Сколько ты стоишь? (сборник) (СИ) - Сакрытина Мария - Страница 43

— Руки убери!

Это я её за бёдра и грудь держал. Ничего такая грудь наощупь — без всяких девичьих подкладок, настоящая. Есть за что, как говорится, взяться.

Эх, заглянуть бы к ней как-нибудь в купальню… А то даже в спальне в неглиже не видел. А там точно есть на что посмотреть, Элиас, у меня же опыт — я и на ощупь определить могу…

Я её к себе прижал, когда лошадь поскакала — сначала, если честно, от страха. Это не лошадь, это какой-то монстр, Элиас! Нормальные лошади так не скачут. Так ровно и так быстро. У меня воздух в ушах буквально завизжал, а перед глазами всё в одну разноцветную линию слилось. Я было думал — всё, хана, сейчас разобьёмся. Нет, минуты текли, а мы летели… Точно тебе говорю, Элиас, летели. Или даже рвались — лошадка наша чудесная делала иногда натужные рывки. Может, перепрыгивала что-то?

— Если сейчас же руки не уберёшь, — прозвучал в ушах сквозь визг ветра голос королевы, спокойный — прямо завидно. — Я тебя по дороге случайно потеряю.

За косу я её всё-таки дёрнул — довыпендривалась. Я же заметил уже, Элиас, самое страшное, на что она способна — парализовать меня. А это, честно говоря, вовсе и не страшно.

Но заклинание она всё-таки наложила — и остаток пути (довольно короткий) я трясся в седле на манер мешка с мукой. Но когда приехали, милостивая королева меня отпустила — и спешивался я уже сам. После неё, правда.

И осматривался. Ох, Элиас…

Мы были в горах. Странных каких-то, точно чокнутый маг эти горы ваял — ветер, что ли, камни так затейливо тут оттачивает? То волны каменные, то лицо чьё-то, то зверя половина — хвост с ногами, а дальше — морда уже на другой скале. И всё громадное, гладкое и горячее. Серьёзно, Элиас, камни горячие. Ну, не такие, чтоб руке больно, а — тёплые. Приятно. И ручеёк неподалёку журчит — тоже горячий. От него даже пар идёт. И запах — как от тухлых яиц.

— Рот закрой, человек! — оборвала моё восхищение королева. — Идём, покажу тебе драконов.

Я карабкался за ней по камням, слышал становящийся всё громче рокот моря, стон в скалах и впервые за этот месяц в Кармине чувствовал себя невозможно счастливым. И даже волшебница с её извечной скучающе-выскомерной миной не могла это счастье испортить.

А здорово она по камням, кстати, лазает. Так, с виду и не скажешь, что умеет — нашу-то какую-нибудь леди отправь только в горы. Носик сморщит да лакеев позовёт, чтобы её несли. А эта даром что волшебница — сама лезла, точно кошка, а на руках у неё — не перчатки, а когти.

Жаль, я бы, пожалуй, не отказался её понести…

А ещё высоты она совсем не боится, Элиас. Головокружительной высоты. Но я потом узнал, почему — летать умеет. А пока — перед нами возник водопад. Неожиданно — в этих горах оно, похоже, нормально. Шум воды я за морским рёвом и не слышал, а потом не сразу даже понял, что это за светящийся шнур розово-золотое небо пересекает и куда-то вниз спускается. Красиво, Элиас, дух захватывает: голые камни, точно рама ненормально-плавная для рассветного неба, и её этак живенько водопад перечерчивает, как девичья коса… как королевина коса.

Долго мне этим наслаждаться, к сожалению, не дали.

— Высоты боишься, герой? — толкнув меня к ближайшей каменной стене, прокричала на ухо волшебница.

Я головой замотал — не боюсь, уж чего-чего, а высоты… Да я, может, ничего не боюсь!

Королева, видать, мои мысли прочитала, улыбнулась шало и выдохнула на ухо:

— Это пока, — и толкнула меня по покатому, гладкому, как хрустальный шар видящих, камню вниз, к шнурку-водопаду.

Не орал я только потому, что мне воздух в горло забился и дышать мешал — но это было меньшей из всех бед. Я по камню скользил, как по смазанной маслом сковороде — туда, вниз, в шумящую морем синюю бездну и растворяющийся в ней конец «шнурка». А королева, наверное, стояла позади и по-прежнему улыбалась — как все маги делают, если человеку плохо. И даже пальцем не шевельнула — помочь.

