В постели с монстром (СИ) - Блэк Тати - Страница 11

Не хрен лезть в его жизнь. А уж если так хочется — окей. Они замутят многолетнюю тяжбу, а Алина пусть всё потраченное хер знает на что время проведёт в своём сраном доме малютки. Ну а если Ира всё же выиграет — так тому и быть. Пусть воспитывает малую, но забудет о существовании брата. А если появится на пороге, он перестанет за себя ручаться.

Герман растёр лицо и тяжело вздохнул. Стоило признаться самому себе — он не сделает этого даже если у него не будет другого выбора.

— Вот так вот, малая. Папа у тебя наворотил дерьма, — тихо проговорил он, и тут же услышал пронзительный детский плач.

Он не понимал, откуда в этом крохотном теле берутся силы, чтобы настолько громко голосить. Алина орала, как резаная, не прерываясь ни на секунду. И ухищрения Ильинского, направленные на то, чтобы успокоить дочь, не имели никакого результата.

Герман взял её на руки, принялся расхаживать по гостиной и укачивать, но она не замолкала. И Ильинский прекрасно понимал, в чём дело. Он и сам чувствовал сейчас потребность сорваться с места и бежать искать Нино. Чтобы попросить у неё прощения, заставить быть рядом с Алиной. И с ним. Но почему-то Герман оставался на месте, лишь только яростно укачивал дочь, хотя это не имело никакого эффекта.

— Ладно-ладно! — рявкнул он, когда понял, что ничего не помогает. Алина замерла и посмотрела на него с укоризной, а может это ему только показалось. — Мы идём за ней.

Он вышел из гостиной, оставляя на столе нетронутую еду. Телевизор вещал вслед ему и Алине голосами недозвёзд отечественного шоу-бизнеса. И сейчас, когда направлялся искать Нино, Ильинскому хотелось только одного — вдохнуть свежего воздуха и снова увидеть няню Алины.

Запакованная в тёплый комбинезон мелкая вела себя на удивление спокойно. И хоть ей уже давно полагалось спать, пренебрегала своими потребностями и просто лежала, глядя на Германа.

— Ну не могла же она так далеко убежать, — пробормотал он, когда они с Алиной добрались до выезда из коттеджного посёлка, но Нино не обнаружили. К телефону она ожидаемо не подходила.

Ильинский покрутил головой, осматривая перекрёсток. Ни души. Все сидели по домам, наверняка за ломящимися от еды столами, и никому не было никакого дела до того, кто и где бродил за пределами их частных территорий.

— Нету Нино. Нету, — шепнул Алине Герман, будто бы дочь понимала, о чём он ей говорит, развернулся и побрёл обратно домой.

И тут же тишину прорезал требовательный крик дочери. Она вновь завопила с такой силой, что сомнений у Ильинского не осталось — мелкая не только понимала, что он ей говорил, но и высказывала своё веское мнение относительно сложившихся обстоятельств. И уж запретить ей это делать Герман не мог. Да и не хотел.

До утра он почти не спал. Алина в основном рыдала крокодильими слезами, изредка выбиваясь из сил и затихая. Но даже в этот момент судорожно всхлипывала, дёргаясь всем крохотным тельцем. Он перепробовал всё — переодел её сотню раз, столько же — предложил бутылку и пустышку. Всё было тщетно.

Наконец, когда за окном забрезжил унылый зимний рассвет, и Алина, устав, заснула, Герман тоже провалился в сон.

Ему показалось, что он едва отрубился, когда тишину спальни огласил настойчивый шёпот Иры:

— Эй! Пс! Просыпайся!

Ильинский открыл глаза, сел на постели и тут же покосился, чтобы убедиться, что спящая рядом Алина в безопасности и не была разбужена бесцеремонным вторжением его сестры.

— Что тебе? — мрачно поинтересовался он, поднимаясь с кровати.

— Где Нино?

— Ушла поздравлять маму. А что?

Ира поджала губы, воззрилась на него точно так же, как это делала мелкая ночью, а через полминуты проговорила:

— Понятно. Пошли, поговорим.

— И ты вот так вот просто дал ей уйти? — Округлив глаза, сестра обхватила себя руками и заходила туда-обратно по гостиной.

