Добыча и охотники (СИ) - Печёрин Тимофей - Страница 5

Хотя во время вояжа своего Сеня предпочитал питаться в кафе, но в дороге всякое случается. В том числе голод мог настигнуть за рулем да во многих километрах от ближайшего населенного пункта. На такой случай Сеня возил в багажнике небольшой запас тушенки, который регулярно пополнял в первом же, оказавшемся на пути, продовольственном магазине. Ну а котелок, путешествовавший в том же багажнике, сухие ветки в пределах досягаемости, да зажигалка (не только же для курения Сеня ее держал!) позволяли утолить потребность именно в горячей пище.

Впрочем, горячее — необязательно вкусно. И на сей раз, сидя возле наспех сооруженного и уже догорающего костра, хлебая получившееся из тушенки варево, Сеня жалел, что не догадался прихватить с собой в путешествие… самую обычную удочку. А еще с тоской поглядывал на реку — да-да, все-таки то была просто очень широкая река. В последнем он убедился, найдя более-менее пологий участок берега, спустившись по нему к воде, зачерпнув ее и попробовав на вкус. Вода оказалась пресной.

День Сеня провел, разминаясь и гуляя по окрестностям. Все-таки проводить многие часы неподвижно, сидя за рулем, отнюдь не полезно для организма. Гулял Сеня с осторожностью — стараясь не углубляться в лес и вообще не терять из виду свое авто, как главный ориентир.

Еще он вздумал искупаться в реке. Ну, то есть, как — искупаться. Скорее, ополоснулся наспех, чтобы освежиться, от пота избавиться. А затем выскочил на берег да принялся спешно себя сушить. Прыжками, перебежками и маханием руками. Все-таки климат здесь был отнюдь не как в той же Турции или Таиланде. И вода в реке оказалась под стать. Прохладная… мягко говоря.

Зато во время этого торопливого купания Сеня краем глаза приметил легкий всплеск на воде — это резвился кто-то из речных обитателей, причем далеко не лягушка. Лягушкам по нраву совсем другие водоемы: мелкие, стоячие и, главное, теплые.

«Ну, ни фига себе! — смекнул Сеня, оценив этот всплеск по достоинству, — да тут, похоже, рыба валом прет!»

Одновременно вспомнился малоприятный вкус тушенки. И пусть Сеня не был поэтом, но душа не выдержала даже у него.

Да, удочки у него с собой не было. Но с другой стороны, много ли толку от удочки, если рыбина попадется — не чета карасикам и чебакам из водоемов Сениной родины? Но какой-нибудь здоровяк килограммов под десяток, о котором современные Сене рыболовы-любители могли только мечтать… ну или травить неправдоподобные байки о том, как почти поймали такую рыбу-мечту, а она возьми да сорвись.

Толика правды в этих рассказах была. А заключалась в том, что если такая громадина, а то и больше (почему нет?) попадется-таки на крючок, ей вполне под силу будет и леску порвать, и даже, наверное, сломать удилище. И уж точно вырваться на свободу. Оставив незадачливого рыбака с носом… да с испорченной снастью.

Поэтому об отсутствии удочки Сеня не жалел. А рассчитывал он именно на крупный улов, надеясь, что попал именно в те, подходящие времена, когда человек еще не начал… нет, не ловить — вылавливать и заготавливать рыбу массово, с какой-то нездоровой жадностью. Еще не раскинул сети повсюду, чтобы хапнуть из водоемов как можно больше их обитателей. То есть, не создал условия, при которых наибольшие шансы выжить имела всякая мелкота, способная проскочить меж ячейками сети. Или вовсе не пользующаяся у любителей рыбы и морепродуктов спросом.

Оставался вопрос, как добыть крупную рыбину. Особенно притом, что рыболовную сеть Сеня не возил с собой тем паче.

Память подсказала кадры из какого-то фильма о дикой природе: медведь стоит в небольшой речке и прямо лапами выхватывает из воды рыбины. Но такой вариант Сеня отмел. И река, в которой медведь рыбачил, была, скорее, крупным ручьем. Медведю даже до брюха не доходила. А в ту, к которой Сеню занес чудодейственный туман, как бы нырять не пришлось, за рыбой гоняясь. Да и лапы медвежьи (с когтями!) наверняка пригодны для таких дел больше, чем человеческие руки. Из последних-то рыбина, даже если удастся ее схватить, вполне сможет выскользнуть. Причем, наверное, сразу. А при таких раскладах у Сени больше шансов было дуба дать в воде, чем хоть что-то поймать.

