Голод Рехи (СИ) - "Сумеречный Эльф" - Страница 30

«Хоть в песок что ли зарыться!» — подумал Рехи, вспоминая, что так умели некоторые мелкие ящерицы. Но неопознанный враг приближался с завидной скоростью.

Рехи резко отскочил в сторону, когда рептилия встала на дыбы, непостижимо повинуясь приказам всадника. Впрочем, после знакомства с Митрием и Сумеречным Эльфом одинокий странник уже ничему не удивлялся. Его сознание затоплял липкий страх, почти что паника. Не столько непривычное зрелище, сколько вид ящера сдавливали разум каменными тисками. Рехи слишком привык, что рептилии — это главный враг и эльфов, и людей. А теперь тварью уверенно управлял какой-то человек, вернее, эльф. Да, именно эльф — из-под слетевшего сизого капюшона мелькнули непривычно длинные заостренные уши.

Но Рехи все это не интересовало, потому что ящер оказался огромным, с серыми пластинчатыми чешуйками по всему гибкому извивающемуся телу и длинными клыками. Останавливать свою скотину всадник явно не собирался. Ящер предупредительно зашипел, Рехи зашипел в ответ, отводя меч назад.

«В шею! Главное, попасть в шею, как тогда! Тогда же получилось!» — на ходу разрабатывалась нехитрая стратегия, выбора-то все равно не оставалось. Челюсти ящера щелкнули над ухом, тут же воздух рассек взмах мощной лапы, но Рехи уклонился от жадной пасти и перескочил через четыре острейших когтя.

— Кто ты и что здесь делаешь? — донесся голос всадника, хотя сначала даже почудилось, будто это ящер вещает, а существо у него на спине не более чем украшение, чучело, пустая оболочка. Потому что не бывает же так, чтобы разумные создания управлялись с этими хаотическими рептилиями, воплощением всех кошмаров.

Но нет, говорил именно эльф наверху, заставив свою тварь притихнуть, хотя на всей чешуйчатой невыразительной морде читалось желание сожрать нежданную добычу. Нет, нормальный эльф ни за что не стал бы управлять такой дикой махиной. Определенно, со всадником что-то было не так, как и со всеми незнакомцами пустоши. Поэтому Рехи вжал голову в плечи и крайне недружелюбно огрызнулся:

— Тебе-то какое дело? Скачи на своем ящере. Куда… куда скакал.

— Вот как? Дерзишь, значит? — раздалось сверху, кажется, всадник рассмеялся. — Я думал, людоеды из человеческого племени давно разучились говорить.

— Я эльф, тупица трехногий! — возмутился Рехи. Пусть он и видел недавно картины мирного сосуществования эльфов и людей, но сравнений с одичавшими и опустившимися людоедами не потерпел. Впрочем, оскорбление не понравилось всаднику, и его ящер по указке хозяина резко развернулся, метя противнику по ногам.

«Не обманешь! Знаем-знаем!» — торжествующе отметил Рехи, когда резко подпрыгнул чуть ли не на полтора своих роста, ловко избегая удара.

Отбитые колени не потерпели бы повторной травмы. Кровь бурлила в жилах, бросало в жар и холод от новых острых ощущений. Страшно бесило, будто пытаются загнать, как добычу, прижать к земле и выпотрошить.

«Не одолеешь! Не получишь!» — молча рычал Рехи. Для него ящер и всадник сливались единым образом мыслящей рептилии, но от этого не менее отвратительной.

«Что ты за тварь такая? Эльф? Не эльф?» — мелькали в голове разрозненные вопросы, пока приходилось уклоняться от новой атаки. Рептилия оказалась достаточно неповоротливой, но удивительно прыткой. Четыре массивные посаженные с боков туловища лапы поднимали клубы удушливой пыли, залеплявшей глаза, набивавшейся в ноздри. Рехи яростно чихал и кашлял, но уверенно подбирался с мечом к шее ящера. Правда, теперь больше хотелось запрыгнуть на него да поквитаться с надменным всадником.

Ящер вновь развернулся, взмахивая хвостом, но верный меч уверенно устремился к цели: костяной клинок задел плечо зверюги, отчего та только больше разозлилась. Пустошь огласил утробный рев, отчего заложило уши.

— Взять! — командовал проклятый всадник. Рехи зло стиснул зубы, следя за движениями твари. Пришлось отбежать на какое-то расстояние, пока ящер яростно щелкал челюстями в попытках добраться до обидчика.

«Если бы добежать обратно до пещеры… — судорожно разрабатывал план сражения Рехи. — Хотя нет. Там ждет только западня».

