Тот самый одноклассник (СИ) - Морская Лара - Страница 87

— Просто сделал мне приятное?

Алексей пожал плечами.

- Наверное, так. Я не шпионил за тобой, Ник, и учеников твоих не знаю лично. Про аукцион услышал случайно, от Вадима, он тренирует одного из твоих учеников. Ты отменила урок из-за выставки, вот Вадим и уговаривал меня пойти туда, чтобы с тобой увидеться. Он обо всём знал. Я не пошёл, но картины купил.

— Зачем?

— Не знаю. Только хуже стало. В мыслях полный бардак. Картины твои не понимал, тебя толком не знал, а выкинуть из головы не мог, как ни старался. Я во всём люблю порядок, а когда речь заходит о тебе, — никакой логики.

— Бардак посреди идеального порядка, как в твоей машине.

— Наверное. А потом я узнал про вас с Данилой, и всё завертелось.

— Жаль, что ты не записался на уроки.

— Захотелось надо мной посмеяться?

— Захотелось изменить прошлое.

— Ты бы отказалась со мной встречаться.

— Отнюдь.

— Согласилась бы?

— Да. Всё дело в твоём запахе.

Такого поворота Алексей не ожидал. Отвлёкся от дороги, и мы чуть не съехали в кювет.

— Тебе до сих пор нравится A&F?

— Эээ… одеколон? Мне его в школе подарили, потом снова купил, но почти не пользуюсь. На работе не к месту, да и не привык. А при чём тут запах?

— После спектакля я ходила по магазинам, нюхая всё подряд. И нашего учителя химии тоже нюхала, как одержимая дурочка. А ведь это ты поднял меня на сцене и привёл в чувство. Ты накинул на меня рубашку, которая показалась огромной. Пока Данила дрался с Иваном и Гришей, ты мне помог, а я даже не обернулась. Но запомнила твой одеколон, купила его себе и наслаждалась. Тебя я почти не знала и уж не нюхала, это точно. Кроме того, ты всё время был в разъездах. Я спрашивала подруг, кто именно поднял меня на ноги, но в толкотне они не разобрались. Кругом была толпа народа, в том числе и полуголых девчонок, которые повыскакивали из-за занавеса. Большинство видели меня с учителем химии, кто-то настаивал, что со мной были Данила и Гриша. Помочь пытались все, но помог только ты. Одного не понимаю: как девчонки могли не запомнить тебя без рубашки?

Впервые за этот разговор Алексей улыбнулся.

— Под ней была футболка.

— Всё равно. Знаешь, дело не в одеколоне. Я запомнила твой запах. Звучит смешно, как-то по-звериному, но, когда мы сидели у батареи после концерта Данилы, я уткнулась носом в твою грудь и сразу успокоилась. Почувствовала безотчётное доверие и не могла понять, с какой стати. А теперь думаю, что это твой запах. Примитивная память подсказала, что ты меня защитишь. Вот такие дела. Ещё секреты есть?

— Нет, — ответил Алексей рассеянно, всё ещё под впечатлением от моего признания. — А у тебя? — спросил через пару минут.

— Секреты? У меня? Нет.

— Точно нет?

— Точно. Я ничего от тебя не скрываю.

— Или просто не догадываешься, что я нашёл тот набросок.

— Какой из? Вся моя квартира в набросках, и мастерская тоже.

— Тот, на котором я держу на руках новорожденного ребёнка.

— А… тот… и что? Просто набросок. — Внезапно вспотели ладони. Непросто это, говорить правду, всю правду до самого конца. Вот так взять и признаться, что я нарисовала нашу воображаемую дочь?

— Просто набросок?

— Просто. А что ты там разглядел?

— Я разглядел именно то, что ты нарисовала, Ника, и мне это понравилось. — Посмотрел на меня прищуренным внимательным взглядом и добавил: — Очень понравилось. Это лучшая из твоих работ.

— Думаю, ты просто не заметил глаз за ухом, — я попыталась отшутиться.

— Нет, — Алексей остался серьёзным. — Это мальчик или девочка?

— Ммм, — промычала неловко. Тело покрылось мурашками. Хотелось продлить этот момент, словно я стою на пороге чего-то невыразимо прекрасного в ожидании волшебного счастья. Вот такое странное ощущение.

— Колись, Ник.

— Девочка, — созналась тихо.

— Она очень красивая. Как её зовут?

— Не знаю… наверное.

