О них не упоминалось в сводках - Морозов Дмитрий Витальевич - Страница 34

Километр пути мы преодолели с трудом: в некоторых местах укрывались от вражеских снайперов, иногда шли кустарником, иногда делали перебежки или переползали опасные участки. Когда добрались до хода сообщения, стало легче.

Командир 3-го батальона майор Яркин доложил обстановку. Его роты захватили только часть первой траншеи противника. Я ожидал, что Бураковский гневно обрушится на майора. Но полковник только сказал хмуро:

— На учениях отличные оценки получали, а в бою не вышло… Готовьтесь к штурму Тортолово. Завтра оно должно быть в наших руках. — И, обратившись ко мне, добавил: — Давай-ка еще раз посмотрим на Тортолово. Надо подумать, как его штурмовать.

Мы высунулись из укрытия и стали разглядывать местность. Метрах в четырехстах от нас грохотали разрывы. Это вражеские минометчики обстреливали свою бывшую траншею. Отдельные мины залетали и к нам.

Слева, со стороны железнодорожной насыпи, по нашей траншее начало бить прямой наводкой 105-миллиметровое орудие. Стреляло оно болванками, которые были опасны только при прямом попадании. Но когда огромный кусок металла со страшным визгом скакал вдоль траншеи, все прятались кто куда мог.

— На испуг, проклятый, берет! — сказал командир бригады, поднимаясь со дна окопа, после того как болванка пролетела над нами.

Заработал вражеский крупнокалиберный пулемет. Пули со свистом ударялись о бруствер, и нам пришлось на время прекратить наблюдение.

— Морозов, прикажи артиллеристам, пусть разделаются с этими мерзавцами, — распорядился Бураковский. — Нас бьют, а твои пушки молчат.

Артиллеристы будто услышали слова полковника. Неподалеку ударили сорокапятки из 1-й батареи. На наших глазах пулемет и орудие противника были подавлены. Бураковский вызвал к себе командира стрелявшей батареи. Им был старший лейтенант Макуров.

— Сколько еще целей подавила батарея? — спросил Бураковский.

— После артподготовки три дзота и четыре пулемета на открытых площадках. Стреляли и по пехоте в траншеях, — доложил Макуров. — А две цели сейчас подавили.

— Это я видел. Хорошо стреляли! Потери в батарее большие?

— Один расчет вместе с орудием полностью выведен из строя.

— Отличившихся в бою представьте к награде. Можете идти, продолжайте уничтожать противника!

— Есть, товарищ полковник!

Отойдя с Макуровым в сторонку, я расспросил его о действиях батареи. Он накоротке рассказал о боевых делах расчетов всех орудий, огорчался большими потерями в личном составе.

Очень тепло отозвался Макуров о своем замполите старшем лейтенанте А. П. Куце, который неотлучно находился на огневых позициях орудий.

— Час назад подхожу я к нему. Он стоит прислонившись к стенке окопа. Спрашиваю: «Как дела, Саша?» — «Все в порядке. Мы научим фашистов уважать наших артиллеристов». Отошел я, обернулся, а Куц уже на земле лежит. Он, оказывается, скрывал, что ранен. А ведь у него только одно легкое, другое удалили еще после первого ранения. Беречься бы ему надо…

Во 2-м батальоне положение тоже было незавидное. Пехота не смогла продвинуться вперед и овладеть всей траншеей противника. Бойцов прижимал к земле минометный огонь, а при попытках подняться в атаку гитлеровцы пускали в ход пулеметы.

— Прекратите бесполезные атаки! Так всех людей погубим! — приказал Бураковский командиру батальона майору В. Н. Бирюкову. — Надо готовить все заново. Наступление продолжим с утра.

Короткий зимний день кончился, затихли и боевые действия. Обе стороны приводили себя в порядок.

Результаты первого дня операции оказались неутешительными не только для нас, но и для соседа справа. Он тоже не смог значительно продвинуться вперед.

— Плохо подавили артиллеристы оборону, вот и неудача, — сделал вывод Бураковский, когда мы с ним возвращались на командный пункт.

— Это, конечно, одна из причин, — согласился я. — Такую оборону надо подавлять тяжелыми орудиями, реактивными минометами, авиацией, а потом лезть в атаку А у нас одна мелкота, гаубиц всего двенадцать. И огневой вал не помог.

