Ожог любовью (СИ) - Карат Татьяна - Страница 32

Я старалась не выказывать свое состояние, честно старалась, но все же запнулась на последней фразе. Ощущение того, что кто-то за мной следит и просто дышит в спину не проходило. Тело сковывал страх, пробегая изморозью по спине.

— Ты где?

— На стоянке около офиса.

— Ты на часы смотрела? — Я уже слышала подобный тон, он будил весьма не приятные воспоминания. Минута молчания, во время которой я тоже не знала что сказать. — Извини девочка моя, я просто волнуюсь. Давай быстрее домой, я тоже уже выезжаю.

В трубке послышались недовольные голоса, фразы — «Петр Васильевич, мы еще не закончили». Петя все так же был на связи, он не бросал трубку. Я слышала звук двигающегося стула, хлопок закрывающейся двери. Слышала его извинения сквозь прикрытую им же трубку.

— Марина, не бросай трубку. Заводи мотор и плавно выезжай со стоянки. Я тоже сажусь в машину.

Приятно, когда твои слова воспринимаются любимым мужчиной всерьез, но не в этом случае. Сейчас бы мне не помешала фразочка в виде «не придумывай» или «ты зря себя накручиваешь». Его неподдельное волнение только добавляло масла в огонь.

— Пусть меня напугала Оксана и ее внешний вид, а ты чего столь взволнован?

— Нет, все в порядке. Переведи аппарат на машину, чтобы он не мешал тебе вести. Ты кстати часики одела?

— Одела, а причем здесь часики?

Взглянула механически на руку. Стильные маленькие часики, на тонком золотом браслетике, в оригинальной оправе смотрелись просто великолепно. Помню, не хотела принимать столь дорогой подарок, но Петя настоял на своем. Я тогда получила в распоряжение служебную машину, а он одел на мою руку эти часики. Часики, конечно не кольцо, но носила их с не меньшим удовольствием.

Мой вопрос он оставил без ответа, да я и не особо стремилась получить этот самый ответ. Мне бы голос его слышать и больше ничего. Чтобы не прекращал разговор, не бросал трубку и не оставлял в одиночестве. Я слышала, как завелась его машина, оповестив перед этим знакомым писком сигнализации, что владелец приблизился. Слышала надрывный визг шин по асфальту, когда он выруливал с парковки. Все эти звуки придавали мне уверенности, и она росла с каждым километром нашего с ним сближения.

Это не была глубокая ночь — всего лишь сумраки опустились на землю, но основной поток машин уже промчался в направлении своих домов. Не сажу, что мост, на который я только что въехала, был пуст, но привычного активного движения сейчас не наблюдалось. Мои оголенные нервы с опаской реагировали на каждую машину, идущую на обгон. В темных стеклах засвеченных фарами виднелись злобные лица. Вспомнились намеки и предположения Пети, о том, что мне могут мстить.

Петя что-то говорил, рассказывал какую-то забавную историю, но я ее не слушала, вернее не вслушивалась. Глаза то и дело косились по сторонам.

— Марина, ты меня слышишь?

— Конечно, слышу.

— Ну и о чем я говорил.

Пете, наконец, удалось хоть немного отвлечь меня от мании преследования. Я сосредоточено вспоминала, о чем же он мне только что рассказывал, кем-кем, а лгуньей и истеричкой в глазах любимого человека выглядеть не хотелось.

Впереди резко затормозил микроавтобус, и я в испуге ударила по тормозам, рефлекторно, спасаясь от аварии. Но удара избежать не удалось. От достаточно сильного толчка раскрылась подушка безопасности. Даже не знаю кто меня больше травмировал сам удар или эта чертова подушка.

Телефон выпал и где-то на полу кричал взволнованным Петиным голосом, требуя ответа, что же произошло. Пытаясь спастись от жутко давящего устройства, нащупала дверной блокиратор и открыла дверь. Но вместо желаемой свободы попала в цепкие мужские руки.

— Вот и доездилась, сучка.

Рука, выкрученная назад, ломила плечо, вынуждая прогибаться вперед. Еще не до конца пришедшая в себя после столкновения, стояла, тесно прижатая спиной к массивной мужской груди не имея никакой возможности освободиться.

