Самый опасный возраст (СИ) - Мясникова Ирина Николаевна - Страница 38

– Кстати, о собачках! – Далее последовал долгий рассказ про характеры и привычки собачек Большой подруги, умиление, показы фотографий. Из всего этого следовало, что собаки заменяют Большой подруге детей и внуков, ведь те уже разлетелись из гнезда и живут своей жизнью. Борька постоянно занят на работе, двигает науку взад-вперед, а Маринка дома нянчится с собачками и цветами. Вот уж предел мечтаний!

Валентина Григорьевна с трудом досидела до конца этого свидания, и несказанно обрадовалась, когда Большой подруге позвонил адвокат, она чего-то подудела в трубку на американском языке, который оказался ни капельки не похож на тот английский, которому их учили в школе, потом извинилась и сообщила, что пресловутые наследственные дела требуют её присутствия.

Напоследок Большая подруга выдала:

– И запомни, Малютина! Как бы ты ни трепыхалась, как бы ни выглядела молодо и прекрасно, внутри ты всё равно старая вешалка.

«А ты старая корова, и внутри и снаружи!» – подумала Валентина Григорьевна, но ничего не ответила, только нахмурилась.

Некоторое время они ещё препирались по поводу того, кто заплатит, но Валентина Григорьевна не стала шибко настаивать, и выскочив на улицу облегчённо выдохнула. Можно было, конечно, пойти и пожаловаться Пушкину, стоявшему в сквере неподалёку, но она выбрала лучший вариант – отправилась в Пассаж на шопинг. Нет ничего лучше похода по магазинам, если нужно залечить душевные раны. Разумеется, при наличии свободных денежных средств. Свободных денежных средств у Валентины Григорьевны особо не было, но душевная рана, нанесенная Большой подругой, требовала срочного лечения. Кроме того день рожденья тоже требовал подарка. Благо вокруг имелась тьма неплохих магазинов. Валентина Григорьевна с горя купила себе туфли, сумку, крем для лица, тушь для ресниц и лак для волос. Чуть было не купила и кольцо, но вовремя остановилась. Еще не хватало самой себе кольца дарить! На сердце слегка полегчало, можно было следовать к дому. Когда она садилась в такси, нагруженная пакетами, то уже чувствовала себя практически «красоткой» в исполнении Джулии Робертс.

Дома никого не было, Дашка практически уже съехала к своему Смирнову. Оба они позвонили ещё с утра и поздравили. Ленка тоже позвонила с поздравлениями. Хотя, с чем, спрашивается, поздравлять? Ещё один год промелькнул. Правда, конечно, можно поздравить с тем, что пока жива и хороша собой. Валентина Григорьевна приняла душ, оделась в домашнее, разложила покупки, надела новые туфли и решила вместо ужина просто выпить бокал вина, и не один. Обмыть подарки и своё шестидесятитрёхлетие. Да уж, такое только в трезвом состоянии можно выговорить. Она расположилась на кухне, достала из холодильника давно припасённый финский набор хороших сыров, открыла бутылку красного сухого, водрузила ноги в новых туфлях на стол, и в этот момент снизу позвонили. Валентина Григорьевна никого не ждала, поэтому решила не открывать. Мало ли ошиблись. Даже шутить и сообщать московское время непрошеным посетителям не хотелось. Позвонят, позвонят, да и отстанут. Однако, некто снизу отставать не собирался. Звонки стали раздражать, и Валентина Григорьевна рявкнула в трубку интеркома:

– Кто?!!!

– Валь, пусти.

Челюсть Валентины Григорьевны второй раз за день поехала книзу. Голос был знакомый, очень знакомый. Это был голос проходимца Смирнова. Старого проходимца Смирнова. Старого бывалого проходимца Смирнова. Нет! Старого бывалого неисправимого проходимца и подлеца Смирнова!

Валентина Григорьевна открыла вход в парадную и стала поджидать бывшего мужа у дверей в квартиру. Наконец, он показался из лифта.

– Здравствуй, – произнес он с достоинством, остановившись у входа.

Выглядел этот проходимец ничем не лучше Большой подруги, хотя жил совсем не с собачками, а с молодой женой. Разве что, в отличие от Большой подруги, был высок, а также дорого и модно одет, но в остальном…. Пузо, лысина с редкими островками волос, и большая задница. Настоящий герой-любовник, иначе не скажешь. Только шляпы не хватает, той самой приколоченной. При мысли о шляпе Валентина Григорьевна ухмыльнулась.

– Проходи, раз пришёл. – Она посторонилась, пропуская его в квартиру.

