Дом Эмбер (ЛП) - Мур Келли - Страница 34

— Гадость, — подтвердила я.

— Её называют доброй матушкой. Очень защищает свое гнездо. Она укусит тебя, если подберешься слишком близко. А она достаточно ядовита. Не думаю, что на Западном побережье водится что-то подобное.

— Господи, — сказала я, осторожно обходя её. — Не думаю, что я вообще слышала о ней раньше. Разве что в детском стишке, который на днях рассказал мне Сэм.

— Я знаю его.

— Интересно, откуда он его знает? — ответила я, держа себя в руках и освещая фонариком каждую паутину, мимо которой я проходила.

Джексон продолжал вести нас всё выше, пройдя площадку на втором этаже. Там ступеньки сужались, становилось сложнее передвигаться и воздух был спертым. Я была благодарна ему за то, что он расчищает путь через паутину, но мне не нравилось ощущение темноты, которая преследовала меня, торопясь закрыть последствия вторжения наших фонариков.

Он резко остановился, достигнув двери из тяжелых досок, сверху и снизу охваченных железом, и с замочной скважиной. Если её когда-нибудь и запирали, то сейчас она была открыта. Ручка повернулась, и Джексон толкнул её плечом, заставляя сопротивляющуюся дверь открыться.

Дрожащий свет от наших фонариков осветил длинный, узкий, пустой чердак с наклонным потолком и единственным окном в дальнем конце. Воздух был ледяным — я почти ожидала увидеть, как дыхание выходит из меня в виде пара — мне не слишком хотелось заходить туда. Затем мой фонарик высветил деревянный сундук, стоящий в темноте в центре комнаты.

Я перестала дышать. Я фактически чувствовала, как кровь бежит по венам, стучит в висках. Мои пальцы нашли руку Джексона и я схватила её мертвой хваткой. И я подумала, Боже мой, это оно. Мы нашли алмазы.

Джексон расцепил мои пальцы, взял меня за руку и повел к сундуку. Подойдя поближе, мы увидели, что он стоит на старом персидском ковре. Запертый на тяжелый замок. И ключа нигде не было видно.

— Что ты будешь делать? — спросил он меня.

— Ты что, шутишь? Давай откроем его. Разве ты не хочешь этого?

Он не ответил.

— Направь свой фонарик на замок. — Он использовал ручку своего фонарика в качестве молотка. Звук ударов оказался чертовски громким в тишине чердака. Он остановился. — Не уверен, что это хорошая идея. Может быть, кто-то хотел, чтобы он оставался запертым.

Я не верила своим ушам.

— Мне кажется, ключевое слово в твоем предложении «оставался». Прошедшее время. Судя по слою пыли, никто не был здесь уже очень-очень давно. Я думаю, что нам нужно открыть его сейчас. Продолжай!

Его лицо, искаженное тенями и неровным светом наших фонариков, выглядело жаждущим.

— Я… У меня просто плохое предчувствие. Я хочу открыть его, но из нас двоих именно ты всегда натыкаешься на лица в темных углах…

— Эти видения не могут ранить меня. Открывай же.

Он ударил по замку ещё раз и тот, сломавшись, открылся. Джексон снял засов. Крышка открылась с металлическим скрипом.

Он сделал шаг назад и навел луч фонарика на сундук и его содержимое. Очевидно, что мне была предоставлена честь посмотреть первой.

От волнения у меня в груди всё сжималось. Я опустилась на колени, и моя рука задела кучку бусин, которая лежала на старом ковре давным-давно. Я поднесла их к свету: серебряные четки.

Время разверзлось. Сначала я услышала женский плач. Затем в поле моего зрения появилась она, стоящая на коленях рядом со мной — я попала на момент, когда она закрывала замок на сундуке, тот же самый замок, который Джексон только что сломал. Я увидела, как она дергает его, чтобы убедиться, что он заперт.

Я знала её лицо — она была красива даже с потекшим от слез макияжем. Это была Фиона Уоррен. Я видела её фотографию в книге. Огненный цвет волос удивил меня — старые фотографии столетней давности были с оттенком сепии. Пока я наблюдала за ней, она начала поворачивать свое лицо в мою сторону и у меня появилась иррациональная мысль, что мне нужно прервать видение, прежде чем она увидит меня. Я выпустила четки из пальцев. Она исчезла.

