В постели с монстром (СИ) - Блэк Тати - Страница 35

— Нет, всё не так!

Герман повысил голос, и Наталья Сергеевна вместе с Алиной замерли на месте и уставились в его сторону.

— Нет, всё совсем не так, — добавил он тише через несколько секунд. — Я желал защитить Нино. Глупо, я знаю, но…

Он сделал глубокий вдох, после чего подошёл к Наталье Сергеевне и опустился рядом с ней на пол. Всмотрелся в лицо, на котором пролегли морщины от того, что этой женщине пришлось пережить, и попросил:

— Пожалуйста, скажите мне, где она. Я хочу всё исправить. Я хочу, чтобы и Нино, и мои дети были счастливы, если конечно наличие меня в их жизнях способно будет сделать их таковыми. Но я действительно хочу всё исправить. Понимаете?

Она смотрела на него несколько бесконечно долгих секунд. И Алина тоже хмурила бровки, как будто прекрасно понимала, о чём именно они говорили, и сколько всего сейчас поставлено на карту. После чего Наталья Сергеевна жадно схватила ртом воздух и шепнула:

— Хорошо. Записывайте адрес. Но если у вас ничего не получится, пообещайте, что вы отстанете от Нино.

И Герман эхом выдохнул:

— Обещаю.

Уже зная, что сделает всё возможное и невозможное, что Нино вернулась к нему, даже если у него ничего не получится с первого раза.

Через несколько минут он уже сидел в машине и набирал номер сестры. По нутру разлилось облегчение, и хоть Герман знал, что ему предстоит ещё очень многое сделать, уверенность в том, что теперь всё будет иначе, была слишком осязаемой.

— Ириш, это я, — проговорил он в трубку, и рассмеялся, услышав в ответ:

— Ого, Ильинский! Ты, никак, нетрезв?

— Неа. Трезв. Слушай, добыть малой загран быстро сможем? Ну или что там нужно, чтобы её вписать по-скорому в мой?

— А что случилось? Нашёл Нино?

— Есть такое дело.

— О, отлично. Да, сможем. Я сейчас провентилирую этот вопрос. И тебя наберу сразу. Окей?

— Окей. — Герман улыбнулся, подмигнул дочери, которая взирала на него в зеркало заднего вида, и, добавил: — Буду ждать. И ускорься максимально. Деньги значения не имеют.

Когда самолёт приземлился в аэропорту Тбилиси, Алина заметно успокоилась, а вот Герман — очень даже наоборот. Его потряхивало от мысли, что сейчас они с малой или приедут по неверному адресу, или — что хуже — будут выставлены Нино прямо с порога. И даже наличие Алины не ему не поможет, хотя, меньше всего на свете Герман желал прикрываться дочерью и привязанностью к ней Нино.

Однако, когда такси остановилось напротив небольшого дома за забором на уютной улочке, тревога Германа стала затихать. Вся окружающая обстановка словно бы нашёптывала ему, что бояться совершенно нечего, и что совсем скоро всё будет так, как и должно быть. Он вновь обретёт свою женщину, мать его детей, и они продолжат жить всей семьёй вместе.

Отмечать совместные праздники, ездить к родственникам, ждать прибавления семейства, — в общем и целом станут счастливы. Как счастливы миллионы людей вокруг, но в то же время по-своему, совершенно особенно.

— Добрый день, — поздоровался он тихо, когда ему открыла женщина, чертами напоминающая Нино. И Герман мысленно выдохнул — значит, Наталья Сергеевна не солгала и дала ему верный адрес. — А я будущий муж Нино. Она ведь у вас гостит сейчас, верно?

Наверное, для женщины их с Алиной приезд оказался более чем внезапным. Но — слава всем богам — за это время Нино не успела поделиться с родными историей их отношений, потому на лице незнакомки появилось лишь удивлённое выражение, которое после сменилось дружелюбной улыбкой.

— А Нино нам ничего про вас не рассказывала. Заходите.

Вот так вот просто и легко, как будто в любой момент на пороге их дома мог появиться некто, назвавшийся будущим мужем их родственницы.

Когда Герман с Алиной оказались в небольшой гостиной, он огляделся, рассчитывая увидеть ту, ради которой они с дочерью здесь и оказались. Но, видимо, Нино отсутствовала.

