Вера. Надежда. Любовь (СИ) - ЛетАл "Gothic & - Страница 42

— Конечно! Это же моя кровь! А если пацан?!

— А кто мать известно? — Не сдерживая сочащегося сарказма, наблюдаю, как брателло заливает в себя водяру за двоих.

— Вот ведь ты ж язва! — будто и не замечая моего настроения, гогочет. — Да ты ее знаешь. Это подружка Гузелькина. — Упоминание имени, которое я заставил себя забыть, больно корябает по душе.— Не хочешь узнать, как у нее дела?

— Меня это не ебет, — равнодушно выплевываю, и чувствую, как желваки ходят от злости.

— Она вернулась к тому мужику, что мордень тебе так знатно разукрасил. — Я все больше убеждаюсь, что парень, прикидываясь аутистом, упорно игнорит мои слова.

— Ты пришел, чтобы рассказать, с кем ебется моя бывшая? — Скрещиваю руки на груди, отгораживаясь от этого чуждого мне мира.

— Не-е-е, ты что, братух! Я насчет нашего утреннего базара. Сам понимаешь, девка с пузом. Время не ждет. Жениться надо, а я на мели.

— Ты ж на бизнес просил, — напоминаю кузену, что утром он мне другую версию выдал.

— Ну так и я тебе про это: бизнес поднимать, жениться, детей растить, — тут же не теряется брателло, и ведь, не моргая, честно в глаза смотрит, того и гляди перекрестится.

— Для этого сотки не хватит. — Мне и считать не нужно, цены на жизнь знаю.

— А ты можешь больше дать?

— А ты не ахуел? — Убиваю братана взглядом, чувствуя, как меня уже ломать начинает от запредельной наглости этого заемщика. — Почему бы тебе в банк не пойти?

— Ну ты чего, братиш? Я и так везде, где смог, занял, а с их процентами… Выручи… Для тебя же это не деньги. Я знаю. Твой папка хвастался, сколько ты бабла рубишь…

— А ты уже дебет с кредитом сводишь в моем кармане. — Во мне поднимается вверх, словно ртуть в градуснике, что-то плотное, темное, вязкое и столь же ядовитое. Я так взбешен, что готов на все, лишь бы только отделаться от этого быдлана. Прям сейчас! Срочно!

— Карточка есть?

— Нет. — Та крайняя степень недоумения, которая выражается емким словом «АХУЙ», — ничто, по сравнению с тем, что я вкладываю в свой проникновенный взгляд. В наше время человек без Visa — это как неандерталец без дубины, как фараон без жезла, как депутат без мандата. А этот петух без яиц сидит, кушает водку и выдает какие-то нелепые объяснения: — Закончился срок, а новую еще не получил, — и по-щенячьи смотрит в глаза. — А налом никак?..

Я в шаге от убийства. Причем покарать хочется именно так — АНАЛОМ! Одного не понимаю: что со мной-то не так?! Нормальные люди отдают руками, забирают ногами, а у меня все через этот самый анал — я, и отдавая, начинаю с ног.

Сама мысль — снова тащиться на улицу, да еще и ради этого родственничка, порождает фантазии от шести до пятнадцати строгого режима. Но с другой стороны, парень однажды выручил меня, возможно, даже спас, вовремя подогнав мне на выручку местную братву. Так что в какой-то мере я тоже у него в долгу. Чувствовать себя должником, мягко выражаясь, не люблю. И видимо, в этой ситуации придется идти на сделку с осторожным делягой, что живёт внутри.

А может, оно и к лучшему? Есть возможность прямщас вытурить из квартиры этого незваного гостя, который, судя по тому, как он с сорокоградусной подружкой пригрелся на моей кухне, покидать захваченную территорию в скором будущем не собирается. А у меня были несколько иные планы на вечер.

— Хорош-ш-шо, — шиплю аки аспид, а Жентос расцветает как майская роза. — Напиш-ш-шешь расписку.

— Да хоть две! — почуяв запах денег, этот Герасим на все согласен.

Срываюсь в комнату. Бросая взгляд на светящийся заставкой экран, хватаю тетрадь, ручку. Что-то неудержимо тянет открыть ВК, но мне нужно закончить с капитаном Мудакером, чтоб спокойно вернуться в свой мир, где меня, я уверен, ждет Елисей.

— Пиши! — Шлепаю на стол перед захмелевшим парнем тетрадь, словно выкупая для себя личное пространство и время. — Я, фамилия, имя, отчество. Беру у… фамилия, имя, отчество. Сумма прописью. Обязуюсь вернуть в такой-то срок. Ты, кстати, когда бабло вернешь? — Вполне естественный вопрос. Погодить лет сто я как-то не готов.

