Невинна и опасна, или Отбор для недотроги(СИ) - Обская Ольга - Страница 44

Церемониймейстер вышел объявить следующий номер:

– Дуэт. За клавесином – Её Высочество Арабель. Вокал – госпожа Сюзон.

Обе исполнительницы появились на сцене. Розовощёкая принцесса и бледная как полотно Сюзон.

У Амалии от волнения за них тоже краска отлила от лица. Сейчас они покажут свой номер, который останется для Себастина таким же незамеченным, как и несколько предыдущих, и последний шанс, на который так рассчитывала Сюзон, призрачно растает в воздухе.

Однако всё оказалось ещё хуже. Не успела Арабель занять место за клавесином, к Себастину подошёл слуга и прошептал что-то на ухо. Амалия, которая сидела достаточно близко к принцу, смогла расслышать часть фразы:

– …вы просили сообщить вам сразу, как это произойдёт…

Себастин оживился. Улыбнулся, кивнул и направился к выходу из зала, махнув рукой церемониймейстеру: мол, продолжайте, я скоро.

Сюзон мгновенно сникла. А что творилось на лице Арабель! Она испепеляла брата взглядом. Да только что толку? Тот спиной не мог видеть её бушующие эмоции.

Бонифас с поклоном оставил сцену в полное распоряжение исполнительниц. Но Арабель не стала стучать по клавишам. Она поднялась и обратилась к публике.

– Прежде чем мы начнём номер, хотела бы сказать о нём пару слов. Прозвучит произведение в тональности до мажор. Хотя некоторые проигрыши для контраста будут исполнены в минорной тональности…

Принцесса с воодушевлением продолжила сыпать музыкальными терминами, поглядывая на дверь. Амалия поняла, что Арабель тянет время, желая дождаться возвращения брата. Несколько минут она упражнялась в красноречии, но Себастин в зале не появлялся.

Зрители начали недоумённо переглядываться, но, разумеется, никто не решался поторопить принцессу, даже когда она забрела в непролазные дебри музыкальной теории. Никто, кроме короля:

– Арабель, мы уже в нетерпении услышать так красноречиво представленный тобой номер.

Не в характере принцессы было сдаваться. Она улыбнулась отцу:

– Сейчас приступим. Но хотелось бы сказать ещё буквально пару слов не о нашем конкретном номере, а о музыкальном искусстве в целом. Это одно из древнейших искусств. По легенде умение петь было даровано человеку богами. Однажды прекрасная нимфа Амея сошла с небес, чтобы научить юную пастушку Вилену музицировать. – Арабель прожигала глазами входную дверь в зал. – Получив этот божественный дар, Вилена красиво и сладко запела. Влюблённый в неё пастушок Тимерай, услышав божественные звуки, так вдохновился, что выстругал из дерева рожок и начал ей подыгрывать. Так появился первый музыкальный инструмент.

– Прекрасная легенда, – теперь уже не выдержала королева. – Так пусть же дарованное богами искусство поскорее скрасит наш вечер.

– Да, – согласилась Арабель. – Сейчас зал наполнят звуки, рождённые клавесином, – она степенно подошла к инструменту. Опустилась на стул, занесла руки над клавишами… С надеждой снова глянула на входную дверь, но та так и оставалась прикрытой. – Кстати, – принцесса опять поднялась на ноги, – о том, как появился этот музыкальный инструмент, тоже есть легенда…

Амалия понимала, что принцесса сможет потянуть время ещё в течение максимум нескольких минут. Надо было чем-то помочь. Она тихонько выскользнула из зала. Какого-то конкретного плана не было. Главное – найти Себастина, а там видно будет. К счастью, долго искать не пришлось. Его Высочество стоял неподалёку от входа в зал и беседовал всё с тем же слугой.

Минуты хватило, чтобы понять, о чём разговор – ожеребилась любимая кобыла Себастина. Конюх докладывал о здоровье новоиспечённой мамы и её жеребёнка. Амалия почувствовала, что её охватывает гнев. Кобыла?! Там, на сцене, умирает от крушащихся надежд бедная Сюзон, а Себастин в это время разговаривает о кобыле.

– Ваше Высочество, простите мне мою бесцеремонность, – Амалия осмелилась перебить конюха, – прошу вас вернуться в зал. Разве вам не интересно посмотреть выступления девушек, которые они готовили специально для вас?

