Русская фантастика – 2019. Том 1 - Гелприн Майкл - Страница 8

Шлюп Филиппа как ни в чем не бывало рыскал чуть поодаль от раскинутого лагеря. Пилот его молчал.

У палаток с аппаратурой деловитым муравьем возился Леон Батлер. Шустов с Фьореттой погрузили на антиграв-платформу тело лемура и что-то с ним делали, надвинув на него прозрачный колпак МРТ.

– Елки-палки! – с возмущением проговорил Иван. – Фил, в чем дело? Почему не отвечаешь?

– Работаю, – был лаконичный ответ.

– Мог бы откликнуться, я бы не искал тебя напрасно целый час.

– Это твои проблемы.

– Игорь Ильич, – пробормотал Иван, шокированный поведением оператора группы. – Скажите ему… так нельзя.

– Потом разберемся, – ответил Шустов.

– Но ведь по инструкции мы не имеем права…

– Инструкции пишутся для недоумков, – донесся хохот Каледина. – Да для таких нежных мальчиков, как ты.

– Филипп, не так грубо, – недовольно произнес Шустов.

– Он того заслуживает.

– Я тоже не люблю инструкции, – сказала Месси. – В них нет никакой романтики.

– Они созданы для соблюдения режима безопасности.

– Вот пусть шестерки капитана Бугрова их и выполняют.

– Фьори?! В чем дело? – проговорил Шустов.

– Да надоели эти сопливые заботы!

Иван удивился: он знал Фьоретту как вежливую немногословную женщину, знавшую себе цену, но она никогда прежде не позволяла себе разговаривать в таком тоне с кем бы то ни было.

– Фьори, поможешь? – обратился к ней Батлер.

– У тебя есть помощник, – отрезала Месси. – Я сама зашиваюсь, дел по горло.

– Фьори? – опешил бортинженер.

– Что Фьори? Работай.

Иван присвистнул, с большим трудом удерживаясь от желания осадить ксенобиолога.

– Леон, я помогу.

– Не надо, – процедил Батлер. – И в самом деле, каждый должен заниматься своим делом. Последи за своими дронами.

– Я просто хотел…

– Это твои проблемы.

Удивленный реакцией Леона, Ломакин отступил. Он не считал себя исключительно уравновешенным человеком и все время принуждал психику не отвечать грубо, помня наставления Бугрова перед полетом, но чем больше боролся с собой, тем больше хотелось поставить на место и Фьоретту, и Батлера, и Филиппа, черт бы его побрал! Интересно, что он затеял у пирамиды?

Что-то сверкнуло над холмами из «бочек», в районе пирамиды, но не той, какую протаранил лемурский катер, а стоящей за ней в трехстах метрах.

Сверкнуло еще раз, и верхушку пирамиды как корова языком слизнула!

Ломакин понял, что «броненосец» Филиппа открыл огонь из лазерного комплекса.

– Фил?! Что ты делаешь?!

– Что случилось?! – всполошился Шустов.

– Черт! – Иван бросился к своему шлюпу. – Тронулся он, что ли?!

Шлюп взлетел.

В наушники выплеснулась волна голосов членов группы. Но Иван их не слушал. Крикнул сам:

– Фил, прекрати!

Однако Каледин не ответил.

Его катер поднялся над пирамидой с развороченной вершиной, потом спикировал на нее и нырнул в образовавшееся на месте вершины отверстие.

– Не понимаю, что на него нашло, – растерялся Шустов. – Иван, остановите его.

– Он уже нырнул в пирамиду!

– Нырнул?!

– Интересно, какая муха его укусила? – сердито осведомилась Фьоретта. – Игорь Ильич, Фил у нас свободный художник, но не до такой степени, его надо немедленно вытаскивать!

– Как же я его вытащу?

– Пошлите дрон на ту сторону Сферы, – сориентировался Ломакин. – Сообщите капитану. А я попробую достучаться до сознания вашего безбашенного сотрудника.

Шлюп спикировал на вершину пирамиды.

Сообщение, переданное вынырнувшим из «кротовой норы» беспилотником, заставило капитана Бугрова переосмыслить ситуацию, сложившуюся после открытия на внутренней поверхности Сферы «мусорной свалки».

