Прочитай меня (СИ) - Морская Лара - Страница 40

Еле уместившись на крошечной постели, мы пропустили завтрак и только нехотя поднялись к обеду.

Всю ночь я волновалась, что Егор извинится и скажет, что журнал в чужих руках. Как говорится, «поезд ушел». Однако я волновалась зря.

— Я уж было поверил, что ты никогда не решишься! — пробормотал, целуя меня в висок. — Что ж ты так долго! Это ж твой журнал!

— Мой.

— Теперь будешь работать сверхурочно! — смеется и щекочет меня дыханием. Я пытаюсь посмотреть ему в глаза, и он качает головой. — Ладно тебе пугаться! Дел осталось порядочно, но мы вкалывали, как заведенные. Макет сайта готов, бизнес-план наметали. Есть даже черновой вариант презентации. Но это мы с ребятами наколдовали, а теперь тебе надо во всем разобраться. Если надо, переделаем, чтобы было по-твоему.

— Ты же сказал, что бросил журнал на ребят?

— Я? Я бросил?! — шутливо возмущается. — Я что, похож на человека, который способен бросить журнал «Красота и дом»?

— Ты похож на жуткого манипулятора.

— Не жуткого, а успешного. Аль, я знал, что рано или поздно ты вернешься. Ведь это твое!

— И что дальше?

— А дальше у нас много работы.

— Опять будешь мне читать?

— А тебе что, жалко? Я тебе чем-то мешаю? Сижу бубню тихонько. Может, во мне умер великий диктор.

— Только если умер.

— Хочешь, слушай, не хочешь, нет.

— Хочу.

— Что?

— Все. Слушать хочу. И читать. И писать.

— Тогда поехали, Аль! У нас дел по горло, скоро выступать перед директоратом.

— Я, конечно, постараюсь, но ты не забывай, что я троечница.

— Ты не троечница, а сказочница, но работать придется много. Твой журнал, все-таки.

— Насчет этого… журнал не может быть «моим», я никто в вашей компании…

— Я только что тебя нанял.

— В качестве кого? Опять Али Гончаровой?

— Давай так: выбьем разрешение у директората, тогда и поговорим об этом. Не обещаю, что будет легко, но у тебя все получится, вот увидишь! Родиться красивой может каждая, а вот создать себя и добиться чего-то важного — это удел единиц! — сказал торжественно.

— Родиться красивой может каждая? Ты серьезно??

— Эээ… ладно, признаю, сморозил глупость. Но в остальном я прав.

— Ну… тогда поехали… не сейчас, конечно. У меня работа, клиенты, с квартирой надо разобраться…

— Аль!! — обхватил мой подбородок ладонью и заставил встретиться с ним взглядом. — Я похож на человека, который уедет из этого города без тебя?

— Но…

— Все решаемо, было бы желание. Желание есть? — спросил, хитро улыбаясь. — Раз покраснела, значит, есть. Тогда со всем справимся! Так-с… — прошел по квартире, определяя объем работ. — Начнем с главного: моей машины хватит или придется нанять грузовик для обуви?

По ночам мне снятся слова. Длинные, кособокие, они вьются крылатыми змеями, складываясь в словосочетания, которые стали моей жизнью. Первоначальные инвестиции. Маркетинговая политика. Адаптивный интернет-сайт. Прогноз финансовых показателей.

Компания снимает для меня квартиру, и в ней на всех доступных поверхностях прилеплены бумажки с терминами.

Моя новая жизнь полна слов, ответственности и домашней работы. Как в школе. Выполняю все, что советуют специалисты — логопед и нейропсихолог. Пройдя тестирование, я удивилась результатам — увидела полный спектр себя. В чем-то я почти гений, а в чем-то стремлюсь к нулю.

— Не удивляйтесь! — посоветовал нейропсихолог. — Судьба такая: одной рукой дает, а другой отнимает. С тем, что отняла, справимся, а вот что делать с талантами — дело за вами.

Для меня составили индивидуальную программу. В приемной в основном дети, и я смотрю на них с белой завистью. У них есть то самое начало, о котором я не догадалась мечтать, слишком старалась быть такой, как все. Говорят, многие взрослые дислексики носят в себе оставшиеся с детства шрамы. Я не так оригинальна и одинока, как казалось.