– Мне показалось, я уже не увижу ничего нового, – не без иронии улыбнулся принц. Но просьбе всё же внял. – Ступай, – отпустил слугу и направился в камерный зал.

Амалия зашла вслед за ним. Арабель увидев брата, похоже, вздохнула с облегчением. Она, наконец-то, сосредоточилась на клавесине. Сюзон вышла на середину сцены. Алое платье, распущенные волосы. Бледная, но решительная. Глаза блестели. Последний шанс. Ей уже нечего терять.

Себастин опустился в кресло. Что было в его мыслях? Думал, услышит сейчас очередную медленную тихую плавную мелодию? Не тут-то было. Не только принц – весь зал вздрогнул от напористых аккордов, которыми разорвала инструмент Арабель.

– Песня посвящается тому, кто меня не замечает, – с вызовом произнесла Сюзон, глядя прямо в глаза Себастину, и запела отрывисто, дерзко, громко, отчаянно:

Когда судьба отправит в путь неблизкий –

В страну чужую, в дальние края,

Дорогою твоею стану.

Заметь меня! Заметь меня! Заметь меня!!!

 * * *

А если заплутаешь по дороге,

Собьют с пути бескрайние поля,

Твоей звездою путеводной стану.

Заметь меня! Заметь меня! Заметь меня!!!

От силы голоса Сюзон, казалось, дрожали стёкла и хрустальные подвески светильников. Она не отпускала взгляд Себастина. Не давала ему ни единого шанса отвести глаза.

А если вдруг невзгоды и болезни

Судьба отсыплет щедро, не щадя,

Твоим спасительным лекарством стану.

Заметь меня! Заметь меня! Заметь меня!!!

 * * *

Когда тоска в неласковых объятьях

Задушит так, что не спасёт броня,

Твоею песней утешительною стану.

Услышь меня! Услышь меня! Услышь меня!!!

Он слышал. Не мог не слышать. Не мог не замечать…

Луиза проснулась перед рассветом. Не стала сразу вставать. Смотрела, как за окнами рождается новый день. Что он принесёт? Радость? Печаль? Новую надежду или новое разочарование?

Вот также когда-то, четырнадцать лет назад, она встречала восход другого светила, гадая, будет ли начинающийся день добрым. Тогда её мысли были ещё печальнее – она не знала даже, не станет ли этот день для неё последним. Метка скарабея всё больше бледнела, грозясь вот-вот убить. Но судьба проявила благосклонность. Вместе с первыми лучами солнца в покоях появился долгожданный Визард. Луиза с Фабьеном смотрели на него глазами полными слёз и надежды, и старец не разочаровал:

– Я долго медитировал, взывал к святым отцам, и мне удалось нащупать утраченную связь между мирами.

– Переход восстановлен? – обрадовался супруг.

– Да. Но не полностью. Заговорённый камень отравил его.

– Что это означает? Мы сможем вернуться домой?

– Вы – да, но не малышка. Она всё ещё очень слаба и не сможет перенести таинство перемещения.

Луиза тяжко переживала слова старца. Поднять до небес, а потом опустить на грешную землю. Подарить надежду и тут же отравить её горьким осознанием, что счастье возможно лишь наполовину. Они с Фабьеном вернутся к сыновьям, королевство вновь обретёт главу. Но как же их бедная малышка? Она и так столько страдала, а теперь должна остаться сиротой при живых родителях?

Супруги растеряно глядели на старца.

– Нам надо спешить, – напомнил он. – Метка скарабея убьёт вас, если вы в ближайшее время не окажетесь в родном мире.

– Сколько у нас времени? – спросил Фабьен.

Визард попросил показать плечо. Лишь только взглянул на поблёкший знак, покачал головой:

– Мы едва успеем добраться до проклятой долины. Нужно немедленно собираться и отправляться к колодцам.

– Но как же мы оставим малышку?

Вопрос отчаянием прозвенел в воздухе.

– Я позабочусь о ней первое время, – пообещал Визард. – Я слишком слаб и стар, чтобы пережить таинство перемещения, после того, как путь оказался отравлен заговорённым камнем. Я останусь здесь с ней. Святые отцы скоро должны призвать меня на небеса, но, думаю, у меня ещё есть несколько месяцев. Я прослежу, чтобы Модест взял малышку под опеку.