— Она вернётся часа через два, — словно прочитав его мысли, проговорила женщина. — Отправилась погулять по городу. Кстати, меня зовут Татия.

— Герман, — представился он в ответ, ставя сумку на пол. — А это Алина.

Мелкая как раз уже протягивала руки к Татии, и та, ловко забрав её из рук Ильинского, кивнула на кухню:

— Идёмте, вам нужно отдохнуть с дороги.

Он видел, что Татия напряжена. И прекрасно понимал её. То, что Нино молчала об их с Алиной наличии в её жизни, многое усложняло. Но также он прекрасно понимал, почему она ничего не рассказала.

— Алина — приёмная дочь Нино, — нарушил молчание Герман, когда Татия поставила перед ним еду — столько сразу, что ему даже стало неловко. Здесь были и ачма, и чахохбили, и ещё что-то, название чего Герман не знал. — Мы с вашей племянницей немного повздорили, но я прилетел сюда за ней.

— Это правильно. — Татия устроилась напротив него, усадив Алину на колени. — Это очень правильно.

И Ильинский расслабился. С удовольствием принялся за угощение, чувствуя себя впервые за долгое время так, словно оказался дома. Где его всегда поймут и примут таким, какой он есть.

И вот что странно — Татия ни разу не взглянула на его лицо с удивлением или же отвращением, ничем не дала понять, что заметила его уродство. И он ей был за это благодарен.

Когда из магазина вернулась Этери, бабушка Нино, Герман понял, что всё будет не так-то просто. Женщина сначала окинула его долгим пристальным взглядом, от которого Ильинский почувствовал себя не в своей тарелке, после чего просто кивнула на приветствие, взяла на руки Алину и ушла… смотреть телевизор.

И Герман последовал за ней. Устроился в соседнем кресле, покосился сначала на Этери, потом — на экран, где показывали какой-то фильм.

— С антенной что-то? — спросил деловито, поняв, что в телевизоре картинка перемежается рябью.

— Давно уже. Поправить некому.

— Понятно, — пожал плечами Герман. — Значит, сейчас поправим.

Он ни черта не понимал ни в антеннах, ни в том, что с ними следует делать, чтобы картинка на экране стала чёткой, но знал — сейчас ему нужно сделать хоть что-то полезное. Да и вообще не помешает выйти из дома и освежить мысли.

Стремянки у женщин не оказалось. Лестницы — тоже. На крышу пришлось лезть, исполняя просто заоблачные акробатические этюды. Зато когда Герман очутился наверху, почувствовал себя настоящим героем. Отсюда открывался потрясающий вид на цветущую улочку. Даже казалось, что она сошла с картинки и каким-то чудом предстала перед его взором. И Ильинский, на несколько мгновений застывший, когда рассматривал то, что его окружало, счастливо улыбнулся.

— Татия! — окликнул он тётю Нино, которая ожидала внизу. — Рассказывайте мне, меняется что-то или нет.

Справедливо решив, что ему нужно будет покрутить антенну на крыше, чтобы исправить картинку на экране, а если не получится — вызвать специально обученных людей — Герман подошёл к металлической конструкции, укреплённой на одном из коньков крыши, и попытался осторожно повернуть её хоть куда-то.

— Стало хуже! — донёсся снизу приглушённый голос Татии.

Вот, б*я… похоже, погеройствовать не получится от слова «совсем».

— А так? — гаркнул он снова, и крутанул антенну в противоположную сторону.

— О! Мама говорит, что так лучше!

Он представил, как это, должно быть, выглядит со стороны. Мужик сидит на крыше, вертит антенну и слушает, что ему скажут снизу. Захотелось заржать. Впрочем, это желание очень быстро испарилось, когда Герман увидел Нино, идущую по улице в сторону дома. Она выглядела такой юной и беззащитной, полностью сосредоточенной на себе.

Шла, приложив одну ладонь к животу, и он даже мог видеть улыбку на её губах.

— Тогда я слезаю, — предупредил Герман и начал спуск.

Он как раз попытался дотянуться ногой до перил террасы, когда Нино оказалась рядом. Герман видел, как на лице её появляется такое выражение удивления, будто прямо перед нею разверзлись небеса и на землю спустился сам дьявол. Это-то его и сгубило.