Выйду замуж по любви (СИ) - Ваниль Мила - Страница 16

— Вам нужно уехать отсюда, — сказал он. — Совсем, из столицы, на время.

— А как же сестры? — тут же вскинулась Майя.

— Что с ними сделается? — усмехнулся Артур. — Василиса под моим присмотром, Ярославу мы ищем. Если что-то станет известно, я вам сообщу. Поезжайте в Боравер. Там горы, чистый воздух, минеральные источники, лечебные грязи. У меня там есть домик…

— Это неудобно.

— Отчего же? Я его часто сдаю, сейчас он свободен. А в этом доме сделайте ремонт. Слуг увольте, наймите новых.

— Они станут судачить, если я откажу им от места, — пробормотала Майя, снова пряча глаза.

— Шантажировали? — тут же понял Артур. — Оставьте это мне. Поезжайте, отдохните. Обещаю вам, ни один человек, посвященный в вашу тайну, не проронит ни слова.

Этому можно было верить. У любого душа в пятки уйдет, если ему пригрозит архимаг. Майя неожиданно повеселела. Почему бы и нет? Сделать ремонт, уничтожить злосчастную комнату. И кто ей помешает? Пока она имеет право распоряжаться деньгами. А мужа можно и на курорте поискать, там все то же общество, только обстановка иная. Ничто не будет напоминать ей о пережитом ужасе.

Майя приняла предложение Артура, и уехала в Боравер. Кажется, Мельницкому не по душе пришлось ее решение о ремонте и отдыхе, но он не возражал, ободрил все расходы. И поехал вместе с ней. Жил, конечно, в другом доме, но постоянно находился рядом — на прогулках, у источников. И сейчас, в опере, сидел в ложе, чуть позади от нее и Любочки.

Визита мачехи избежать не удалось, но та уже сообщила, что вскоре уезжает, готовиться к свадьбе Анатолия. Шустрый братец, избавившись от сестер, сделал предложение Ольге Тихомировой, и она ответила согласием. Но пока приходилось терпеть присутствие Любочки и ее вечную болтовню. И в оперу Майю она вытащила, обещала нечто необыкновенное, завораживающее.

Нил О’Клауди запел, и Майя замерла. Весь зал замер, внимая. Любочка не преувеличивала, расписывая достоинства певца. Воистину бархатный голос, невероятно чувственный, проникновенный, чистый. Он звучал, как альт, — как будто кто-то водит смычком по струнам. И слова были неважны, ария воспринималась сердцем, душой. Голос обволакивал, ласкал, струился, как ручей. Майя даже вздохнуть боялась, чтобы ничем не нарушить волшебство момента.

Потом грянули овации, зрители неистовствовали. А она сидела тихо-тихо, не замечая, что на глазах застыли слезы.

— Что я говорила! — гордо сообщила ей Любочка.

Майя согласно кивнула, не понимая слов. Спросила только:

— Он еще будет петь?

— Не сегодня. В этой постановке у него один выход.

— Тогда я хочу домой, — она обернулась к Мельницкому. — Петр Михайлович, вы не против?

— Как пожелаешь, душа моя, — тут же отозвался тот.

— Я, пожалуй, останусь, — сказала Любочка.

У дома, в котором жила Майя, Мельницкий вышел из экипажа вместе с ней.

— Хочу с тобой поговорить, душа моя, — пояснил он. — Если ты позволишь, конечно.

— Прошу, проходите, — пригласила его Майя.

Артур Гайволоцкий поскромничал. В Боравере ему принадлежал не домик, а двухэтажный особняк в престижном районе, да еще с садом и цветником. За домом присматривала экономка, но штат слуг был невелик: садовник, кухарка и уборщица. Майя приехала без личной горничной, не захотела брать на отдых никого из прошлой жизни, решив взять на работу местную девушку. Экономка порекомендовала ей свою племянницу, и Майя осталась довольна, даже подумывала предложить девушке постоянное место.

Майе понравилось в Боравере. Мужчин она все равно опасалась, однако чистый воздух пошел ей на пользу. Она с удовольствием гуляла по парковым аллеям, ходила к источнику пить минеральную воду, лакомилась мороженым на верандах кафе. Мельницкий неизменно сопровождал ее, но Майя ловила себя на мысли, что стала тяготиться его обществом. Возможно, потому что он знал ее секрет.

Зайдя в дом, Майя хотела распорядиться насчет ужина, но Мельницкий не позволил.

