Иллюзия счастья (СИ) - Шагаева Наталья - Страница 49

— А если нет? Тогда что? Что ты сделаешь, Богатырев? Убьешь меня? — хрипит ублюдок.

— Нет, шакал, убить тебя было бы слишком просто. Хотя как вариант… Тогда все снова перейдет к Виктории, поскольку она до сих пор является твоей женой.

— И что потом? Я передам все назад Виктории, а ты сдашь меня ментам? Такой вариант меня тоже не устраивает, лучше убей, — усмехается гад, сплевывая сгустки крови. — Слушай, что ты хочешь? Ты же не просто так все это делаешь. Мы с тобой даже чем-то похожи. Ты точно так же как я, возишься с моей женой в надежде заполучить кусок компании Белого, — я уже понимаю, к чему он ведет и на что намекает. Γде-то он даже прав — я хочу кусок компании. Только вот моя цель кардинально отличается от его. Моя цель — управлять, поднять и приумножить. Объединить все в одну корпорацию и Вика получила бы от всего этого половину. Все так, как и должно быть. Я управляю, а женщина получает процентную прибыль и занимается, чем хочет. — Предлагаю тебе ровно половину, ты вложишь туда все, что я уже успел слить, и вся компания твоя. Она мне не нужна. Я скрываюсь за границей и больше сюда не возвращаюсь. Договорились? — выгибает разбитую бровь, ждет моего ответа. Α мне вдруг почему-то так тесно становится в этой затхлой комнате вместе с ним. Ублюдок до сих пор, не теряя надежды, ищет выходы. А выход у него только один — на зону. Но и там я его в покое не оставлю. Сделаю так, чтобы о нем позаботились и там. Меня начинает тошнить от него в прямом смысле этого слова. Как Виктория могла жить с ним все эти годы? Не просто жить, а любить и боготворить. Как эта чуткая женщина не распознала в нем падаль?

— Не договорились, — смотрю ублюдку в глаза, набираю номер Константина, один гудок, сбрасываю. Слышу, как на улице хлопают двери машины и приближающиеся шаги. Эдуард может быть кем угодно: ублюдком, шакалом, мразью, но дураком — никогда. Он прекрасно понимает, что его ждет, дергается в панике, пытаясь подняться на ноги, но получает от меня очередной удар, вновь падая на пол. Резко оглядывается назад, когда в дом заходят Константин и двое его ребят. Прикуриваю сигарету, достаю платок из кармана, обтираю руки, стираю кровь с разбитой губы, затягиваюсь густым, горьким дымом, продолжая наслаждаться паникой и реальным страхом шакала, от которого его бросает в пот. Наклоняюсь к трусливому ублюдку, усмехаюсь, не скрывая своего презрения.

— Знаешь, Эдуард, есть такая мудрость: «Слезы женщины всегда возвращаются к ее обидчику вдвойне», — делаю намеренную паузу, затягиваюсь сигаретой, выпуская дым в лицо Эдуарда. — Ты умеешь плакать, Эдуард? Нет? Сейчас эти парни научат тебя рыдать, захлебываясь кровавыми слезами, — надо отдать мудаку должное, хоть он и боится, покрываясь липким, вонючим потом, но стискивает челюсть и молчит, пытаясь держаться. Но это ненадолго… Константин умеет убеждать. Я сам иногда побаиваюсь этого человека. Особенно сейчас, когда отпускаю взгляд мудака и встречаюсь с лихорадочным взглядом Константина.

— Доложить мне, когда он все подпишет, — а в том, что Эдуард все подпишет и вернет компанию и счета Виктории, я уже не сомневался. Киваю Константину, и не оборачиваясь, выхожу на улицу, вдыхая свежий, майский воздух.

Тишина бывает разной, иногда спасительной, иногда опасной или пугающей. Сейчас тишина была тревожной. Я одна в большой квартире Αндрея, сижу в кресле, битый час смотрю в панорамное окно, в полной тишине наблюдая за плывущими облаками, вечерними сумерками. Можно включить телевизор, музыку, позвонить Мышке, с которой я уже разговаривала утром, и избавить себя от этой тревожной, навязчивой тишины. Но я не хочу. Я хочу прислушаться к ней и понять, что она мне несет. От чего мне так неспокойно? Почему второй день я не нахожу себе места, как будто что-то происходит или произойдет, но не могу понять что.

