Импульс (СИ) - "Inside" - Страница 41

— Но он сказал…

— А он вообще много говорит, — с нажимом произносит Дилан. — Чарли никогда ничего не делает, он только болтает и манипулирует. Он из тех, кто тебя подставит, а потом прибежит за тебя просить, чтоб вернули; и еще собачкой будет скакать в ожидании похвалы — вот какой я молодец, сам уволил, сам восстановил! Мы когда только-только работать начали, он в онкологии был, — с энтузиазмом делится врач. — Тоже только что пришел, Лори его впихнула на чье-то место в психиатрию, а оттуда к нам в бригаду — опыта набираться, свои манипуляции проводить. Мы, значит, с Сарой и Робом знакомы были с практики, нас из Лондон Бриджа перевели, а они втроем — Хармон и Лори с братом — уже здесь работали. И как-то сразу не заладилось — тут косяк, там косяк, тут дозу неправильно рассчитали, там лекарств недосчитались… В общем, долго выясняли и пришли к тому, что Чарли что-то там напутал. Конечно, никто не мог подумать на него — ты бы вот подумала, что такой очаровашка может таить в себе зло? Вот и мы нет. — Он выпрямляется. — А оказалось вот что: они с Хармоном что-то не поделили, и Кларк решил его подставить. Знаешь, что он сделал? Ни за что не догадаешься. Он смешал изофлюран с азометоном. Понимаешь, к чему я? Мы с Сарой его подняли во время операции, а у него паника, шок — и психоз как следствие! Руками машет, бьется в зажимах, так там такое началось! Медсестры с нами были молоденькие, глупые — сразу не сообразили, что делать, а время-то тик-так, тик-так, так и ушел наш пациент в мир иной. Мы тогда все под суд пошли — три месяца мусолили, кое-как отделались. И, конечно, сразу разбирать начали — как так вообще вышло, вроде все профессионалы же. Ну, и Чарли к стенке прижался, зарыдал, что он дурак и хотел Хармону отомстить за что-то там.

— Но доктор Хармон говорил, что они с доктором Кларком познакомились только на операции…

— А ты его слушай побольше. — Сара ставит пустую чашку в кофемашину. — Он тебе и не такое расскажет. Хармон у нас вообще личность скользкая. Думаешь, он святой?

— Да подожди, это же еще не все, — перебивает Дилан. — Слушай дальше. Кларк как узнала, так сразу его в психиатрию сунула, на все свои связи понажимала, за Рэем неделю таскалась, чтобы тот приказ оформил. Никто же не знал, кроме нас, что случилось; а суд ампулы из мусора не доставал. Перевели его в итоге. И тут началось шоу! Сначала он таскался везде и всюду с нами, чего таскался — никто не понял, а потом оказалось, что он то ли прет что-то из ординаторской, то ли, наоборот, ему что-то прут — короче, затеял он какое-то темное дело. Хармон его поймал, опять по новой — слезы, сопли, я не виноват, простите. Не знаю, вроде все разрешилось там. А потом он начал к Саре лезть — кино-кафе, свидания. — Дилан ревниво смотрит на медсестру. — А она у нас должна была сдавать экзамен, чтобы из операционистки в интернатуру хирургии уйти и дальше по стопам Кларк. Потом как в анекдоте: замуж вышла — и не сдала.

— Этот урод попросил Пауэлла меня переназначить. — Сара с остервенением нажимает на кнопку, регулируя уровень сахара. — Вместо гранта на интернатуру я получила грант на младшего санитара. Нормально, да? Карьерная лестница, мать ее! И ведь не докажешь: оба соловьем поют, что ошибка в компьютере. А пересдавать уже платно, да еще и спустя несколько лет, это тебе не колледж. Я к Рэю кинулась — помогите, что делать; он обещал-обещал и…

— А потом ты появилась. — Дилан ставит пустую кружку на столик. — И все вообще к чертям покатилось — ты посмотри, как младший Кларк вокруг тебя кружит. Я видел вас утром — поверь, сладости его речей позавидует любой оратор. Но он тебя подставит, а потом сам за шкирку вытащит. Будет ждать, пока ты его отблагодаришь.

— Ты что, думала, тут все крылья за спиной носят? — Сара усмехается. — Запомни: чем чище халат, тем грязнее душа. А у Кларков, заметь, халатики-то всегда беленькие…

— Ну, Лорейн у нас… адекватная, — возражает анестезиолог.

