Сестры Спринг - Тодд Анна - Страница 7

– Просто напомни Мередит, чтобы свозила тебя за правами. Ты могла бы ездить уже семь месяцев, дурочка.

– Остынь! Еще только семь утра. На этой неделе я трижды ее просила. Она занята.

Мэг прищурилась.

– И чем, интересно знать?

Я пожала плечами и шагнула к двери. У меня не имелось подходящего ответа, и остались три недоставленные книги.

– У Мередит дел больше, чем у тебя, принцесса, – напомнила я.

Мэг показала мне средний палец.

– Ты все-таки почитай, правда. Хотя бы на этот раз.

На выходе я обернулась, чтобы взглянуть на нее: Мэг наугад раскрыла книжку. Надеюсь, эти строки проймут ее так же, как проняли меня. В последнее время мне отчего-то хотелось сблизиться с Мэг, хотелось скорей подрасти. Хотелось, чтобы все мои сестры узнали себя в словах автора. И особенно Мэг. Эта книга обращена как раз к ней, в большей степени, чем к кому-либо из нас, это совершенно точно. От некоторых стихов мне захотелось страстно кого-нибудь полюбить, и чтобы любимый разбил мне сердце, как в книге.

Потом я пошла в комнату Бэт и Эми по другую сторону гостиной. В доме было темно, дверь скрипнула. Эми вчера поссорилась с Тори, своей подружкой, и повесила на двери табличку «Вход только девочкам Спринг». У Эми вообще не задерживались подруги; впрочем, когда рядом три сестры, которые тебя безоговорочно любят, наличие подруг не имеет никакого значения. Нам поневоле приходилось мириться с ее командирскими замашками, а Тори не смогла. Как не смогли до нее Сара, Пенелопа и Джулия…

Половина комнаты Эми была завалена барахлом – бардак похлеще, чем у нас с Мэг вместе взятых. Бэт соблюдала на своей территории идеальный порядок, и ее доводила до белого каления расхлябанность Эми. Раз в неделю она прибиралась на ее половине. Эми пережидала это время за дверью.

Постель Эми пустовала. Я перевела взгляд на постель Бэт в уверенности, что та приютила сестренку в своей чуть более просторной кровати, но и там, увы, Эми не оказалось.

Я погладила мягкую черную обложку книги, проведя пальцами по изображению пчелы. Даже обложка у этой книги была совершенна, как и ее содержимое, все, до последнего стихотворения.

Когда я приподняла подушку Бэт, она проснулась.

– Что случилось?

Я покачала головой и приложила палец к губам.

– Все в порядке. Спи дальше, прости.

Закончив разносить подарки, я спустилась по лестнице в кухню. К моей радости, все четыре рождественских носка были наполнены конфетами, и, что удивительно, на разделочном столике обнаружились три подарка. Они стояли рядком возле пустой корзины для фруктов, которую мама купила для украшения, но не наполняла ее муляжами, потому что это, на ее взгляд, нелепо.

Подарки лежали упакованные, ведь предполагалось, что они от Санты. Никто из нас давно не верил в Санта-Клауса, однако Мередит не сдавалась. Ей хотелось, чтобы мы оставались наивными детьми как можно дольше, что нелегко в нашем мире, наполненном ненавистью, войной и несправедливостью. Впрочем, должна признать, что сердце мое и впрямь чуть-чуть всколыхнулось, когда взгляд упал на последний подарок в ряду: книгу.

На обложке фиолетовыми буквами было выведено «Под стеклянным колпаком». Я как-то вскользь упоминала, что хочу почитать автобиографическую повесть одной из моих самых любимых писательниц, Сильвии Плат, – единственное, что я у нее еще не прочла. Мередит не одобряла моей одержимости этой женщиной, чье имя несло в себе столь мрачное предзнаменование, но я увлекалась ею с тех пор, как наткнулась на пост в тамблере, еще до того, как отец заставил меня удалить свой профиль. Я прижала книгу к груди. В этом году Мередит превзошла себя.

Пока отец был на Ближнем Востоке, в четвертый раз за последние восемь лет, мать старалась изо всех сил. Когда у тебя на шее четыре подрастающих дочери, очень трудно справляться в одиночку. Я взяла в руки книгу и нежно коснулась женского силуэта на обложке. У меня захватило дух. Столь сильные чувства во мне пробуждали лишь книги. Мне тоже хотелось написать какой-нибудь великий роман, пусть по призванию я была скорее колумнисткой. Мне хотелось работать где-нибудь в «Вайс» или даже в «Нью-Йорк таймс».