Проходимец Смирнов вошёл и огляделся.

– Я тут у тебя и не был никогда, – сказал он, робко встав на коврике.

– Да, это верно. Не стоит и начинать. Чего тебе надо?

– Можно я сяду где-нибудь?

– Проходи на кухню, так и быть. Обувь можешь не снимать, ты ж не пешком пришёл.

Проходимец Смирнов всегда передвигался по городу на автомобиле с водителем. А кроме того не хватало ещё смотреть, как он снимает ботинки, да искать ему тапки. Мужских тапок в квартире Валентины Григорьевны не предусматривалось.

– Разумеется. – Он решительно сошёл с коврика, как в воду прыгнул, и прошёл следом за Валентиной Григорьевной на кухню, совмещенную с гостиной. Сел на диван.

– Хорошо тут у тебя.

– Конечно, – согласилась Валентина Григорьевна и только в этот момент уразумела и головой своей, и сердцем, что у неё тут так хорошо, исключительно потому что его здесь нет, и никогда не было. И чего, спрашивается, она так убивалась, когда он утёк от неё к «этой»? Вот уж, действительно, что ни делается, всё к лучшему. Радоваться надо было.

– Выглядишь замечательно.

– Разумеется. Когда я плохо выглядела?

– Никогда! Валь, – сказал и замер.

– Что?

– Возьми меня обратно.

– Вот те здрасьте! – ахнула Валентина Григорьевна. – С чего бы это?

– Не могу я больше! Устал.

– От чего устал-то? От молодой жены?

– От неё! – Бывший муж провёл рукой по горлу. – Достала!

– Это бывает. Милые бранятся, только тешатся. Я ж тебя тоже, бывало, доставала.

– Ты не так.

– Да, брось! Ты забыл просто.

– Валь! – Он стремительно вскочил с дивана и обнял не успевшую увернуться Валентину Григорьевну. Она только-то и упёрлась ему кулаком в жирную грудь.

– Нет!

– Валь, прости. – Он продолжил свои попытки прижать её к себе.

– Да, за что простить-то?! – Она с трудом вывернулась и отошла не безопасное расстояние. – Я не сержусь на тебя. Мне без тебя гораздо лучше. Правда! Спасибо, что ушёл.

– Неправда! Этого не может быть.

– Очень даже может.

– Валь, но мне идти больше некуда.

– Это твоя проблема. Отелей полный город, офис у тебя хороший.

– Валь, я много места не займу. Я могу и в прихожей, вон, на коврике.

«Дался им всем этот коврик!» – подумала Валентина Григорьевна, вслух же сказала:

– Не можешь!

– Почему?

– Там занято. Там Трофимов иногда останавливается, когда в Питер приезжает.

– Трофимов? Опять Трофимов! Всю жизнь этот Трофимов! – Бывший муж, он же старый бывалый неисправимый проходимец Смирнов, вихрем пронесся мимо Валентины Григорьевны в прихожую и исчез. Только входная дверь хлопнула.

Валентина Григорьевна хихикнула и налила себе вина. Проходимец он и есть проходимец. Даже не вспомнил про её день рожденья.

Раздался звонок мобильника.

«Неужели Трофимов? – подумала Валентина Григорьевна, разглядывая незнакомый номер. – Помяни чёрта он и явится!»

– Малютина, привет! – раздалось из трубки, когда она нажала на приём.

Раньше, когда еще не было мобильных телефонов, он иногда звонил ей с кремлевской вертушки. Эта штуковина была настолько хитромудро устроена, что могла прервать любой разговор. При этом она издавала жуткие звуки, которых Валентина Григорьевна очень боялась. Она даже не предполагала, что её родной домашний телефонный аппарат способен на такое. Конечно, это безумно раздражало будущего проходимца Смирнова, который на тот момент числился примерным мужем и отцом, даже не подозревавшим, что со временем заделается в проходимцы. Как тут не раздражаться, когда жене с воем и гиканьем из аппарата звонит какой-то фрукт, типа одноклассник, и чего-то там дует в уши.

Потом Трофимов уже звонил Валентине Григорьевне на мобильник с постоянного номера и обязательно через секретаршу, теперь же обходился без неё, но номера, с которых он звонил, видимо, менялись с помощью генератора случайных чисел. Обратная связь с Трофимовым существовала исключительно через старый постоянный номер. Причем, Валентина Григорьевна никогда ему не звонила, а высылала СМС, он обязательно перезванивал, но уже опять с какого-то другого номера. Вот, блин, разведчик.