Егор осторожен, он не вмешивается в мои занятия. Над сложными документами мы работаем вместе, и он параллельно меня обучает. Заодно отправил на ускоренный бизнес-тренинг, в котором все лекции доступны в аудио формате. Некоторые тексты я слушаю через аудио программу. Заметки диктую через приложение с грамматической проверкой или просто диктую и отдаю Нине Александровне, а она печатает. Мир меняется. Как сказали бы Королевы, мир прогнулся под меня в самом лучшем смысле этого слова.

Никита Королев. Король.

Он зашел навестить меня после переезда.

— Значит, все-таки Воронцов? — спросил с иронией, когда я нехотя пропустила его в квартиру. — Заманил тебя журнальчиком? — Егор заманил меня далеко не журналом, но переубеждать Никиту нет смысла. — На фиг тебе этот геморрой? Это же журнал, а ты в школе еле научилась читать и писать!

— Надо же… ты так мало обо мне знаешь, но этого не забыл.

— Разве забудешь, как тебе выпускные с треском натягивали…

За себя не обидно, но, когда Никита сказал очередную гадость про Егора, я вытолкала его за дверь. У их семей давняя вражда. Я видела, что пишут в прессе про торговые дела Королевых — незаконный сбыт продукции, устранение конкурентов. Правда это или нет, не знаю, но быть завязанной в их склоке неприятно.

Я на стороне Егора, во всем. Его уверенность во мне, как крылья за спиной. Мир на его ладони выглядит простым и доступным, а все препятствия можно обойти.

Мы встречаемся. Егор ухаживает за мной, как джентльмен, как рыцарь, коим был с самого детства. На работе он сдержан, не выходит за рамки приличий, а когда мы остаемся одни, я вижу в нем мальчишку, лохматого джедая, которого внезапно перенесли в очень взрослую жизнь.

— Думаешь, мне легко? — признался однажды. — Когда отец отдал мне «Финансиста», меня наградили такими прозвищами, что не позавидуешь! Я с четырнадцати лет кручусь в компании и учусь бизнесу, вот и надеялся, что ко мне привыкли. Но одно дело ходить за отцом тенью, а стать начальником в двадцать один — совсем другое. Как меня только не испытывали! До сих пор следят за каждым шагом. Они правы, я совсем зеленый. Скоро двадцать четыре, а это не возраст.

Как и всегда, Егор рассуждает логично и с долей самокритики. Но при этом пропускает чувства — доверие и уважение, которым его подчиненные научились за последние два года.

Если Егор и говорит о доверии коллектива, то только в шутку.

Поэтому я рискнула — внесла свою лепту в подготовку ко дню рождения Егора. Купила стеклянную вазу с узким горлышком, украсила ее фольгой и серпантином. Егор за это не поблагодарит, да и остальные посчитают странной, однако Нина Александровна пришла в восторг от идеи. В день, когда Егор уехал по делам, она поставила вазу в приемной и отправила сообщение работникам «Финансиста» с просьбой написать, за что они благодарны начальнику.

Я так нервничала, что полдня просидела в приемной. Что я знаю об этих людях? Серьезные профессионалы, занятые делом, работают в сфере финансов. Мои детские идеи покажутся им бредовыми. А я еще и серпантин на вазу навесила…

Часа два никто не приходил, потом люди потянулись из любопытства. Заглядывали в пустую вазу, теребили фольгу и уходили. Потом кто-то проявил инициативу — и понеслось. Писали анонимно, сворачивали цветные листки бумаги и бросали в вазу. Одну даму пришлось остановить, слишком уж разошлась, накидала с десяток.

Вечером я взяла вазу домой. Я, конечно, верю в хорошее в людях, но и с плохим сталкивалась. Поэтому прочитала все собранное, но ничего крамольного не нашла. Егора действительно уважают и любят тоже. Пусть молодой и неопытный, но он костьми лег ради «Финансиста» и добился успеха. Не кичится, не строит из себя невесть что и отцовскими деньгами не швыряется.

Я оказалась права: Егор меня не поблагодарил. Когда все собрались для поздравлений, и Нина Александровна протянула ему вазу, он моментально нашел меня взглядом. Нашел и убил.

Чуть позже я застала Егора в кабинете. Он читал написанное на бумажках, и выражение его лица стало моей наградой. Растерянный, он не знал, что делать со своими чувствами.