— Ты уверена, что хочешь сделать это?

— В чем твоя проблема? — спросила я, слегка раздражаясь. Вся эта охота за сокровищами была его идеей. Мы уже почти отыскали алмазы. Почему он вдруг решил пойти на попятную?

— Ты слышала старую пословицу — иногда вещи, вытащенные из коробки, уже нельзя положить обратно?

Недоверчиво покачав головой, я решительно обратила свое внимание на содержимое сундука. Там всё было в беспорядке. Алмазы могут находиться где угодно — в сумке, конверте, даже в подоле пальто.

Я увидела голенища пары черных сапог, конец маленькой деревянной коробки, рукоять хлыста, раскрошившийся шелк платья. Я протянула руку и вытащила что-то золотое — застежка на нитке коралловых бус с большим куском нефрита в центре. Я протянула их ему с ликованием. — Посмотри на…

Но слова, которые я начала произносить, замерли на моих губах, когда яркий дневной свет заполнил мое видение. Перед собой я увидела маленькую девочку с золотистыми кудряшками, в розовом сатиновом платье с юбкой с кринолином и с коралловым ожерельем. Она склонилась над деревянным корытом, разбрызгивая воду.

Это выглядело… странно. Как будто в… в воде что-то было. Что-то двигалось. Я наклонилась, чтобы рассмотреть.

Бог мой. Два маленьких машущих кулачка; темные кудряшки на макушке маленькой головки погрузившейся в замутненную воду.

Подбежала чернокожая женщина, отпихнула девочку и вытащила малыша из корыта, осторожно его вытерла, пока младенец выкашливал воду.

— Шшш, — напевала она — Мама здесь, ты в безопасности.

Маленькая девочка встала и отряхнулась. Затем спокойно сказала женщине:

— Прикоснешься ко мне ещё раз и мне придется тебя выпороть. — Она склонила голову набок и слегка пожала плечами, — Ты не сможешь спасти его, ты же знаешь. Цыганка сказала папе, что он должен умереть.

Жестокое желание засунуть этого ребенка в грязь вырвало меня из видения, которое ушло обратно в темноту. Потрясенная и испуганная, я опустила коралловое ожерелье обратно в сундук. Кто это девочка? Хоть бы это не была моя родственница.

Джексон наблюдал за мной.

— Может, мы остановимся? — спросил он.

Я почувствовала, как на меня накатывает что-то вроде приступа тошноты, но я не была готова прекратить.

— Нет, — ответила я. И снова потянулась к сундуку. — Там есть и хорошие вещи. — Я выудила кинжал, его рукоятка была сделана из золота с поблескивающими драгоценными камнями.

Всё вокруг меня озарилось светом от свечей, мягким и дрожащим. Я узнала гостиную внизу. Там стояла Сара-Луиза и тихо плакала, рядом сидела черноволосая женщина, позади стоял мужчина в униформе. Мэтью лежал на покрывале, постеленном на столе. Я никогда раньше не видела мертвого человека, даже свою бабушку, но пепельно-серую бледность Мэтью ни с чем нельзя было спутать.

Мужчина — Капитан — давал указания кому-то, кого я не видела:

— Мы похороним моего сына на рассвете.

Женщина бросилась к Мэтью и накрыла его своим телом.

— Он не умер, — сказала она с ужасом в голосе. — Он спит. Я видела его в своих снах. Его дух приходил ко мне. Я не позволю тебе положить его в могилу.

Я знала, что это должно быть Дейрдре, мать близнецов. Я видела её раньше, в бальной комнате, кружащейся по залу. И я осознала, что слышала её голос раньше — на чердаке, когда она кричала в темноте.

— Он мертв, ты, безумная, — проскрежетал Капитан и дернул её за локоть.

Она ударилась спиной о сервант. Подсвечники упали, китайский сервиз разбился. Она замерла там, затем протянула руку и схватила что-то с пола.

— Нет, — выкрикнула она, разворачиваясь и закидывая руку для броска.

Он увидел это в последний момент и закрылся рукой. Затем выругался, вынимая инкрустированную камнями ручку из своего плеча.

Капитан вытащил носовой платок, чтобы остановить кровь, текущую из его раны, но его губы тронула мрачная ухмылка.

— Заприте её в детской, — сказал он. — Я больше никогда не хочу её видеть.