— Сначала о деле, душа моя, — попросил он.

Майя пригласила его в гостиную. Серьезный настрой Мельницкого слегка беспокоил. Какие неотложные дела могут быть на курорте? Что-то с ремонтом дома? Или с треклятым завещанием? Впрочем, она не торопила и не расспрашивала — чинно села на диван и спокойно взглянула на Мельницкого. Тот, напротив, сесть не захотел и расхаживал по комнате, вроде бы собираясь с мыслями.

— Душа моя, время идет, а дело стоит, — наконец объявил он, остановившись напротив Майи.

Она сразу поняла, что речь о завещании.

— Но вы же видите, я… — она замялась и опустила взгляд.

— Тебе тяжело, я понимаю. — Мельницкий сел рядом и взял ее за руку. — Я хочу помочь. Майя, выходи за меня.

— За… замуж? — заикаясь от неожиданности переспросила Майя.

Снова замуж за старика? Да еще за друга ее покойного мужа, который знает о порках? Да ни за что! Майя оцепенела, подбирая слова для отказа. Ей не хотелось обижать Мельницкого, но он по-своему расценил ее молчание.

— Замуж, душа моя, конечно. Все, как полагается. Я и колечко тебе приготовил.

С этими словами он вынул из кармана сюртука бархатную коробочку, открыл и протянул Майе. Она мельком взглянула на кольцо с алмазом, лишь отметила про себя, что оно дорогое и, кажется, старинное.

— Нет-нет, я не могу его принять, — поспешно отказалась она.

— Но почему? — нахмурился Мельницкий.

— Потому что я не выйду за вас замуж, — храбро ответила Майя. — Петр Михайлович, я отношусь к вам, как к отцу. И мне хотелось бы, чтобы все так и оставалось.

— Но…

— Нет, подождите. — Она старалась быть вежливой и решительной. — Да, это самый простой выход. Вы великодушны, и все же это будет несправедливо по отношению к вам. Я не смогу ответить вам той любовью, которую вы, несомненно, заслуживаете.

— Вы хотите полюбить молодого и красивого мужчину? — усмехнулся Мельницкий, закрывая коробочку с кольцом.

— Я хочу выполнить условия завещания, — мягко произнесла Майя. — И без вашей помощи мне, пожалуй, не обойтись. Вам я доверяю, только вы можете познакомить меня с достойным мужчиной. Видите ли, Петр Михайлович… — она закусила губу и нервно сжала пальцы, — я все еще молодая и глупая женщина, я мечтаю о детях…

Наверное, невежливо намекать Мельницкому, что он уже неспособен к деторождению. Даже если мужская сила при нем, в империи запрещено становиться отцом или матерью после пятидесяти лет. Этот запрет магов раньше казался Майе глупостью, однако только благодаря ему она не понесла от мужа. Страшно подумать, что бы с ней стало, если бы она забеременела от этого чудовища!

— О детях, значит, — пробормотал Мельницкий, пряча коробочку в карман.

— Да… — кивнула Майя. — Вы мне поможете, Петр Михайлович?

— Конечно, душа моя.

Он посмотрел на нее холодно и отстраненно, как будто думал о чем-то своем. Майя даже зябко повела плечом, как будто подул ледяной ветер. Понятное дело, он рассчитывал на ее согласие, а она отказала. Удар по мужскому самолюбию.

Коварная память вновь подсунула картинку из прошлой жизни. На одном из балов Майя отказалась танцевать с мужем. Она вообще в тот вечер плохо себя чувствовала и отсиживалась за чайным столиком, беседуя с пожилыми дамами. Когда князь Полянов подошел к жене, от него пахло алкоголем. Майя забылась и скривила носик, а потом отвергла приглашение на танец. Князь вежливо улыбнулся дамам и отошел, а дома сполна отыгрался за отказ.

— Никогда! Не смей! Отказывать! Мне! На людях! — чеканил он сквозь зубы, отсчитывая удары.

Плеть жалила так, что невозможно было умолять о пощаде. Майя только вопила, срывая голос, пока не потеряла сознание.

Мужчинам нельзя отказывать. Никогда.

По телу пробежала судорога, как будто она вновь испытала боль. А Мельницкий ничего не заметил, стал прощаться. Майя предложила остаться на ужин, но он отказался.

— Завтра погуляй одна, душа моя, — сказал он перед тем, как покинуть дом. — Тут безопасно, никто тебя не тронет.