— Любовь туманит разум, — возражает медсестра. — А ее любовь к брату — безнадежно слепа. Хотя там еще были Мосс и Рэй… Кто знает, кто знает…

Это не смешно, думает Эмили.

Это ни капельки.

Ни на секундочку.

Не смешно.

И самое страшное, что они говорят серьезно — впрочем, Хармон и Кларк тоже серьезно говорили, но вот что теперь из этого вышло; но Дилан и Сара выглядят иначе.

Она так странно себя чувствует — словно по внутренней гитаре провели железной арматурой, разом задев все струны, повредив гриф и покалечив деку.

Словно мир перевернулся с ног на голову.

Потому что все хорошие вдруг оказались плохими, а люди, которые с ней никогда толком не разговаривали, говорят ей правду, словно так нужно.

Она не знает, что ей делать с этой информацией — ведь она просто невидимка.

Пустое место.

Едва заметное колебание воздуха.

Почему-то вдруг, резко, внезапно замеченное теми, на кого она боялась даже посмотреть.

— Почему вы мне все это рассказываете? — вырывается у Эмили.

— А почему нет? — разводит руками Дилан. — Ты у нас надолго…

— Почему? — повторяет она.

— Господи, да что ты за непонятливая такая. — Сара пихает ей горячую кружку в руки. — Она же за тобой тогда пошла, слиняв с дежурства. Все выспрашивала у Мел, где ты живешь и как тебя найти. Даже позвонить хотела, но потом, видимо, решила лично разыскать. Райли нам рассказал, что там у вас случилось.

— Тебя подставили, — серьезно говорит Дилан. — Я ставлю сотню фунтов, что так оно и есть. Либо Кларк реально налажала, чего не может быть, либо кто-то намеренно все это сделал. Райли сказал, что там кнопка вызова не работала. Так вот, мы ради интереса спросили у Оливии — она сказала, что все кнопки в тот вечер работали идеально и вызовы исправно поступали на пульт.

— А вызов в триста тринадцатую был только один. — Сара облокачивается на тумбочку. — Так что…

— Ты бы проверила, где был Чарли в это время, — тихо добавляет Дилан. — У Оливии есть все данные обо всех.

У Эмили от количества информации начинает кружиться голова.

А они сидят на диване; Дилан приобнимает Сару за плечи, и медсестра только сейчас замечает: вовсе не по-дружески.

Анестезиолог, видимо, читает ее мысли:

— Да, мы женаты. Представляешь, в таком месте еще можно верить в любовь.

И Эмили улыбается.

*

Всю дорогу до кабинета Кларк она прокручивает странный разговор, пытаясь отсортировать важное от неважного. Получается плохо — она идет по неврологии без халата, то и дело ойкая и прячась за шкафы, боясь натолкнуться на Мосса; мысли расползаются, оставляя липкие следы.

Кларк в кабинете нет, и Эмили, заметив свой не выпитый за обедом кофе, решает ее подождать, встав к запотевшему от влажности окну.

Кажется, это четвертая чашка за сегодня.

Пора прекращать потреблять кофеин в таких количествах.

Или купить Кларк кофемашину, как в неврологии и хирургии.

На столе у нейрохирурга афиша — рекламная листовка с обведенными спектаклями: здесь и центральный «Глобус» с его «Макбетом», и королевский «Ковент-Гарден» с Шекспиром, и музыкальный «Доминион» с очередной постановкой «Богемы».

Последняя, кстати, обведена дважды.

Эмили не знает, сколько стоят билеты, но почему-то уверена, что не слишком заоблачно: «Доминион» далеко не самый дорогой театр Лондона. Рядом с названием дата — ближайший понедельник, будний день, значит…

Слышатся быстрые шаги — звон шпилек и мягкие удары кедов, и Эмили, сама не зная зачем, прячется за шкаф, вжимаясь в стену; интуиция подсказывает ей, что сейчас явно не самый лучший момент для подписания бумаг, но деваться уже некуда.

Она видит: Кларк за шиворот втаскивает брата в кабинет и прикладывает к стене с такой силой, что слышно, как у Чарли друг о друга ударяются зубы.

— Я тебя убью, — шипит она, собирая в кулак ткань его футболки. — Что ты мне тут устроил? Решил поиграть во взрослого дядю? Тебе что сказали? Сидеть и ничего не делать, так куда ты полез? А?