Сто сорок бесед с Молотовым - Чуев Феликс Иванович - Страница 69
- Предыдущая
- 69/142
- Следующая
Теперь о его квартире. Здесь же на первом этаже (рисует). Комнат, наверно, шесть-семь, была комната для Светланы, для библиотеки, для спальной, для служащих. В разные периоды разные люди были. Грузинка одна старая была. Потом Валентина Истомина… Это уже на даче. Приносила посуду. А если была женой, кому какое дело?
Я вот читаю, как Энгельс к этому просто относился. У него не было формально жены. Он жил со своей хозяйкой, ирландкой. А жениться ему было некогда. Когда эта ирландка померла, Маркс не придал этому значения и очень обидел Энгельса. Энгельс завел вторую хозяйку, сестру своей бывшей жены…
У Ленина была история с Арманд – тоже не до этого ему было. У Сталина неудачно сложилось. И дети… Не до детей ему было. Его не хватало и на то, что делалось, – очень трудные условия.
…Пожалеем бумагу. Вот здесь на половинке столовую вам изображу. Стол был большой, продолговатый, потому что компания у него частенько большая собиралась. Тут тоже у него было постоянное место. Большая комната, тоже, наверно, три окна. Вот здесь был диван. Прямо скажем, квартира не очень удобная. Около кухни раздевалка. На даче был патефон. Отдыхали на этом деле. Здесь чаще встречались, когда мирная жизнь была. По вечерам после заседаний идем к нему обедать. Продолжается разговор, само собой…
Сталин запрещал в присутствии русских говорить по-грузински. Берия однажды попытался, он его сильно отругал. (Мне вспомнилось, что С. Аллилуева в своей книге пишет, как ее брат Вася под большим секретом рассказал ей, что в молодости их папа был грузином. – Ф.Ч.)
16.08.1977, 28.12.1977
– Светлана Аллилуева пишет, что он плохо относился к Якову.
– Я бы сказал, что Яков каким-то беспартийным был. Я его встречал у Сталина, но очень редко, и особой теплоты, конечно, не было. Сталин его суховато принимал. Был ли Яков коммунистом? Наверно, был коммунистом, но эта сторона у него не выделялась. Работал на какой-то небольшой должности. Красивый был. Немножко обывательский. Служил в артиллерии. В плену вел себя достойно. Погиб героем. Сталин не стал выручать его, сказал: «Там все мои сыны».
Василий – тот был более-менее боевым коммунистом, не то что коммунистом, а советским гражданином военного направления, бойцом Советской Армии. Он выпивал здорово и, видимо, допускал всякое… Вокруг него такая братва была, что хорошего ждать нельзя было. Он себя ранил во время войны – что-то взорвалось около него на пирушке, а попировать он умел…
21.12.1979
– Василий был человек неважный. Нельзя сказать, что он во всех отношениях был плох, но много плохого у него было. Его прославлять начали, а он и доволен. А талантов не особо, не заметно. Не в отца, не в отца, да. Слабовольный человек. Ему с разных сторон – угощение, награды, а сам он – малоразвитый человек в политическом отношении. А что касается окружения его – окружение ненадежное, малопартийное, во всяком случае. И он был малопартийным. Грелись около него многие, нагревали руки.
13.04.1972, 21.10.1982
– Я разговаривал с Артемом Федоровичем Сергеевым, сыном Артема, легендарного большевика, – говорю Молотову.
– Он считался сыном Сталина, был его приемным сыном. Он совсем маленьким остался, когда Артем погиб, – говорит Молотов.
– Он мне рассказывал о домашней обстановке в квартире Сталина до войны. Квартира была в двухэтажном доме в Кремле, у Троицких ворот. В прихожей стояла кадка с солеными огурцами.
– Помню, – говорит Молотов.
– Сталин часто ходил в старой дохе, рассказывал мне Артем Федорович. По-видимому, она у него была с гражданской войны, но многие считали, что он привез ее из ссылки, из Туруханского края… В прихожей висела его фронтовая шинель, которую ему однажды пытались заменить, но он устроил скандал: «Вы пользуетесь тем, что можете мне каждый день приносить новую шинель, а мне еще эта лет десять послужит!» Старые-престарые валенки…
В разговор вступает Таня, Татьяна Афанасьевна:
– Тогда все они скромно одевались. У Вячеслава Михайловича одно пальто было, больше ничего. Одна шапка – всю жизнь носил, везде на фотографиях. Тогда не то что сейчас. (…Я заметил, что сам Молотов относился к новым вещам так, как обычно бывает в трудовых семьях. Когда ему что-то дарили, скажем, на день рождения, куртку какую-нибудь или галстук, чувствовалось, что он радуется, хотя вроде бы и не показывает радость. Но обязательно примерит и как-нибудь сдержанно похвалит… – Ф.Ч.)