Как знать? Лишь бы только вырваться из этого военного городка, а там – путь открыт.

Мэг подарили сумочку для ее бесчисленной косметики, Бэт – кулинарную книгу. Вообще-то, можно сказать, что это подарок и маме, потому что Бэт медленно, но неуклонно превращалась в обслуживающий персонал. Мало того что она выполняла почти все домашние дела, так ее даже не утруждались поблагодарить. Она молча наводила в доме порядок и оказывалась под рукой в нужный момент – подать Мэг косметичку, на ходу забрать грязные носки в стирку. Книга называлась «Рецепты на полчаса», так что у Бэт вскоре появится свободное время, чтобы перестирать всем вещи.

Кто-то открыл дверцу холодильника, и я вздрогнула от неожиданности, выронив из рук книжицу, припасенную для Бэт. Оказалось, что это Эми. Она лазила по полкам в поиске съестного на завтрак. Стеклянная банка желе упала на пол, угодив мне по босой ноге, и закатилась под стол.

– Ты всех перебудишь! – шикнула я на сестру.

На худеньком теле Эми болталась пижама с рождественскими мотивами: снеговики, крендельки. Крендели были совсем не в тему, зато я вспомнила, как объедалась ими пять лет назад, когда родители купили их мне на Рождество. Бывало, я даже сочувствовала Эми – как самой младшей ей приходилось донашивать то, из чего мы уже выросли. Каждый раз с рождением новой дочери родителям приходилось потуже затягивать пояса. Когда я была маленькой, Мередит сидела с детьми, а сержантской зарплаты с трудом хватало, чтобы прокормить шесть ртов, если только отца не отправляли в зону боевых действий. Мы подросли, но Мередит все равно было трудно устроиться на работу в Форт-Сайпрус – без диплома. Впрочем, мало кто из мамочек моих друзей работал. Да и те несколько, о которых я знала, продавали кубики ароматизированного воска или легинсы, чтобы выручить несколько лишних долларов на хозяйственные нужды.

Среди наших прежних соседей мало кто мог похвастаться деньжатами. Кое-какой избыток имелся в дни выплат, на время распределения в зону боевых действий да в период подачи налоговых деклараций.

– А ты чего так рано вскочила? – спросила я у Эми.

Она захлопнула холодильник и выставила на разделочный столик хлеб, стаканчик йогурта и пакет апельсинового сока. Судя по ее виду, она давно проснулась и даже успела причесаться, что вообще-то на нее не похоже. Это я всегда просыпалась раньше других сестер. И тогда можно было спокойно пообщаться с Мередит, не слушая вопли сестер, которые не могли решить, что смотреть перед школой.

– Так ведь Рождество. – Эми пожала плечами.

Она показалась мне такой худышкой в одежде не по размеру, было ощущуние, как будто я ее лет сто не видела. Что-то вертелось на кончике языка по поводу одежды, которая велика для ее тщедушного тельца, но мысль не оформилась – я еще не пила кофе, и мозг не был готов рождать метафоры.

Эми выдвинула ящик стола, достала нож для масла.

– Хочешь?

Я взглянула на стол. Будет мазать йогурт на тост?

– Это вкусно, поверь, – сказала она, словно ей было куда больше двенадцати лет.

Я решила пойти наперекор инстинктам и прислушаться к ее мнению.

Эми приготовила нам завтрак, я сварила кофе. Мы съели тост, который оказался на удивление съедобен, и Эми взяла посмотреть кулинарную книгу Бэт.

– А тебе что подарили? – поинтересовалась я.

Она достала телефон из кармана моей старой пижамы. На телефон был надет сверкающий золотистый чехол. Не в моем вкусе, но симпатичный. Эми обожала стразы и пайетки, я же больше специализировалась по хлопковым вещам и джинсе.

– Мило, – сказала я, тронув чехол, на ощупь он был шершавый, словно обсыпанный хлопьями.

– Ага, точно. – Она заулыбалась. Мне стало приятно от ее радости. – Как думаешь, это все наши подарки?

Белокурые локоны Эми буквально светились на фоне темных стен. Она родилась вся такая светленькая – и кожа, и волосы. Остальные пошли в отца: темноглазые брюнетки.