Бусик. Старый, измазанный в грязи, видавший виды бусик. Я в испуге всю дорогу присматривалась к тонированным джипам, отъезжая от них на безопасное расстояние, а в итоге оказалась подрезана бусом.

Мужчина за спиной хотел сказать еще что-то, но я решила не выслушивать его, и слегка отклонив голову, со всей силы двинула его по подбородку. Пусть лучше будет шишка на голове, чем плавать на дне речки с камнем на шее. В это же время, мой каблук врезался в правый носок его туфли, вызывая вместо колких фразочек, визг и поток брани.

Не знаю почему не орала во всю глотку, наверное, не видела в этом смысла, а может просто внутренне была готова к подобному повороту событий и предполагала что-то в этом роде. Или не видела смысла зря тратить силы? Вырывалась изо всех сил, наступала каблуками на ноги, кусала руки, которые удерживали мои запястья. И когда желаемая свобода была почти достигнута, а похититель, ослабив хватку от боли в коленке дал мне шанс освободиться, к нему на помощь выскочил еще один.

— Что ты с ней церемонишься?

Я бежала на проезжую часть в надежде остановить хоть одну из тех немногих проезжающих в это время машин. Махала руками, кричала. Теперь кричала о всю глотку. Но меня объезжали. Несколько секунд манящих надеждой спасения и жуткое разочарование, когда ни одна с трех машин промчавшихся мимо не остановилась.

Он меня догнал в десяти метрах от машины и сильным рывком дернули назад. По инерции пролетела полукруг и приземлилась на разодранные в кровь коленки прямо у ног похитителя. Когда подняла голову вверх, желая взглянуть на него, лицо обжег увесистый удар кулаком. В эту минуту вспомнились голливудские блокбастеры и их брызги кровью во время подобных ударов. Раньше считала это фикцией, но сейчас, когда у меня действительно от силы удара разлетелись брызги, не знаю чего слюни, крови… во все стороны, поверила в их сказки безоговорочно.

— Хватай ее сумку и быстро сматываем.

ПЕТР.

Я мчался, выжимая все возможное со своей машины. Жалобный писк тормозных колодок перед светофором и сильный рывок всего тела по инерции стремящегося вперед. Нескончаемый поток перехожих — откуда их столько? Гипнотизировал светофор взглядом моля, чтобы он быстрее переключился. Никогда не замечал за собой подобной дури, но сейчас был не тот случай, чтобы обращать внимание на несоответствие поведения.

Она где-то там — одна, испуганна… О Боже, хоть бы она действительно была одна. Пусть это будут пустые тревоги и с моей и с ее стороны. Недовольные акционеры и партнеры остались позади — в огромном зале, который специально был снят для этого мероприятия. Еще не все предложения выслушаны, не все вопросы решены, но они резко потеряли свою важность. Пустая болтовня — не более.

Когда-то отец говорил: все, что я делаю — делаю для семьи — для тебя, для сестры. Я тогда верил ему. Обижался на опоздания, задержки, не появления на соревнованиях. Но важные слова о том, что это нам во благо всегда успокаивали пыл и гасили злобу. Сейчас все предстало в другом свете. Зачем хоромы, если не кому ими любоваться, если не слышится там веселый смех, а только гробовая давящая тишина? Зачем банковские счета, всего лишь циферки на бумажках моими трудами увеличивающие количество ноликов сзади? Для чего все это? Они не греют душу и тело, не зажигают огнями любимые глаза?

Я ушел не сомневаясь. Не было здесь чего-то или кого-то важнее, чем моя перепуганная девочка едущая сейчас домой.

Наш разговор по телефону постепенно меня успокоил. На экране блестела яркая точка, медленно, но уверенно приближающаяся к центру. Все же не зря я подарил ей эти часики. Стал параноиком, что ли? Боялся что украдут, уведут, или что еще хуже убежит по собственному желанию. Боялся, что проснусь как-то утром, а ее рядом не будет. Девочка моя, она вросла в меня окончательно. Пробралась в самое сердце и множеством тонких струй разлилась по всему телу, захватывая его в окончательный плен. Никогда не думал, что буду не просто волноваться о ком-то, что буду физически ощущать боль под ложечкой, если где-то там на другом краю провода услышу в ее голосе тревогу.