— Первый блин комом. И пожалуй, нам крепко влетит…

Но старшее начальство на этот раз было добросердечным. Почти не ругали. Бураковский объяснил это тем, что достигнут некоторый успех на главном направлении: войска 2-й ударной армии продвинулись там на три километра.

На командный пункт были вызваны все командиры частей. Бураковский выслушал их доклады и поставил задачу во что бы то ни стало овладеть Тортолово.

Но следующий день тоже не принес нам успеха. В 10 часов началась артподготовка. Шестьдесят пять орудий и минометов из ста пяти имевшихся у нас долбили Тортоловский опорный пункт. Но как только огонь был перенесен в глубину, уцелевшие огневые точки противника свинцовым ливнем прижали атакующую пехоту к земле. Наступать нашим было очень трудно: метель вихрила снег, встречный ветер бил в лицо. Из-за плохой видимости орудиям, стрелявшим прямой наводкой, невозможно было вести точный огонь по противнику. Только одной роте 2-го батальона удалось немного продвинуться вперед. 3-й батальон, атаковавший Тортолово в лоб, опять понес большие потери. Командир батальона доложил командиру бригады, что 1-я рота осталась без офицеров, и просил утвердить командиром этой роты старшину 1-й статьи Чекавинского. Полковник дал согласие.

Бураковский решил захватить Тортолово ночью и поручил Чекавинскому ворваться в этот опорный пункт. Остальные силы батальона должны были развить успех 1-й роты. Весь остаток дня и вечер прошли в подготовке ночного штурма; Чекавинский попросил, чтобы эта операция начиналась без всякого шума со стороны артиллерии. Бураковский его поддержал, и поэтому запланированный огневой налет по опорному пункту пришлось отменить.

Роту Чекавинского пополнили в основном уцелевшими моряками.

В 22 часа рота скрылась в непроглядной тьме. Бойцы проникли в ход сообщения, соединявший Тортоловский и Мишкинский опорные пункты, и подобрались с фланга к Тортолово. Чекавинский находился впереди и сам бесшумно «снимал» немецких часовых и наблюдателей.

Смельчаки внезапно атаковали противника, ворвались в его окопы, в дзоты и землянки. Об этой атаке известили нас треск автоматов и разрывы ручных гранат. Десятки осветительных ракет вспыхнули по всему фронту. Вражеские артиллеристы и минометчики, не разобравшись, в чем дело, открыли шквальный огонь по всем нашим траншеям, видимо полагая, что советская пехота перешла в наступление.

Между тем рота Чекавинского захватила часть Тортоловского опорного пункта, перебив там ошеломленных гитлеровцев. В этом бою осколком снаряда Чекавинскому оторвало левую руку, но он продолжал руководить бойцами, отражавшими контратаки противника.

Весь следующий день немцы пытались вернуть Тортолово, но безуспешно. Можно представить, как трудно было самому Чекавинскому и другим раненым бойцам, ослабевшим от потери крови. Но эвакуация была невозможна: рота находилась в огненном кольце, а подкрепление не подходило. Артиллеристы старались изо всех сил помочь им: отражали огнем своих батарей контратаки гитлеровцев против горстки моряков.

Вечером Чекавинского ранило еще раз: осколками были перебиты ключица, бедро и голень правой ноги. К этому времени под покровом темноты удалось подбросить в Тортолово подкрепление. В бессознательном состоянии Чекавинский был вынесен с поля боя. Носилки с почти безжизненным телом пронесли мимо нашего пункта. Врач, осмотрев раны моряка, доложил Бураковскому, что ранения смертельные и в медицинской помощи вряд ли он нуждается…

Однако сильный организм Чекавинского с помощью заботливых врачей, сестер и нянь победил. Полгода провел он в тыловом госпитале, прежде чем встал на ноги.

Об этом мы, однополчане, узнали много лет спустя от К. С. Работягова, бывшего комиссара батальона. Он первым случайно встретил Чекавинского в Москве…

В ночь на 15 января штурмовой отряд 3-го батальона под командованием сержанта Тищенко закрепил успех роты Чекавинского. На захваченные рубежи была послана 1-я рота 2-го батальона. Но она сбилась в темноте с нужного направления, заблудилась в разветвленной сети траншей и к утру попала в окопы 2-й роты 3 го батальона, приняв их за немецкие. Завязалась перестрелка. Пока разбирались, что и как, противник контратакой при поддержке артиллерии и танков обрушился на тортоловский гарнизон. Ценой больших потерь после ожесточенного трехчасового боя гитлеровцам удалось отбросить наших и завладеть Тортолово.