Долг чести - Клэнси Том - Страница 68
- Предыдущая
- 68/284
- Следующая
— Есть ещё новости?
— Да. Нам всё-таки удалось разыскать пропавшую девушку, Кимберли Нортон, и она действительно является любовницей Гото, который вскоре станет новым премьер-министром, — с улыбкой закончила миссис Фоули.
Вообще-то что тут смешного? Всё зависит от точки зрения. Теперь у Америки появилось средство воздействия на Гото, который, похоже, вот-вот возглавит новый кабинет. Не так уж плохо…
— Продолжай, — распорядился Райан.
— У нас есть выбор. Можно предложить ей бесплатный авиабилет домой, а можно использовать её…
— МП, мы не должны так поступать. — Райан смежил веки. Он уже думал об открывающихся возможностях. Он смотрел на всё это отрешённым взглядом, словно издалека, но, после того как увидел фотографию этой Нортон, его отрешённость улетучилась, едва он вернулся домой и посмотрел на собственных детей. Возможно, это было слабостью — он не мог, не способен был рассматривать жизни людей как средство в достижении каких-либо целей даже в интересах своей страны, Если так, его совесть оказалась сильнее подобной слабости. Он посмотрел на Мэри-Пэт.
— Неужели можно рассчитывать на то, что эта Нортон способна действовать в качестве подготовленного агента? Господи, умственно отсталая девица, сбежавшая из дома, чтобы не учиться в школе!
— Джек, моё дело предложить, правда? — Этим, разумеется, занимались все разведслужбы мира, даже Америка, даже теперь, в век женского равноправия. Такие девушки, по общему мнению, были умны и хороши собой, обычно состояли на государственной службе в качестве секретарш, после того как проходили соответствующее обучение, и зарабатывали неплохие деньги. Райан не имел ни малейшего представления о подобных операциях и не проявлял к ним интереса, не желая оказаться замешанным в них. Появись у него официальная информация об использовании девушек для таких целей, разве он мог бы удержаться, чтобы не выступить против? Большинство людей считало, что высокопоставленные государственные чиновники всего лишь роботы, без чувств и жалости, которые делают своё дело на благо своей страны, не испытывая никаких сомнений, с чистой незапятнанной совестью. Когда-то, может быть, это обстояло именно так, и даже сейчас многие государственные служащие придерживались подобной точки зрения, но мир переменился, а Джек Райан был к тому же сыном полицейского.
— Но ведь ты первая заговорила об этом, помнишь? У этой девушки — американское гражданство, и она нуждается, по-видимому, в нашей помощи. Давай не будем поступать наперекор собственной совести, чтобы потом не пожалеть, хорошо? Этим занимаются Кларк и Чавез?
— Да.
— Думаю, нам нужно проявить осмотрительность, но стоит предложить ей бесплатный билет в Америку. Если она откажется, вот тогда подумаем о чём-то другом, но не нужно впутывать её в наши дела. Будет только справедливо, если мы предложим ей возвратиться домой. — Райан ещё раз внимательно прочитал информацию, полученную от Кларка. Если бы эти сведения поступили от кого-то другого, он не отнёсся бы к ним так серьёзно, но Райан знал Джона Кларка, потратил немало времени, изучив все подробности его жизни. Когда-нибудь такая тема станет очень интересной.
— Оставь это мне. Не исключено, президент пожелает ознакомиться с полученной информацией.
— Не возражаю, — ответила заместитель директора ЦРУ по оперативной работе.
— Если поступит что-то ещё…
— Я сразу сообщу тебе, — пообещала Мэри-Пэт.
— Это была отличная мысль — воспользоваться агентурной сетью «Чертополоха».
— Мне хочется, чтобы Кларк попробовал — ну надавил бы, может быть, чуть сильнее. Тогда мы убедимся, насколько совпадают у нас точки зрения.
— Согласен, — тут же ответил Райан. — Пусть действует как можно энергичней.
Личным самолётом Яматы был старый «Гольфстрим» G-IV. И хотя он был оборудован дополнительными топливными баками, при обычных условиях не мог пролететь без дозаправки 6740 миль от Токио до Нью-Йорка. А вот сегодня обстановка была иной, сообщил Ямате пилот. Скорость струйного течения над северной частью Тихого океана достигала ста девяноста узлов и продержится ещё несколько часов. В результате скорость самолёта по отношению к земной поверхности увеличивалась до 782 миль в час, что сокращало полётное время по сравнению с обычным на целых два часа.