Что тогда? Сеня пораскинул мозгами, еще раз напряг память. И к тому времени, когда обсох и согрелся окончательно, мозг его посетила нечаянная догадка.

В бардачке «тойоты» постоянно ездили два ножа. Первый — маленький, с множеством лезвий, включая то, каким вскрывают консервные банки… а еще между ними штопор затесался. И второй: огромный, чуть ли не в полруки длиной.

Понятно, что предназначался второй нож отнюдь не для бытовых пустяков, вроде резки хлеба или ковырянии в банке с тушенкой. А вот в качестве холодного оружия сгодился бы вполне… и еще кое для чего.

С этим большим ножом Сеня прогулялся к лесной опушке в поисках подходящей ветки. Когда подходящая ветка (не слишком кривая, а главное, прочная) нашлась, Сеня вернулся к машине и привязал к ветке нож за рукоять куском найденной в багажнике бечевки.

Так, с получившимся импровизированным копьем… или, скорее, острогой, или гарпуном, Сеня снова спустился к берегу; вошел по колено в воду. Надеясь, что так, если и успеет замерзнуть за время рыбалки, то не сильно.

За время своего стояния в воде с импровизированным оружием наготове, и внимательно поглядывая на поверхность реки, Сеня успел убедиться: да, рыба здесь водится в изобилии. Одна за другой проскакивает, не хуже… если и не машин на трассе, то уж точно автобусов мимо остановки. Вот только у каждой из примеченных Сеней рыбин (и впрямь довольно крупных) вовсе не было желанья наполнять собою желудок забравшегося в воду человека.

Так что первая попытка закончилась тем, что рыба, в направлении которой двинулся нож-наконечник не то копья, не то остроги, просто вильнула в сторону. Уходя из радиуса Сениной досягаемости.

При попытке номер два рыбина оказалась гораздо ближе к двуногому ловцу — видимо, от соплеменниц своих отличалась недюжинным бесстрашием. Так что Сене удалось достать ее острием ножа-наконечника… но и только-то. Рыба оказалась не только храброй, но и проворной: нож только скользнул по мокрой чешуе, а миг спустя уже снова пронизывал только водную толщу. Несостоявшаяся уха метнулась прочь. И, мало того: если б Сеня зазевался еще больше и не потянул самоделку свою на себя, ее наконечник мог бы воткнуться, например, в ногу хозяина.

На третьей попытке Сеня тоже, добро, если смог подвернувшуюся рыбину хотя бы оцарапать. Хвост повредить. Зато четвертая попытка вполне тянула на иллюстрацию к поговорке «дуракам везет».

Нож вошел в сравнительно мягкое брюшко рыбы. Успевший к тому времени снова заметно продрогнуть, Сеня уже сглотнул голодную слюну — холод и свежий воздух весьма поспособствовали поднятию аппетита. Но треклятая чешуйчатая тварь забилась от боли (а может и просто от воли к жизни), и… очень быстро стало ясно, что нож-наконечник был привязан к древку-ветке недостаточно прочно. А может, прочности недоставало самой ветке — обломилась она на конце.

Так или иначе, но рыбина сорвалась и бросилась прочь, увлекая за собой торчащий из брюха нож.

Вернее, попыталась броситься — из последних сил. Но глубокая рана дала о себе знать: сил этих оказалось недостаточно. Свою роль сыграла и сама тяжесть ножа. Так что вместо бегства рыба пошла ко дну. Добро, хоть дно в том месте, где ее настиг Сеня, находилось неглубоко.

Тем не менее, без хлопот не обошлось. Просто протянуть руки в попытке ухватить рыбину-беглянку с ножом в брюхе, оказалось недостаточно. Пришлось нырять. А рыбину и нож доставать уже со дна. Хорошо, хоть не наощупь — вода в реке была почти прозрачной. Слив помоев и прочих отходов человеческой жизнедеятельности еще не успел ее замутить.

С рыбиной в одной руке и ножом в другой (ветку-древко он бросил за ненадобностью) Сеня вернулся на берег. Чтобы развести костер, обсохнуть и согреться, одновременно чистя рыбу. А затем насладиться свежеприготовленной ухой.