Экипаж корабля не участвовал в маневрах экспедиционной группы, не считая Ивана Ломакина, и вел себя как обычно, при внешней несерьезности и легком бравировании выполняя свою работу с полной отдачей и осознанием ответственности.

Ломакин не являлся примером сдержанности для остальных, иногда переходя некие границы дозволенного. Об этом можно было судить даже по инциденту на базе, когда во время игры в волейбол Иван вспылил. Но на борту «Дерзкого» он не позволял себе лишнего, подчинялся капитану беспрекословно, и на него можно было положиться.

Тем более непонятным становилось поведение техника исследовательского отряда Филиппа Каледина, явно переоценивавшего свои возможности и права. Но что-то здесь было не так. Бугров чувствовал это, как говорится, всем нутром. Он был не просто капитаном космического корабля, но и хорошим психологом, прекрасно разбираясь в людях, легко оценивая их достоинства и недостатки и понимая, что существуют какие-то скрытые причины начавшихся разногласий прежде дружной команды исследователей и членов экипажа. Надо было срочно разобраться в их поведении, пока не случилось беды.

– Андрей, останешься за меня, – объявил Бугров первому навигатору, исполняющему также и обязанности старшего помощника. – Я отлучусь на ту сторону.

Нарежный, будучи как раз абсолютно уравновешенным человеком, не стал напоминать Виталию Семеновичу, что по инструкциям космофлота капитан не должен покидать корабль ни при каких обстоятельствах. Но, во-первых, ситуация начала выходить из-под контроля, что могло закончиться печально, а во-вторых, капитан Бугров знал, что делает, и его приказы всегда были предельно обоснованы.

– Есть, чиф! – сказал он.

Бугров вызвал Нурманна:

– Томас, прошу вас вернуться на борт корабля.

– Зачем, Виталий Семенович? – удивился археолог. – Мы только-только приступили к выполнению…

– Немедленно! – перебил его Бугров. – Альберт, забирай экспертов и домой!

– Слушаюсь, чиф! – отрапортовал Полонски.

– Мы останемся! – внезапно заговорила Карла де Лонгвиль. – Что за спешка, капитан? Мы не малолетние дети, а вы не воспитатель детского сада. На нас возложена обязанность изучить артефакты и доставить на базу важную информацию. Не мешайте работать!

Бугров и Нарежный, сидящие в ложементах с откинутыми шлемами, переглянулись.

– Ничего себе разговорчики! – проворчал навигатор. – И это говорит археопсихиатр? Ее не предупреждали о соблюдении правил и субординации?

– Императив «еж», леди Карла! – жестяным голосом проговорил Бугров. – Возможен переход на императив «тревога-01»!

– Да в чем дело, Виталий Семенович? – возмутился Нурманн.

– Вернетесь – объясню на пальцах.

– Но вы не имеете пра…

– Конец связи! Альберт, разрешаю применить полный «облом»! Вези их на борт, даже если будут сопротивляться.

Императив «еж», называемый в просторечии «обломом», разрешал применение силы в отношении людей, создающих помехи работе экипажу при выполнении ими важных задач, сопряженных с угрозой безопасности. На памяти Нарежного им еще никто не пользовался в космофлоте, но Бугрова это не остановило.

– Слушаюсь, чиф! – мрачно ответил Полонски.

– Ира, вы идете со мной, – сказал Бугров, выбираясь из ложемента. – Может понадобиться ваша помощь.

Легрова, олицетворявшая собой всю власть медицины для сохранения здоровья экипажа, с готовностью последовала за капитаном.

Через минуту «броненосец» унес обоих к «губе кашалота», прикрывающей вход в тоннель.

Кровавый блик, отразившийся от пирамиды со снесенной вершиной, уколол глаз, и Бугров мимолетно подумал, что добром инцидент не закончится.

Еще при движении по тоннелю от попавшегося на пути второго беспилотника, спешившего, очевидно, на корабль с очередным донесением, стало известно, что произошло. Поэтому, выводя шлюп над лагерем экспедиции, Бугров знал, что надо делать.

Катера обоих операторов – Ивана и Филиппа – скрылись в дыре, пробитой бластером Каледина, и вот уже больше сорока минут не появлялись.

Ни Шустов, ни Батлер не рискнули отправиться на их поиски, и по их перепалке, забившей эфир над лагерем, можно было понять, что они растеряны и не готовы действовать.