— Я хочу, чтобы ты закончила эту картину.

— Это… только набросок.

— Сделай из него картину. Пожалуйста.

— Как? Нарисовать в красках?

— Всё равно, как, но нарисуй рядом с нами себя. Так будет правильно.

Вот оно — слово, которое нас определяет, — «правильно». Когда мы вместе, это правильно.

— Нарисую.

Я уже вижу эту картину: моя ладонь на руке Алексея, лицо прижато к его груди.

— Иришка. Ира. Так зовут нашу… эту девочку, — призналась, прикрыв глаза.

— Нашу дочь.

— Да.

— Ты знаешь, что так звали…

— … твою мать. Знаю.

Счастье стучало под кожей вторым пульсом. Каждый сантиметр моей кожи излучал наслаждение. Я поверила в то, что Данила ушёл из нашей жизни, и сдерживаемые чувства растеклись во мне бурным потоком.

В этот раз мы съехали в кювет, но на этом дело не закончилось. Машина Алексея не приспособлена для таких разъездов, но мы в буквальном смысле въехали в лес. Хорошо хоть не застряли между деревьями. Сорвав ремни безопасности, Алексей усадил меня на свои колени и, быстро расстегнув джинсы, вошёл в меня. Замер, уткнувшись в мои волосы, наслаждаясь ноющим чувством внутри, острой близостью.

— Я должен кончить в тебя прямо сейчас, — сказал глухо, и от этого животного порыва внутри меня взорвались мириады искр. Поднявшись вверх, я с силой опустилась обратно, сжимая мышцы.

— Именно кончить? — спросила сипло.

— Именно кончить. Я хочу в тебя кончать. Всё время.

В глазах потемнело от страсти, от примитивной связи, управляющей каждой мыслью, каждой каплей моего вдохновения.

Это не секс, а взрыв. Замыкание в цепи. Сброс тысячи калорий за раз. Упираясь ладонями в лобовое стекло, я двигалась в бешеном ритме, не чувствуя ног. Сильные пальцы впивались в спину, в бока. Оргазм расколол меня на части, заставляя упасть на бок с жалким хрипом и ещё долго не двигаться от полной потери ощущений.

Это было несравненно.

Первым пошевелился Алексей.

— Ты жива? — спросил хрипло.

— Ох, заботливый ты мой. Спохватился! А как вколачивать меня в руль, так всё в порядке.

— Ты мне нужна, Ника. Очень. Навсегда.

— У нас с тобой много общего.

Этот секс был взрывом. Катарсисом. Отдачей после напряжения последних недель. Безумный стресс тяжёлого дня и груз прошлого растворились в нашей близости. Остались только безумная лёгкость в душе и предвкушение счастья.

И боль в правом бедре.

— Ты — животное, — пробурчала я, с трудом выпрямляя ноги и устраиваясь удобней на коленях Алексея.

— Можно подумать, я когда-то притворялся растением, — фыркнул он.

Сжав бёдра, я вдруг представила себе, каково это, быть беременной. Растить в себе ребёнка, продолжение человека, которого ты любишь.

— Тебе больно? — Алексей провёл ладонью по моим ногам.

— Нет… я просто задумалась… жаль, что я на таблетках.

Алексей фыркнул, целуя меня в волосы.

— Не поможет, — усмехнулся он, — мы пробьём все баррикады.

— Животное!

— Ты и сама не лучше. Так скакала на мне, что отдавила ноги.

— Да я никогда…

— Сейчас докажу…

— Нет! — с неожиданной лёгкостью я перебралась на пассажирское сидение. — Ни за что! Устроили хулиганство в лесу. Вези меня домой!

Так и закончился этот странный и безумно длинный день. Моя последняя встреча с феноменом по имени Данила Резник. Моя первая встреча с феноменом, коим является его отец. День, в который я пересмотрела мнение о матери Данилы и о многом другом.

А ещё это был день, когда я стала по-настоящему счастлива. Без ограничений.

Отец Данилы оказался на удивление пунктуален. Он появился в моей квартире ровно в три часа дня, как и обещал. Замораживать гранёные стаканы я не стала, но выбрала для него три более-менее симметричных кубика льда с ровными краями. Шутить с моим гостем не хотелось.

— Итак, Ника Туманова, — начал он, поставив стул в центре комнаты, таким образом создавая для себя подобие сцены. — Надеюсь, вчера ты поняла, что больше не интересна моему сыну.