ниоткуда и уходя в никуда. Внезапно перспектива изменилась. Теперь Клив видел небольшую площадь, окруженную несколькими аляповатыми строениями, увидел низкое широкое здание и несколько человеческих фигур, замерших в пыли. С такого расстояния они больше напоминали искусно сработанных кукол, наряженных в одежду, тщательно пошитую из обрезков, но Клив знал, что это не так. Один мертвец, а Бриннер был убежден, что все эти люди мертвы, лежал на боку, вытянув правую руку вперед, словно стараясь удержать нечто, видимое только ему. Вокруг его головы растеклась большая темная клякса, сама голова была сплющена и расколота, как перезревший арбуз, по недосмотру упавший с обеденного стола. Второй полусидел, опершись спиной на ступени, подбородок уткнулся в грудь, руки бессильно свисали с колен. Третий, настоящий гигант, лежал ничком на земле, ярдах в десяти от распахнутой двери черного хода. Несмотря на расстояние, Клив ясно видел кровавые раны, пятнавшие его широкую спину.

А мгновение спустя он оказался внутри здания. Еще недавно здесь шел нешуточный бой. Сквозь пробитые пулями дыры в зал проникал солнечный свет, осколки стекла блестели на деревянном полу. Двое мужчин курили, стоя около изуродованного выстрелами окна, табачный дым тонкими струйками поднимался под потолок. Еще один склонился над лежащими около стойки телами, внимательно разглядывая что-то на залитом кровью полу. Вот он протянул руку, и внезапно Клив испытал жгучее желание броситься вперед. Он рванулся, словно от этого зависела его собственная жизнь, но мужчина уже выпрямился, а в его ладони сияло зеленое пламя. Безжалостная вспышка света отбросила Клива прочь, в темноту.

На этот раз он помнил себя, и у него было тело. Он чувствовал холод камня, на котором лежал, чувствовал, как занемела согнутая в колене нога. Сухой холодный воздух пах пылью, а еще чем-то очень старым и давно мертвым. Время от времени слышалось легкое шуршание, словно небольшой зверек пробегал мимо лежащего в темноте человека.

А затем он услышал голос. Немного подрагивающий, чуть хрипловатый, голос принадлежал очень старому человеку.

— Очнись, незнакомец.

Клив шевельнулся, перекатился на бок и сел, опираясь ладонями на неровную каменную поверхность. Спина хрустнула, затекшую ногу пронзили тысячи крохотных булавок. В бок уперлась рукоять револьвера, короткая куртка задралась, обнажив поясницу. Клив машинально поправил оружие и вытянул перед собой руку.

— Кто ты? Я ничего не вижу, — ответил он сиплым, каркающим голосом и зашелся в кашле. Пересохшее горло саднило, словно засыпанное солью и толченым стеклом.

Где-то в темноте раздались шаркающие звуки шагов, послышалось тяжелое старческое дыхание. На мгновение все замерло, потом Клив ясно услышал удары кремня об огниво. Сноп искр на миг осветил лицо и руки склонившегося над растопкой человека. На несколько ударов сердца вернулась кромешная тьма, а затем, в пяти ярдах от Клива, затеплился крохотный желтый огонек. Пламя потрескивало и разрасталось, превращаясь в небольшой костерок, маленький островок света среди громадного океана темноты. У костра, скрестив длинные ноги, обутые в мягкие кожаные мокасины, сидел тощий седой старик. Длинные белые волосы, заплетенные в две толстых косы, украшали красные ленты, над левым виском крепилось пестрое ястребиное перо. На обнаженной груди виднелись старые шрамы, пальцы костлявых рук, изуродованные артритом, больше напоминали птичьи когти.

— Кто ты? — повторил Клив и судорожно сглотнул, стараясь хоть как-то увлажнить пересохшее горло.

Старик поднял на Клива взгляд. Его глаза, большие, чуть выпуклые, смотрели холодно и отрешенно.

— Я ждал не тебя, — из голоса исчезла старческая дрожь, слова звучали размеренно, словно удары кузнечного молота.

— Где я?! И кого ты ждал, дьявол тебя раздери?! — неуверенность и страх отступили перед ослепляющей яростью. Клив шагнул в круг света, отбрасываемого пламенем костра. Правая ладонь легла на рукоять револьвера, левая сжалась в кулак.

— Ты не можешь убить того, кто и так мертв, — сидящий у костра старик произнес эти слова ровным, безразличным тоном. — Присядь у огня, и мы поговорим.

Еще несколько мгновений Клив стоял, сверля старого индейца пристальным взглядом, а затем опустился на холодный камень.