Королевство пепла (ЛП) - Маас Сара - Страница 30

— О, я уверен, что он это знает, — сказал Нокс, его темные брови поднимались высоко со слабым развлечением.

— Скажи Дэрроу, — вмешался Рави, — что он может встретиться с нами. Вместо того, чтобы заставить нас перемещать целую армию, просто чтобы увидеть его.

— Встреча — повод, — тихо сказал Сол. Эдион кивнул. В суровых бровях Рави его старший брат прочитал:

— Он хочет убедиться, что мы этого не сделаем… — Сол прервался, понимая, что рядом вор, который слушал каждое слово. Но Нокс улыбнулся, как будто он все-таки понял смысл.

Дэрроу не хотел, чтобы они взяли армию отсюда и пошли на юг.

— Отзовите их, прежде чем они смогут это сделать, с этим указанием двигаться завтра, — прорычал Рави, наконец поняв смысл слова брата.

Эдион и Рен обменялись взглядами. Альсбрук нахмурился, но кивнул.

— Отдохни там, где можно найти огонь, приветствующий тебя, Нокс Оуэн, — сказал Эдион посланнику. — Мы выдвигаемся на рассвете.

Эдион отправился искать Киллиана, чтобы передать приказ. Палатки были лабиринтом из измученных солдат, раненых и стонущих. Эдион остановился достаточно долго, чтобы поприветствовать этих людей, предложить им руку на плече или слова успокоения. Некоторые продержатся ночью. Многие этого не сделают.

Он остановился и у других очагов. Чтобы воздать должное боевым действиям, были ли солдаты от Террасена или Пустошей или Вендалина. С некоторыми из них он даже делился своим элем или едой.

Рой научил его, что это искусство заставить своих людей хотеть следовать за ним, умереть за него. Но более того, видя их как мужчин, как людей с семьями и друзьями, которым было так же опасно, как и в борьбе с этим. Это не было бременем, несмотря на то, что это переполняло его горечью, поблагодарить их за их мужество, их мечи.

Но это заняло много времени. Солнце было полностью скрыто за горизонт, грязный лагерь бросался в глубокие тени среди огней очагов, к тому моменту, когда он приблизился к палатке Киллиана.

Элган, один из капитанов Беспощадных, хлопнул его по плечу, когда он прошел, лицо седого мужчины было мрачным.

— Неплохой первый день, малыш, — проворчал Элган. Он называл так Эдиона, потому что с тех первых дней в рядах Беспощадныа Элган был одним из первых людей, которые относились к нему не как к князю, который потерял свое королевство, а как к воину, борющемуся за его защиту. Большей частью его тренировок на поле боя он должен Элгану. Наряду со своей жизнью, учитывая бесчисленные разы, когда мудрость и быстрота меча спасали его.

Эдион ухмыльнулся старшему капитану:

— Ты хорошо сражался для дедушки.

Дочь этого человека родила сына прошлой зимой.

Элган проворчал:

— Я бы хотел, чтобы ты владел мечом так хорошо, когда ты достигнешь моего возраста, малыш.

Затем он исчез, направившись к костру, около которого находились несколько других старших командиров и капитанов. Они заметили внимание Эдиона и подняли свои кружки в знак приветствия.

Эдион только наклонил голову.

— Эдион.

Он узнал бы этот голос из тысячи.

Лисандра шагнула из-за палатки, ее лицо было чистым, несмотря на ее грязную одежду.

Он остановился и, наконец, почувствовал тяжесть грязи и крови на себе.

— Как ты…

Она проигнорировала его тон:

— Сегодня вечером я должна лететь к Дэрроу. Сказать ему то, что он хочет.

— Он хочет, чтобы мы вернули армию к нему, а затем в Оринф, — сказал Эдион, и попытался продолжить путь в палатку Киллиана. — Немедленно.

Она встала на его пути.

— Я могу пойти, сказать ему, что этой армии нужно время, чтобы отдохнуть.

— Это какая-то попытка вернуть мою благосклонность? — он слишком устал, слишком устал, чтобы беспокоиться об истине.

Ее изумрудные глаза стали такими же холодными, как зимняя ночь вокруг них.

— Мне наплевать на твою доброту. Мне не все равно, что эта армия изнашивается ненужными движениями.

— Как, ты даже не знаешь, что было сказано в палатке? — он знал ответ, как только озвучил вопрос. Она была в какой-то небольшой, незаметной форме. Именно поэтому так много королевств и судов выслеживали и убивали любых оборотней. Непревзойденные шпионы и убийцы. Она скрестила руки на груди.

— Это может быть для наших союзников. Для жителей Террасена. — она не отступила ни на мгновение. — Иди и накажи меня на всю оставшуюся жизнь. Тысячи лет, если ты завершишь Превращение.

С Гавриэлем, это могло бы случиться. Он старался не останавливаться на возможностях. Он едва общался с фейскими королями или их солдатами, кроме того, что было необходимо. И они в основном держались за себя. Но они не усмехались над ним за его статус полуфэйца; казалось, они не заботятся о том, какая кровь текла в его венах.

— У нас достаточно врагов сейчас, — продолжила Лисандра. — Но если ты действительно хочешь сделать меня одним из них, это нормально. Я не сожалею о том, что сделала, и никогда не буду.

— Хорошо, — сказал он.

Она проницательно посмотрела на него. Словно взвешивая человека внутри.

— Это было реально, Эдион, — сказала она. — Все это. Мне все равно, веришь ли ты мне или нет. Но это было реально для меня.

Он не мог этого слышать.

— У меня встреча, — солгал он и обошел ее. — Иди в другое место.

В ее глазах промелькнуло хмурое, быстро спрятавшееся горе. Для него самого он был худшим ублюдком. Но он продолжил путь в палатку Киллиана. Она не пошла за ним.

…

Она была глупой дурой. Глупой дурой, чтобы что-то сказать, и теперь чувствовала что-то, что сдавливало её сердце.

У нее было достаточно достоинства, чтобы не просить. Не смотреть, как Эдион входит в палатку Киллиана и задаваться вопросом, было ли это для встречи или потому, что он пытался напомнить себе о жизни после стольких убийств сегодня. Не дать одному дюйму ярости отразиться в ее глазах.

Лисандра направилась к удобной палатке, которую Сол из Сурии поставил ей рядом с ним. Добрый, остроумный человек, который не интересовался женщинами. Младший брат, Рави, смотрел на нее, как и все мужчины. Но он держал почтительное расстояние и разговаривал с ней, а не с ее грудью, поэтому он ей тоже нравился. Она не против, чтобы у них были палатки рядом.

Она ушла от необходимости ползать в кровати лордов, делая все, что они просили у нее с улыбкой, чтобы сражаться рядом с ними. И теперь она была самой леди. Той, которую оба лорды Сурии и Владыки Альсбрука признали, несмотря на то, что Дэрроу плевал на нее. Возможно, это наполнило бы ее радостью, когда битва не мотала ее так, что даже прогулка в палатку казалась бесконечной. Если бы генерал не показывал свою злость так тщательно.