– Сталин очень строго к этому относился. Его и хоронить-то не в чем было. Рукава обтрепанные у мундира подшили, почистили…
«Когда Сталин приходил домой с работы, – рассказывал мне Артем Федорович, – за ним шел Поскребышев с мешком писем. Сталин садился за стол, читал, некоторые – вслух. На письмах делал пометки или писал краткие резолюции. В основном, просьбы, жалобы… Иногда читал вслух. Шахтеры написали, что у них нет бани. «Начальник – враг народа!» – сказал Сталин.
Мы были одногодки с Василием. Сталин любил нам читать вслух Зощенко. Однажды смеялся чуть не до слез, а потом сказал: «А здесь товарищ Зощенко вспомнил о ГПУ и изменил концовку!»
«ГеПеУ!» – сказал Сталин.
Однажды собрал сыновей: Якова, Василия и меня: «Ребята, скоро война и вы должны стать военными!»
Мы с Яковом, – говорил Артем, – стали артиллеристами, Василий – летчиком. Все трое пошли на фронт. С первого дня. Сталин позвонил, чтоб взяли нас немедленно. Это была единственная от него привилегия как от отца.
Сохранились письма Василия к отцу. В одном из них, с фронта, Василий просил выслать ему денег – в части открылся буфет, и, кроме того, хотелось сшить новую офицерскую форму. На этом письме отец начертал такую резолюцию: «1. Насколько мне известно, строевой паек в частях ВВС КА вполне достаточен. 2. Особая форма для сына тов. Сталина в Красной Армии не предусмотрена». То есть денег Вася не получил».
…Артем Федорович Сергеев прошел всю войну, генерал-майор артиллерии. Все сыновья Сталина были на фронте, один, как известно, погиб…
Артем Федорович показал мне подаренный Сталиным в день рождения патефон – в 1933 году Артему исполнилось 12 лет.
– Сергеев дружит с сыном Тевосяна, Владимиром, и тот попросил узнать ваше мнение об отце.
– Я его высоко ценю, – сказал Молотов. – Очень честный, культурный, последовательный сторонник Ленина – Сталина. Человек, хорошо знающий металлургию, был в Германии в 30-е годы на практике, у Круппа на заводе работал…
09.03.1985, 04.10.1985
…Вячеслав Михайлович рисует план дачи Сталина в Кунцево (Ближней) и поясняет:
– Большое фойе, справа комната одна, там он болел однажды. Большая столовая, где мы собирались ужинать. Обедали редко. Называется обед, но какой обед в 10–11 вечера. Здесь большой стол. Патефон. Часто он приводился в действие. Пластинки разнообразные, но он любитель классической музыки. Часто в Большой театр ходил, на середину оперы, на кусок из оперы. Хорошо относился к Глинке, Римскому-Корсакову, Мусоргскому – к русским преимущественно композиторам. Ему нравились песни хора Пятницкого.
За столом помещалось человек пятнадцать-двадцать. Здесь у него вроде кабинета. Здесь идет коридор к кухне.
В фойе карты по всем стенам. Хрущев говорил, что он по глобусу руководил, – наоборот, он очень карты любил географические, вот здесь Азия была, Европа, все карты. Здесь мы топтались подолгу… Как бы Северный Ледовитый океан, сибирские реки, богатства Сибири использовать – этим он очень интересовался, особенно устьем Оби. Обская губа – уж очень он… Как бы там построить порт…
На второй этаж мы никогда не ходили. Только после смерти его я как-то был.
В кабинете стол небольшой. Здесь мы часто беседовали, но больше в столовой. Когда ждали обеда, вот тут на диванах сидели, говорили. Обсуждали у карт на предварительной стадии всякие хозяйственные вопросы. А здесь спальня, небольшая, по-моему, в этой комнате я ни разу не бывал. А умирал он в этой большой комнате. Здесь у стенки было пианино. Жданов играл. Он немного пианист, домашнего типа.
- Предыдущая
- 69/142
- Следующая
