Тень могущества (СИ) - Струков Роман - Страница 10

Понятия не имею, как можно работать в этаком обезьяннике. Менталитет-с, вероятно, другой. Шум, гам, товарищ норовит перевалиться через стол и хлопнуть по плечу соседа, а потом ткнуть пальцем в меня… Б-рр! Мне немедленно захотелось вчинить парочку исков за вмешательство в частную жизнь и уехать на отсуженные деньги куда-нибудь в Антарктику, но я удержался. Известные адвокаты на меня не работают, как, впрочем, и неизвестные; я суверенное государство, единый и неделимый Стоун, давно опустившийся на самое дно, и выяснивший, что в положении размазанной по шельфу камбалы есть своё преимущество. Одно плохо — долгой жизни на дне вам никто не гарантирует. Давление — не та вещь, с которой можно шутить.

— У-умничаешь? — протянул Весёлый Боров, соизволив, наконец, меня заметить.

Я вздохнул, с трудом отрываясь от суеты за стеклом «фонаря». Кажется, я понял, почему начальство так любит эти застеклённые будки посреди офиса. Зрелище усердно вкалывающих сотрудников расслабляет лучше всяких рыбок в аквариуме! Если разбогатею, решил я, точно найму себе толпу бездельников, чтобы они на моих глазах изображали работу.

— Умничаешь! — вынес вердикт шеф. Я сокрушённо вздохнул — да, мол, обезображен видимостью интеллекта, и посмотрел на Весёлого Борова повнимательней. И выяснил неожиданно, что кличку шефу приклеили совершенно зря.

Или изменился он так за прошедшее время?

Нет, многоуважаемый комиссар полиции Джон Рэтклиф Мак-Магон и впрямь был толст как кабан, неимоверно потен, да и лысина его сверкала начищенным медным тазом назло самым священным принципам пластической хирургии — Боров и есть!.. И глаза — маленькие, стянутые в уголках, вечно прищуренные в лукавой ухмылке казались весёлыми… но только казались.

Не было в этих чёрных точках ни капли веселья, смотрели они жёстко, и я непроизвольно вздрогнул. Не заслужил я такого взгляда. Совсем.

Мы с шефом друг друга не любим. Какой-то его пращур слишком близко принял к сердцу речи сенатора Мак-Карти, и эти строки, передаваемые в роду Мак-Магонов из поколения в поколение, запали юному Джонни в самые глубины его души.

Но сейчас, похоже, Весёлый Боров испытывал во мне сильную нужду и стеснялся в этом признаться. Но, коль скоро он вызвал меня к жизни в Управление, было ясно, что шеф уже подписал чистосердечное и явку с повинной. Поэтому Боров разочарованно хрюкнул и перешёл к делу.

— У меня для тебя мертвец, — сообщил шеф, прервав поединок взглядов.

— Ничуть не сомневаюсь. Преподнести что-нибудь оригинальное у вас воображения не хватит. — буркнул я.

— Уж извини. Но именно ради таких оказий я и прикрываю твою… — тут шеф вспомнил о вежливости, — спину.

— От внутряков вы её не слишком хорошо прикрыли.

— Момент был неудачный. Общественному мнению требовалась очередная порция жертвенных ягнят. И, кстати, ты всё ещё в действующем резерве.

— То есть на подножном корму, — перевёл я с «какбычегоневышлоского» на общечеловеческий. Боров мой выпад предпочёл проигнорировать. Как кассир подножного корма.

Шеф пошуршал распечатками на столе — он столь же старомоден и верит информации только в напечатанном виде. Во всех остальных случаях она проскальзывает по экрану как вода, да и меняется по три раза в день, в связи с обновлением базы данных. В нашем мирке вы никогда не сможете поймать мошенника за руку.

— Всё как обычно, — на меня шеф старательно не смотрел. — Неопознанное тело в мегапорту. Пол мужской. На несчастный случай явно непохоже.

Я скривился. Держу пари, что тело было опознано… на уровне доступа шефа. О чём рядовому копу до поры знать негоже. А в остальном… Порт, формально, находился в ведении нашего Управления.

На деле это означало, что там паслись все силовые ведомства — от таможни до полузаконспирированных агентов Бюро по борьбе с наркотиками, Бюро по борьбе с нелегальной иммиграцией, Бюро по борьбе с экономической агрессией, Бюро по борьбе с нелегальным ввозом оружия, налоговой инспекции… И это не говоря о частных СБ, обеспечивающих безопасность грузов с грифом коммерческая тайна — таких, от которых у всех вышеперечисленных ведомств случился бы коллективный инфаркт с отставкой и реорганизацией.