Герман не понимал, какого чёрта она вообще здесь делает и почему припёрлась ни свет, ни заря. У него мелькнула мысль, что Нино могла созвониться с Ирой и потребовать у неё компенсации за те дни, что она была рядом с Алиной, но почему-то он отбросил это предположение куда подальше.

— Нет, не просто. Мы пошли её искать, но не нашли.

— Твою мать.

Она принялась набирать номер, очевидно принадлежавший Нино, но через полминуты нажала на отбой.

— А что если с ней случилась беда?

— Я уверен, она добралась домой без приключений.

— Да? Ты у нас просто доморощенная Ванга, как я погляжу!

— Если бы ты не навязала мне эту млятскую необходимость завести няню, ничего бы этого не было! — огрызнулся Герман, впрочем, не испытывая злости. Потому что вместо неё нутро заполонила тревога. Такая отчаянная, что от неё хотелось взвыть.

В разговоре возникла пауза. Ира сверлила его взглядом, он — делал вид, что не замечает присутствия сестры. И наконец, та сдалась:

— Ты должен поехать к Нино.

— Я бы с удовольствием, но не в курсе где она живёт.

Ира закатила глаза и медленно, словно неразумному ребёнку, пояснила:

— В договоре, который у тебя в сейфе, есть её адрес. Я посижу с Алиной, а ты поезжай.

И Герман, тотчас сорвавшийся с места, ответил:

— Исключено. Малая должна быть со мной. — Он обернулся на пороге: — Жди нас. Мы скоро.

Его начало ощутимо потряхивать сразу, едва подъехавшее такси сорвалось с места. Да, он был грёбаным гондоном и поступил с Нино отвратительно. Но тогда, ночью, ему не казалось, что всё приобрело настолько большой размах. Герман был уверен, что Нино добралась до дома, где запоздало и отметила Новый год с семьёй. О том, что у неё просто не было денег на такси, он как-то не думал.

Алина спала. Наконец крепко заснула в детском кресле, словно поняла, что они едут искать их няню. А вот Ильинскому было не до успокоения. Он смотрел на проплывающие мимо городские улицы и думал о том, как быстро изменилась его жизнь. За какие-то короткие несколько дней. На смену лже-спокойствию, щедро сдобренному алкогольным дурманом, из которого не выходил неделями, пришло какое-то царапающееся чувство. Оно жило в глубине души, и Герман не понимал пока, что с ним делать.

Знал только, что успел привязаться к Алине настолько крепко, что уже не представлял, как жил без неё раньше. И знал, что если и мог представить кого-то рядом с дочерью — то это была именно Нино.

Попросив таксиста подождать их возле подъезда, Герман осторожно отстегнул Алину и, взяв её удобнее, направился к дому Нино.

Дверь, в которую он настойчиво позвонил, ему открыла сухопарая женщина, которая сжимала старенькую шаль, наброшенную на плечи.

— Доброе утро. Или день. С Новым годом. Могу я увидеть Нино? — спросил Герман, и Алина, точно понимая, где именно они находятся, распахнула глаза.

— А Нино нет дома… — растерянно проговорила в ответ женщина, судя по всему, мать Нино, и у Ильинского оборвалось сердце.

А что если Ира была права? Что если с Нино случилось что-то страшное по его вине? Герман тяжело оперся на стену и закрыл глаза. Снова накатила волна удушья, когда каждый вдох давался с каким-то нечеловеческим трудом.

— Может, вы зайдёте? Нино скоро должна быть. Она за хлебом вышла.

— Что?

— Может, вы зайдёте? — повторила женщина. — Вы наверное, Герман… не знаю вашего отчества.

— Просто Герман, — выдохнул Ильинский, испытывая такое облегчение, которого не чувствовал уже давно. — Значит, с Нино всё хорошо?

Зря он задал этот вопрос. Женщина посмотрела на него с тревогой, которая сменилась укоризной. Но говорить ничего не стала — отошла в сторону и кивнула в сторону кухни.

— Заходите.

Когда они с Алиной оказались в небольшой, скудно обставленной квартире, Ильинскому стало окончательно не по себе. Нино явно нуждалась в работе. И в хорошем заработке. Это было заметно по более чем скромной обстановке.