Радиостанция паники (СИ) - Горностаев В. - Страница 40

— Небольшой план на стыке двух сознаний, ничего особенного. — ответил Зенит. — Мне нравится такая атмосфера. Она успокаивает и позволяет мириться с тленностью бытия. В конце концов, просветление — это и принятие собственной смертности, в том числе. Как и принятие незначительности сего факта. Вслушайся в этот гул, Артур. Это последний вздох мира перед бесконечной тишиной. Но люди не думают о подобных вещах.

В особенности, я предпочитаю не думать о подобных вещах, когда впереди еще много битв.

— Ты говорил о войне. Так что именно там произошло? Вы разделились на четыре группы.

— Именно так. Возможно, состав этих групп тебя удивит. Или нет. По нашим действиям легко догадаться, кто придерживался определенных идей. Ирония жизни заключается в том, что выжить удалось одному представителю каждой фракции.

Я выступал за синхронизацию. Солнце — за экспансию. Он хотел подарить атму всем разумным существам. Дать им шанс развиваться. Это было глупо, хотя бы потому что большинство жителей Амаравати скованы узами собственного несовершенства и практически не впитывают живительный опыт. Его план обрек бы октиллионы существ на страдание.

Дьявол это понимал. Он хотел освободить жизнь от цепей атмы. Сильные и слабые все равно бы существовали, но несправедливость бы исчезла. Никто бы не рождался в системе без возможности эту систему использовать. Тоже глупо. Как видишь, есть и другие игры. И бессчетное количество эзотерических энергий. Мы бы потеряли все то, что делает нас нами и не приобрели ничего взамен.

— Значит, Дурак хотел посмотреть на Бога? — действительно, не очень на него похоже. Я бы отнес его к одной из вышеупомянутых фракций.

— Скажи мне, Артур. Верующий ли ты человек?

— Сложно сказать. В церковь не хожу, но существование высших сил принимаю. И сейчас, мирно общаюсь c их представителем.

— Хм. Меня создал разум жителей Обители Бессмертных. Их создала система Амаравати. Ее создали иные существа. А кто создал их? Надо признать, меня интригует концепция единого творца, всемогущего и непостижимого.

— Я сомневаюсь, что он будет рад нас видеть. — отметил я.

Зенит улыбнулся. — Я тоже так считаю. Вероятно, он будет рассержен наглостью своих творений. Или же, творец спит, а мы его мимолетный, хрупкий сон. Насколько безрассудно было бы пытаться его разбудить? Даже если ты не веришь, пытаешься рационализировать — такой подход слишком опасен. Нам некуда отступать, в случае ошибки.

— Это да. — как там говорят? Ложный вакуум? Схлопнувшийся пузырь? Вообще, граница мультивселенной звучит как вещь, которую не стоит теребить. Так почему же мой внутренний голос так стремится это сделать?

— Вижу, он не поставил тебя в известность. Вот почему этот разговор так важен. Когда Дурак посчитает, что ты достоин знать о его цели, боюсь, отказаться возможности уже не будет.

— Но для чего это ему? Не могу понять. Его ведь поддержали и другие духи. Значит. Была какая-то причина, которая в их понимании перевешивает риски.

— Если и была, нам о ней тоже решили не сообщать. — пожал плечами Зенит. — К тому времени, мы уже пересекли черту. Дьявола и Солнце нужно было остановить, чем твой покровитель и воспользовался.

— Решил убить несогласных и возродить их заново, только более послушными.

— Ты и сам все прекрасно понимаешь. Мы должны были оставаться равными, но способность к размножению все же делала его более важным. Кто знает, может особенность до сих пор подпитывает его самолюбие.

Заставляет задуматься.

— Раз уж мы об этом заговорили, — спросил я. — Сколько в духе от хозяина? Он говорил, что всего лишь часть меня, моей души. Но ведь это не совсем так.

— Зависит от духа. Кто-то растворяется в человеке, которому доверился. Кто-то подчиняет оболочку себе. Остальные посередине.

— Я вот думаю теперь: то, чего хочет Дурак — однозначно плохо. Получается, я должен был выбрать сторону Дьявола? Но ведь это все равно что сесть в крапиву.