На мгновение он представил, как забьется в безопасный грот, но тут же увидел ящера, караулящего на выходе. Соревноваться с голодом, кидавшим на верную смерть, вовсе не хотелось. Может, всадник и ушел бы, оставил упрямого эльфа, но проверять свои предположения в ловушке не хотелось.

«Лойэ… Надеюсь, она не столкнулась с ним!» — вспомнил вместе с пещерой Рехи, отчего сердце тоскливо сжалось. Впрочем, вокруг зловонной пасти ящера не расплывались кровавые пятна, значит, он был голоден, значит, добыча ему еще не попадалась. Хотелось верить в ненормальную удачливость Лойэ. А вот на Рехи вечно сыпалось что-то непонятное.

Но он не сдавался, резво рассекая по песку. Впрочем, ящер не отставал, и Рехи сам не понимал, куда пытается завести рептилию. Может, к маячившим впереди валунам? Ну, разумеется! Именно к ним! Инстинкт выживания сработал раньше головы. Как обычно, как и надо.

Рехи увереннее сжал кулаки и прибавил ходу, хотя только-только поджившие колени временами все еще побаливали. Но, кажется, он вложил всю прыть в свой отчаянный рывок к нагромождению серых камней. Когда они приблизились, Рехи ловко взобрался на самый высокий и, не дожидаясь, когда ящер полезет следом, уверенно прыгнул прямо на хребет твари. Показалось, что за короткие мгновения вся жизнь пролетела перед глазами.

Впрочем, бред все это: ничего не пролетело. Только все чувства как-то замерли, застыли, оставив одни ощущения тела. Малейшие раздумья покинули, чтобы не мешать инстинктам. В момент прыжка даже страх отступил, все заполнила невыносимая легкость короткого полета. Отчужденно воспринимались ужасающие клыки, щелкнувшие под ногами, пока Рехи совершал сальто в воздухе. И так же отчужденно пронесся возле лица стальной меч всадника, отсекший несколько белесых прядей с головы.

Зато Рехи достиг своей цели. Мгновение — вот и все. Большего ему не потребовалось: он со всей силой врезался во всадника, выбивая его из седла на спине ящера. Тварь же растерялась, пытаясь достать противника, но короткая шея не позволяла смертоносным челюстям развернуться. Ящер закрутился волчком, словно стремился поймать свой хвост, а всадник вместе с Рехи полетел в пыль, выкрикивая знакомые уху ругательства:

— Солнце тебе на голову!

Рехи же не медлил, его меч уже несся к шее врага. Он хотел убить, и в этом деле никогда не сомневался. Всадник неслабо ударился спиной о землю, да еще Рехи придавил его сверху. Их окутал поднявшийся пепел, но даже сквозь него слишком отчетливо проступили светящиеся в темноте ярко-синие глаза врага. А когда песок немного рассеялся, то взору предстали и две пары острейших тонких клыков, выступавших поверх крупных губ.

«Что ты за тварь такая?» — подивился Рехи, отражая атаку меча. Раньше он никогда не встречал таких созданий, не зная даже, как называть их. Впрочем, не это занимало, потому что противник оказался шире в плечах и вообще крупнее, наверное, на полголовы. Он освободился от захвата и немедленно попытался выбить оружие у Рехи.

— Ко мне! — скомандовал всадник своей скотине. — Взять!

Рехи не собирался упускать временное преимущество, ведь они оказались в равных условиях, поэтому стремительно кинулся к узкому лазу между камней, дернув за собой и немало опешившего противника. Не каждый решился бы нырнуть под лезвием меча и буквально толкнуть вперед со спины. Прием оказался действенным: верный, но тупой зверь метнулся за хозяином. И тут же застрял, издавая обиженные и почти жалобные звуки.

— Ты что сделал, людоед тебя сожри! — зарычал всадник, впервые обращаясь уже к Рехи. Но разговаривать с противником и, возможно, будущей едой, кровожадный эльф не привык.

Он только сосредоточенно сопел, стараясь не сбивать дыхание, да снова взмахивал клинком. Впрочем, тут же напоролся на уверенное сопротивление. Стальной меч оставил глубокую засечку на умело выточенном костяном оружии. Определенно, после нескольких подобных же диагональных выверенных ударов Рехи рисковал остаться еще и безоружным. Надо было уходить, бежать или заканчивать эти бессмысленные танцы на песке. В конце концов, они даже не знали, что делили. Впрочем, каждый из них просто не желал становиться чьим-то обедом.