Я пьяной ласточкой сорвался, наконец, с камня, задел струи водопада (ледяные и жёсткие — точно кнутом огрели, даже след от них остался) и полетел вниз… Элиас, не буду врать: думал я в тот момент не о тебе. Ну, ты уж меня извини и поверь: когда ты летишь невесть с какой высоты, под тобой пенится море и огрызаются торчащие из воды камни — мысли вообще отказывают. Я, кажется, даже не сразу сообразил, что полёт кончился, и я вишу над морем рядом со шнурком-водопадом… точнее, сижу на чём-то упругом, тёплом (почти горячем) и прозрачном. А рядом точно так же покачивается королева. И улыбается…

Боюсь, Элиас, что у меня вырвались при виде неё слова, которые леди слышать совсем не должна… Но как и ванна, её это совершенно не смутило, даже развеселило.

— Не передумал ещё? — переворачиваясь на спину и ловко оказываясь рядом, поинтересовалась королева. — Драконы, знаешь ли, и поинтересней летают.

Я стиснул зубы — повторение речи так и рвалось на «бис», и волшебница вовремя меня отвлекла, ткнув пальцем в сторону берега.

— Вон они.

Да, Элиас, «они» были драконами. И только полный идиот вроде старика Зандца и иже с ним мог изображать драконов как «ящериц с крыльями». Они неуклюжи на земле — но только по сравнению с тем, какие они в небе. А если не сравнивать — представь себе красоту змеи, воссозданную лучшим ювелиров Синты. И вдохни в неё жизнь — получится бледное подобие настоящего карминского дракона.

Кстати, насчёт запаха — старик Зандц, когда свою нетленку сочинял, видать, себя нюхал. Дракон пахнет морской солью. И да, резким, ярким, острым запахом — когда дышит огнём. Не дымом и никакой не тухлятиной. Мне просто не хватает слов, чтобы описать тебе… ну вот скажи, чем пахнет огонь? Или вода — чистая, кристальная вода?

— Ещё не боишься, человек? — выдохнула королева, хватая меня за руку и так зависая над скалами.

— А что, дальше ты меня отпустишь, и я протараню песок головой вперёд? — поинтересовался я, вызвав у волшебницы смех — удивительно живой, почти нормальный.

— Угадал. Но раз так, — она снова усмехнулась, — то уже не интересно, — и тихо присвистнула что-то сложное — может, карминский гимн?

Мелодия стукнулась о скалы, срикошетила и, видимо, добралась до драконов, потому что они зашевелились, там, внизу, на лежбище. Завозились — вверх поднялась стайка чего-то, что я сначала принял за жухлые листья. А оказалось, маленькие драконята. Неуклюжие, на крыльях переваливаются — серьёзно, Элиас, как утята. И дышат искрами. Королеву окружили — и та смешно забарахталась, хохоча уже совершенно нормально, уже по-человечески. И отбиваясь от них — а они путались в её распущенных, растрёпанных волосах, как пчёлки, только большие. Я засмотрелся и не заметил, что один из драконов взлетел к нам. Его чешуя напоминала перламутр, искрилась на солнце, и от него тоже пахло морем — но самым удивительным были, всё же глаза: змеиные, да, медовые, и… знаешь, Элиас, змеи тоже смотрят странно — потому, что не мигают и взгляд не отводят. Этот тоже не мигал и взгляд не отводил, но это было почти как смотреть в глаза человеку, изучающему тебя с интересом, как диковинную бабочку или примечательный цветок. И в то же время остро понимать, что он не человек. Наверное, мы и впрямь весело смотрелись со стороны — и почти одинаково друг на друга глядя, потому что королева, хихикая, подплыла поближе, схватилась дракону за шею и невнятно крикнула мне делать то же, что и она.

Они общались, Элиас, я уверен — хотя, конечно, не сказали друг другу ни слова, и даже взглядом не встретились. Но это было всё равно ясно — как то же отражение дна в хрустальном озере. Она спросила, могу ли я… прости, Элиас, кляксу поставил, что-то рука сегодня дрожит. Она спросила, могу ли я дотронуться, могу ли сесть рядом. Может быть, рассказала, что мне интересно. Может, что-то ещё. А я по его взгляду понял, что да, можно. Или мне эту мысль кто-то в голову вложил.

— Они телепаты, — подтвердила потом мою догадку королева. — Видишь усы?

У драконов и впрямь усы, как у кошки, Элиас, только не чёрные, потому еле-еле заметные. В воздухе их и вовсе не видно — может, они солнечный свет не отражают, не знаю. Да и какая разница — эти особенности драконьей морфологии на совести видящих, я думаю.