— Мы не на войне добра со злом, Артур. В лучшем случае, это война того, кто хочет сжечь собственный дом с тем, кто хочет проломить потолок в твоем. Здесь нет черного и белого.

— Так чего же ты от меня-то хочешь?

— Дать тебе информацию, чтобы ты мог сделать выбор вовремя. А затем, надеяться, что этот выбор не закончится схлопыванием нашей реальности.

— Для одного человека, при этом, не самого умного… Слишком уж высокие ставки.

— Даже если в дело вложены усилия миллионов, все всегда сводится к одному — тому, кто примет решение. Нажмет на кнопку. Отдаст приказ. А дальше, расходящиеся по воде круги сделают свое дело. Я тебя предупредил. Теперь, буду наблюдать. Поговори с моим братом. Выясни, зачем ему это нужно.

Приятно, когда гораздо более компетентные товарищи сваливают на тебя такую ответственность. Даже как-то тепло на душе становится. Или в другом месте. Ну очень тепло. Прямо-таки жарко.

— Это же фуникулёр.

На вершине горы меня ждал старый, заросший мхом вагончик. Канатная дорогая уходила во мрак.

— Следующая остановка — потемки твоего сознания, Артур. Извини за задержку. — сказал дух смерти.

— Стой. И это все? — нет, я не ожидал стодневного перехода через гору Кайлас, но откровения Зенита не тянули на правду, которую необходимо было срочно выложить. Надо же, у Дурака есть хитрый план. Будто бы я этого и так не знал.

— Я мог бы рассказать тебе о ходе войны, и о том, что мы делали друг с другом и своими последователями. И ты отказался бы от системы, испытывая невероятное отвращение. Но сейчас, тебе важнее пообщаться с одним своим знакомым. Он там, внизу.

— Ладно. Как скажешь. — плывем по течению. Я шагнул в вагончик. Тонкий металл заскрипел под ногами. Через черные щели между плохо сваренными листами нельзя было ничего разглядеть. — Она точно выдержит?

— Это всего лишь метафора, Артур. Сейчас, ты лежишь на полу терминала, а твой многорукий друг пытается остановить кровь.

Для метафоры, вагончик был слишком реальным. Мне не хотелось образно свалиться в воображаемую пропасть. Со вздохом, я закрыл дверь и начал медленно спускаться, местами зависая, словно заяц над бездной.

В один прекрасный момент вагончик повернулся и поехал в обратную сторону под совершенно диким углом. Вот так, практически повиснув на поручнях я доехал до следующей станции. Здесь, на усыпанном сером песком пустыре сидел Андрей. Наблюдатель как-то приуныл. Вокруг него свербило гипнотическое поле, не такое мощное, как обычно.

Но будь здесь смертные, их бы точно подкосило.

Он качнулся, прокатился в мою сторону, как колобок. Я ощутил холодную чешую на своей шее. С силой, змея потянула вниз. Каким-то образом, Андрей оказался надо мной, планируя ударить пяткой в грудь. Его нога лишь завязла в бордовой смоле. Маслянистым пузырем перескочив через противника, я восстановил верхнюю часть тела. Прежде чем он успел повернуться, врезал мерзавцу молотом прямо в лоснящуюся морду. Не насмерть, естественно. Даже ослабевшего наблюдателя такой прием в лучшем случае заставит задуматься.

Булькнув, Андрей отлетел в сторону.

Вот урод. Драки, значит, захотел! Ну ничего, ничего. Рано или поздно, это должно было случиться. Я бы поднялся на его уровень. Просто, он опустился на мой чуть раньше.

Я настолько рассвирепел, что не заметил тонкого луча, скользнувшего по груди. Внезапный пламенный взрыв заставил меня вновь собраться и треснуться головой о метафорический вагончик.

Из уха Андрея росла змея с блестящим шариком во рту. Шарик дымился после выстрела. Вот и огневая поддержка. Какие у него еще фокусы припрятаны? Ну и ладно, у меня тоже есть маленькие друзья.

Наблюдатель оглянулся, услышав сердитое клокотание. У него ног, прямо из земли торчала пернатая лебединая шея. На зубастой голове росли маленькие рожки. Птица закашлялась, а затем извергла из себя облачко густого, клубящегося дыма. Андрей отскочил, но все же задел ногой растекающийся газ. На ботинке мгновенно возникла серая, пористая корка.