До чёрта народу, чтобы понять: кто угодно может убить кого угодно, но в расследовании будут заинтересованы все, что — даже если принять добросовестность вышеупомянутых контор в качестве постулата — гарантирует втаптывание истины в грязь realpolitik.

Что, собственно, и объясняет появление на этом поле Стоуна. Которому на ведомства глубоко плевать.

— Кто? — попытался я приобщиться к тайнам высших сфер.

— Сказано же — неопознанный! «Призрак».

Я только руками развёл. Уж азы-то босс мог бы и не упоминать. Если человека не признаёт наша ультра-сверх-мега-навёрнутая система идентификации человека по плевку и выдыхаемому воздуху, то возможны лишь два варианта.

Либо убитый был незаконным иммигрантом и жил на нелегальном положении — что в порту, конечно, особой проблемы не представляет. Но этот вариант я отмёл сходу — потому что если так, то я сейчас мерно напивался бы в «Орчатнике».

Во втором случае тело ранее было добропорядочным гражданином САСШ, и система до сих пор не может проломиться через коды доступа. И не сможет, потому что в анархию не впадает, и приказы выполняет неукоснительно.

Для чего так — понятно. К примеру, убей кто-нибудь Господина Президента и брось его тело на центральной площади — система опознания промолчит в тряпку. Убийство президента — событие политическое, а значит негоже рядовому уличному копу орать об этом на всю… гм… Уолл-стрит.

Не говоря уже о том, что президент — не единственная Большая Шишка в цитадели свободы и демократии.

— Когда? — со стороны посмотреть, так мы с шефом обмениваемся невинными замечаниями о погоде.

— Сегодня ночью. Точно, конечно, пока неизвестно — труп в мясницкой, но патрульные нашли тело в два пополуночи и уверяли, что оно еще дымилось.

Меня передёрнуло.

— Такие подробности ни к чему. Всё равно мне к нашему терапевту идти. Есть что-то более существенное?

— Нет. Иначе бы ты мне не понадобился. Убитый в морге, рапорт патруля в базе данных, Стоун на коне.

— С шашкой и в атаку. На пулемёты. — я постарался, чтобы сарказм в моём голосе не звучал бы уж слишком убийственно. — Что-то ещё?

Подразумевалось, что у Борова проснуться остатки совести. Шеф скорбно помолчал, как всегда перед тем, как взорвать бомбу.

— Убитый имел отношение к Военно-метеорологической службе.

— Ага, — с сомнением в голосе сказал я. Бомба что-то не торопилась со взрывом. — Угу. Так, значит.

Нет, понятно — ВМС САСШ — это очень серьёзно. Как-никак, именно наша родная система противоракетной обороны «Ионный щит», в просторечии «крышка», обеспечивает национальную безопасность. Попутно представляя угрозу всему остальному миру, но «Ковчегу» Нового Света проблемы старушки Европы или Китая глубоко неинтересны.

Но вот каким образом это касалось родной территориальной полиции я понять не мог. «Крышка», хоть и частная лавочка, но оружие политического значения и военлорды её из лап не выпустят. А преступлениями среди военных занимается жандармерия. «Элитары», ети их едри…

— Это же не наше дело, — наконец разъяснил я боссу очевидную истину.

— Стоун, ты хоть раз в своей жизни новости смотрел?

Я сделал вид, что вспоминаю, и, наконец, отрицательно помотал головой.

— Года в три, может быть, — сказал я — Включил по ошибке, вместо автоматического задницевытирателя и лет десять после того пытался понять, для чего нужны женские прокладки.

— И как, удалось? — проявил несвойственный ему интерес шеф.

— Ага, — кивнул я — Использую в качестве стелек. Ноги совершенно не мокнут.

— Это плохо, — сказал наконец МакМагон, уяснив, что ничего более содержательного по поводу новостей я сообщить не могу. — Потому что в нашем городишке скоро сменится шериф.

Ну, это шеф хватил, конечно. Кэп-сити, столичный город — агломерация на сорок миллионов жителей термина «городишко» никак не заслуживал. И восемь миллионов человек из этих сорока были настоящими героями — военнослужащими, имевшими право голоса в вопросах внешней политики. Своё законодательство, своя полиция — всё согласно Апрельской поправке к Конституции.