Ямата не скрывал, что доволен этим. Сейчас главным был временной фактор. Все составленные им планы он держал в уме, так что просматривать было нечего. Несмотря на смертельную усталость от непрерывной работы, растянувшейся на дни, а за последнее время и на недели, Ямата понял, что не сумеет уснуть. Он любил читать запоем, но сейчас не мог заставить себя взяться за книгу. Он был совсем один; говорить не с кем. Заняться нечем, совершенно нечем, и это казалось странным. Самолёт неслышно скользил на высоте сорока одной тысячи футов. Вокруг было ясное утро, и далеко внизу он видел поверхность Тихого океана с бесконечными рядами катящихся волн, увенчанных белыми гребешками. Бессмертный океан. На протяжении почти всей его жизни эта бескрайняя водная гладь была американским озером, принадлежащим их военно-морскому флоту. Знает ли сам океан об этом? Догадывается ли, что скоро наступят перемены?
Перемены, подумал Ямата. Они начнутся через несколько часов после его прибытия в Нью-Йорк.
— Это Бад, захожу на посадку. У меня на борту восемь тысяч фунтов горючего, — сообщил по каналу радиосвязи капитан первого ранга Санчес. Поскольку он занимал должность командира авиакрыла, базирующегося на авианосце «Джон Стеннис» (CVN-74), его F/A-18F первым сядет на его палубу. Хотя Санчес был самым опытным лётчиком авиакрыла, как ни странно, на «хорнете» он начал летать совсем недавно. До этого он летал на «томкэте» F-14. «Хорнет» был легче, обладал большей манёвренностью, наконец, его запас топлива позволял не только взлететь, описать круг над авианосцем и тут же заходить на посадку (по крайней мере так теперь ему казалось), но и долго оставаться в воздухе. Он привыкал к новому самолёту, и ему начинало нравиться летать в одиночку после стольких лет, проведённых за штурвалом двухместного истребителя-бомбардировщика. Может быть, у этих парней из ВВС действительно время от времени появляются хорошие идеи…
Перед ним на огромной лётной палубе нового авианосца матросы заканчивали регулировку натяжения стальных тросов у аэрофинишеров, исходя из сухого веса его истребителя и веса топлива, о котором он сообщил при заходе на посадку. Так приходилось поступать каждый раз. Не такая уж огромная эта палуба, с иронией подумал он, особенно когда смотришь с полумильной высоты. Для стоящих на палубе она на самом деле казалась огромной, но для Санчеса сейчас не превышала размеров спичечного коробка. Он выбросил из головы эту предательскую мысль и сосредоточил все внимание на посадке. «Хорнет» пролетел через воздушное завихрение от массивного «острова» авианосца, и его бросило в сторону, но лётчик автоматически, лёгким движением руки исправил отклонение, не отрывая взгляда от «фрикадельки» — красного огня, отражающегося в зеркале, — стараясь держать его в центре. Санчеса называли «мистер Машина», потому что из более полутора тысяч посадок, совершенных им на палубы авианосцев — в лётный журнал заносилась каждая из них, — меньше чем в полусотне случаев он не сумел захватить крюком наиболее удобный третий трос.
Спокойно, спокойно, говорил он себе, правой рукой плавно отводя назад ручку управления, а левой регулируя сектор газа и неотрывно наблюдая за скоростью снижения, и вот… да. Он почувствовал, как истребитель вздрогнул, захватив стальной трос аэрофинишера — Санчес не сомневался, что это снова был третий, — и начал замедлять бег, хотя дальний край палубы стремительно приближался и казалось, что самолёт вот-вот рухнет в море. Наконец самолёт замер, по ощущениям Санчеса, в нескольких дюймах от того места, где кончалось чёрное покрытие стальной палубы над кипевшей далеко внизу голубой водой, рассекаемой форштевнем авианосца. На самом деле до конца палубы оставалось около сотни футов. Санчес нажал на кнопку, убирающую внутрь крюк, которым истребитель цеплялся за трос аэрофинишера, и стальная змея отползла назад, на прежнее место. Матрос палубной команды начал подавать ему знаки, показывая, куда следует поставить самолёт, и чудо авиационной технологии, стоящее многие миллионы долларов, превратилось в поразительно неуклюжую наземную машину, двигающуюся по самой дорогой стоянке в мире. Через пять минут реактивные двигатели были выключены и крепёжные цепи надёжно удерживали истребитель на палубе. Санчес откинул фонарь кабины и спустился на палубу по стальной лестнице, которую установил у борта самолёта его механик.
- Предыдущая
- 68/284
- Следующая