— Отдам буквально сразу, как… — начинает мямлить кузен, а у меня в мыслях продолжение: «первую пенсию получу».

— Нет, — сразу обрываю этот принцип неопределенности. — Точную дату пиши. Сегодня двадцать первое… Даю тебе три месяца. Двадцать первого июля, и ни днем позже, вернешь долг.

— Хорошо, хорошо. Ну ты и зануда, брат. Верить надо родне.

— Роспись, расшифровка, число, — пропуская мимо ушей про «верить» кому бы то ни было, читаю, что он строчит, и, удовлетворенно кивнув, решительно вытягиваю брата из-за стола. — Собирайся! — командую парадом. Как «Оскар», вручаю ему недопитую бутылку и подталкиваю к двери.

На минуту заскакиваю в сортир и, кажется, кипятком писаю — до такой степени бешусь. Снова невыносимая улица, благо хоть глубокий вечер, да и до банка каких-то десять минут пешим ходом. Все тело странно вибрирует, будто кровь потекла быстрее по жилам. Да еще и не отпускает странное ощущение чьего-то взгляда в спину, от которого я никак не могу отделаться.

Двери банка уже давно закрыты. Провожу картой по считывающему устройству. Огонек с красного переключается на зеленый, напоминая о ждущем меня в Сети Елисее. У меня горят щеки, видимо, вспоминает. Впервые задумываюсь, что все же надо загрузить социалку на телефон, чтобы быть всегда на связи.

Освещенный предбанник. Вмурованный в стену банкомат отсчитывает купюры, а телефон тут же пиликает сообщением, что мой личный счет обмельчал на сотку деревянных.

— Спасибо, брат, — лезет с объятиями Женька, дыша в лицо перегаром.— Ты настоящий друг! На свадьбу приходи. Свидетелем будешь, а там, глядишь, и крестным…

— Непременно и ракообразно! — Ухожу от невыносимых лобызаний, навостряя «лыжи» до дома, до хаты. — Все, Жентос, пиздуй к своей БЖ.

— К кому? Куда? — Мнет красные купюры в руках, явно теряя на радостях последние мозги.

— Да хоть под муда! — кидаю вместо прощания и прибавляю шаг. Домой, к Лису.

Даже не раздевшись, бужу ушедший в спящий режим электронный мозг, открываю ВК и недоуменно пялюсь в монитор. Шквал сообщений от Лиса заполнил всю диалоговую ленту.

— Жду, — первое и самое безобидное, сразу же после моего про пять минут, которые растянулись в сорок пять.

— Дэн, ты куда пропал? Все хорошо? Как-то мне тревожно стало, — второе заставляет медленно опуститься в кресло и серьезно задуматься над происходящим.

— Дэ-э-эн! Ептыть, ответь! Кто с тобой? Я чувствую возле тебя чужую энергетику, — третье настолько перегружает мозг, что меня окатывает жаром. Будь это другой человек, я бы просто поржал, но сейчас мне действительно становится не по себе. Скептик во мне продолжает подавать голос: «Он не гнал? Он всерьез, если и не видит, то чувствует?».

— ДЭН! ЧТО ЗА МУЖИК? — уже орет злобными рожами четвертое, а у меня все холодеет внутри. Нет, этого просто не может быть. Мой практический склад ума не в состоянии принять столь мистические явления. Но тем не менее я стою перед реальным фактом ясновидения, если тут, конечно, не какой-то трюк с тотальной слежкой. Но кто я такой, чтоб за мной спецслужбы охотились?

— Денис, ты не слышишь, что я тебя зову? — Бля-я-я… А я действительно вроде бы слышал. Нет, не голос. Но меня ведь реально так и подмывало открыть диалог.

— Денис!!! Держись от этого человека подальше! — предостерегает шестое, с которым я даже спорить не хочу. Общество любого человека в реале стало для меня в тягость. Общество Женьки — выбесило на раз.

— Понимаю, что ты всегда делаешь все по-своему, но сейчас, пожалуйста, послушай меня. Этот человек насквозь прогнивший, лживый, бездушный. Прошу, не подпускай его к себе! — Да я бы и рад, но как отделаться от немногочисленной родни, которая время от времени возникает на моем горизонте?

— Неужели так сложно заглянуть? Ты спецом закрылся от меня? Почему я тебя не вижу? — вопрос за вопросом, на которые я не могу дать ответа.

Что значит «закрылся»? Что значит «не вижу»? Я не закрывал ничего, кроме вкладки. Глаза сами собой устремляются в окно, но там ничего, кроме черноты ночи и мерцающих звезд. Я не понимаю, о чем он говорит. Но хочу понять! Я не представляю, как он это делает. Но хочу уметь так же. Мне жарко, холодно, волнительно, тревожно, любопытно, страшно — водоворот эмоций захлестывает мозг.