Андрей почти не появлялся дома, приходил, запирался в своем кабинете, с кем-то разговаривал по телефону, принимал душ, переодевался, молча меня целовал и вновь уходил. Я могла у него спросить, где он пропадает и что вообще происходит, но не смела. Андрей четко дал мне понять, что не желает посвящать меня в свои дела, мысли, планы, да и вообще, впускать меня в свою жизнь. И, наверное, он был прав… Кто я для него, чтобы он мне открывался? У нас просто общее дело, и секс без обязательств. Так и должно оставаться. Только вот мне в последнее время было этого мало. Ничтожно мало. Я хотела узнать его поближе, понять, что творится у него в голове. Зачем? Я сама этого не понимала. Не привыкла я к таким отношениям. Должно быть что-то большее, чем просто секс. Я все понимаю, но на душе почему-то такое мерзкое чувство, что я никому просто так не нужна. Никто не хочет быть со мной искренним и открытым. Я как маленький глупый ребенок готова открыть свою душу любому. Жизнь меня наказывает, преподнося свои уроки, которые я не усваиваю. Хотя, я не смею ни в чем обвинять Андрея, когда сама не могу до конца разобраться в своей душе. И почему мое глупое сердце так тоскливо ноет, когда его нет рядом.

Звук открывающейся входной двери разрывает тишину. Соскакиваю с кресла, быстро иду в прихожую, сталкиваясь с Андреем в коридоре. Меня настораживает и пугает его вид. Волосы растрепаны, нижняя губа разбита, на светло-сером свитере брызги крови, и не похоже, что они из его разбитой, припухшей губы. При виде меня он замирает на месте, напрягается весь, словно не ожидал меня здесь увидеть.

— Боже, Андрей, что произошло? — подхожу ближе, с волнением и грохочущим сердцем осматриваю его с ног до головы, желая убедиться, что на нем больше нет травм.

— Все нормально, — нехотя отвечает он, — Почему ты здесь?

— Α где мне ещё быть?

— Ты должна была встречаться с подругой. Ты сама сказала, что проведешь с ней весь вечер, — обходит меня, направляясь прямиком в ванную.

— Да, мы договаривались. Но… у нее поменялись планы, и мы договорились встретиться в другой раз, — на самом деле я лгу, я просто не захотела никуда идти, чертово чувство тревоги и приближение чего-то неизбежного не покидало меня второй день. Я сама отменила встречу.

— Ясно! — как-то раздраженно произносит он. Заходит в душ, спешит снять с себя грязную одежду. А я смотрю на капли крови на его одежде, закусываю губы от рвущихся вопросов. Подхожу к шкафчику над раковиной, достаю оттуда перекись, ватные диски.

— Иди сюда, я обработаю тебе губу, — Андрей глубоко вдыхает, немного смягчается, встает вплотную ко мне, позволяя о нем позаботиться. Морщусь вместе с ним, когда прикасаюсь к его губе. Точнее морщусь я, Αндрей просто внимательно наблюдает за моими действиями.

— Больно?

— Нет, — тихо, спокойно произносит он. Ловит мою руку, забирает перекись, вату, кладет все на раковину. Подносит мою руку к своим губам, нежно целует мои ладони, смотрит в глаза, будто что-то безмолвно говорит, а я никак не могу понять, что это. Прижимает мою ладонь к своей слегка щетинистой щеке.

— Андрей, что произошло? — буквально умоляю его ответить. Уже сама глажу его лицо, смотря в невероятно черные и такие уставшие глаза.

— Ничего, все хорошо. Теперь все будет хорошо, — отрывается от меня, снимает боксеры и проходит в душ. Встает под струи, смотрит на меня через пелену воды.

— Все закончилась, Виктория. Завтра адвокаты Эдуарда официально передадут тебе все, что он отнял. И завтра же вечером мои люди привезут твою дочь и няню домой.

— Как?! А как же суд, развод и все прочее? — ничего не понимаю. Еще вчера все стояло на месте, а уже сегодня все решилось.

— Какая к черту разница, как?! — немного повышая тон, отвечает он, отворачивается от меня, начиная мыться. Α меня вдруг окатывает пониманием, как это произошло. В голове все складывается, словно пазл. Его постоянное отсутствие дома, нескончаемые звонки начальника охраны и кровь на его одежде.

— Что ты с ним сделал? — спрашиваю я, посматривая на кровавые следы, от которых сейчас прихожу в ужас. Выражение лица Андрея в секунды меняется. Он снова начинает меня пугать. Я жду ответа, а он молчит, смывая с себя белую пену геля для душа. Заканчивает мыться, шагает ко мне, весь мокрый, со стекающей с его сильного, напряженного тела водой.