Дети, которые хотят умереть (СИ) - Гаd Григорий - Страница 50

«Заруби слабака, — рычал волк. — Затем возьми Амурову прямо на площади под школьным стягом. Хочу, хочу-у… А-а-ау-у-у-у-у-у!»

Андрей закрыл волка ширмой. Озабоченная псина.

— Неужели Лютин-сан не готов? — спросила Рита, и губы ее растянулись, как кимоно на распялке. — Я ошиблась?

Ты сам видел, как она обратилась в чудовище. Нечего теперь разевать рот, а то волк выбежит.

Рука Глеба потянулась к оби. Зашуршало кимоно на локте и под плечом.

— Лису не понравится, — сказал Султанов. Смуглый самурай, Рябов и Коваль влезли между Андреем и Глебом. Лис со Смирновым и Казаковым куда-то исчезли.

Глеб пожал плечами.

— Амурова-сан впервые подала голос, как помню, — сказал он. — Забавно было узнать, какие мысли бродят в голове у наложницы моего клана.

— Лютин-сан, раз тебе достаточно, я разрешаю дальше смотреть на мои губы, — сказала Рита и облизнулась. Тонкие губы ее вытянулись трубочкой. Розовую мякоть сложило в нежные сахарные складки, влажный бутон заискрился, как кристально чистая роса на солнце.

— Амурова-сан, хватит, — сказал Андрей. — Лютин-сан — мой и твой соклан…

— Но Лису понравится, если я отсеку язык ведьме! — вскричал Глеб.

Дайме и Андрей встали на его пути. Глеб кинулся в сторону, в его руке сверкнул голый клинок. Резко восьмиклассник развернулся. Лезвие опустилось на голову девятиклассника, который как раз наклонялся поднять с земли свой меч.

Отрубленный шар покатился по паутине трещин на асфальте. Глеб встал ногой на замаранную челюсть и засмеялся.

— Вот так, — сказал короткостриженый дайме.

Рябов возразил, что Лютин отсек голову.

— Вместе с языком, — сказал Глеб и подмигнул Рите. — И губами!

Запахло кровью. Андрей сглотнул обильную слюну, почему-то захотелось есть. И не только ему — у Рябова тоже заурчало в животе.

Самурай в бусах из человеческих ногтей резко завопил, что Глеб разбудил его соклановца. Самурай с гнилыми черными ногтями на шее потянул катану из ножен. Он вызвал Глеба на поединок, сказал, что клан Когтей не прощает обид, потряс в доказательство веревкой на горле, черные костяные пластинки тихо шелестели. Самурай что-то говорил еще, но тут сзади из его открытого рта вылезло острие клинка Султанова. Несказанные слова вылились в хрипящий стон. Второй труп упал лицом на асфальт. Рядом с безглавым телом первого.

Невнимательные и болтливые — Черный металл ничтожеств очевиден. За слабостью всегда следует глупая смерть. Таков естественный отбор героев, о которых сложат легенды.

Никто больше не вопил и не нападал.

Глеб оглядел крыльцо и спросил: все?

— Недавно клан Райдэна напал на клан Когтей ради наложниц, — сказал Коваль. — Оставалось живых всего три самурая.

Где третий?

— В медпункте, — сказал Коваль. — Сингенин-сан раздробил ему ноги на кендо.

На уроке лупиндо, где сенсей кричал: «Живо бей! Так его!»

Глеб махнул рукой и повернулся к общежитию. Густая черная тень вдруг накрыла дайме. Перед Лютиным вырос огромный детина с костлявыми плечами, выпускник или десятиклассник. Этот ученик наклонился, но не для уважительного поклона. Детина приблизил лицо, все в россыпи глубоких шрамов, к лицу Лютина, посмотрел на восьмиклассника как на приметную букашку.

— Отвечай, — сказал детина, — ты сегодня разбудил двоих из клана Райдэна?

Андрей встал боком, ладонь его сжала рукоять катаны.

Самураев вроде костлявого детины немало встречалось в Михеевской школе. У таких красавцев не только лицо выглядело горой воска, истыканной шилом. Все их тело под одеждой покрывали белесые рубцы. «Кожа в шрамах — достойная оправа для Духа» — больше всего про них. Каждую ночь они решетят самих себя ранами. Боль теряет власть над такими чудовищами. Отсеки детине кисть — он не завопит, не свалится на землю, как Пырей, а молча воткнет обрубленную кость в твою глотку.

Молния Райдэна не синела на рукаве костлявого. Значит, Черный Змей либо Они.

Детина плевал на голый красный клинок в руке Глеба в полушаге от своего колена. Самурай, который вместо мыла натирается перед сном лезвием меча, изучал чистое, без кровоподтеков и шрамов лицо Лютина.

— Учти, мой оябун велел разбудить Сингенина-сан, если тот будет отрицать, — сказал детина.

Вряд ли наколка змеи, символ самого могущественного клана, пряталась под воротом кимоно. Знаки кланов не скрывают, ими гордятся. Андрей вытянул шею, заглядывая за спину детине. У того на плече изгибалось чернильное ухо или рог демона.

С катаны Глеба капнула кровь на асфальт возле сандалии детины. Короткостриженый отвел меч чуть ли себе не за спину, чтобы не запачкать двухмордого.

— Сингенин? Я не Сингенин, — сказал Глеб и указал на Андрея. — Вот Сингенин-сан.

Двухмордый сказал:

— Он? Убийца двух оябунов-сан тащится позади воинов своего клана? — Детина посмотрел на Риту. — А! Воркуешь с наложницей.

Андрей спросил:

— Ты кто?

— Блуд, дайме клана Они. Все меня знают, — сказал двухмордый. — Ты слышал вопрос?

Дайме клана Охотникова отошли в сторону. Рита, наоборот, шагнула ближе.

Теперь рукоятки мечей двухмордого и Андрея указывали друг на друга.

Воевать с двухмордыми нельзя. Ради Риты найди вежливые слова. Ради нее юли хвостом, как Лис.

Андрей спросил:

— Какое тебе дело, я или не я?

Шрамы на лице Блуда пошли рябью, изодранный кулак потянулся к катане.

Демон! Вежливые слова, сказал же, вежливые. Сегун, где носит Лиса? Скажи что-нибудь про мощь клана Они.

Андрей сказал:

— Тот, кто разбудил двоих молниеносцев, уж точно легко пришибет какого-то двухмордого.

Белесые рубцы Блуда порозовели, двухмордый схватился за меч.

Легче заткнуться и зарезать его первым.

Ширма у внутренней клетки побледнела. Тень волка прорезалась на сером полотне, прорычала: «Остолоп, двухмордые задумали использовать тебя как меч, зарубить еще молниеносцев».

И Андрей сказал:

— Хотите больше трупов в клане Райдэна?

Блуд заморгал и убрал ладонь с катаны.

— Если «черные аспиды» напали бы на Хагена-сан и Пырей-сан, то одновременно ударили бы по всем «синякам», — сказал Блуд. — Решив так, мой оябун вспомнил о новеньком-сан, который уже разбудил глав двух мелких кланов. Мой оябун прав?

Изворачивайся, как Лис.

Андрей сказал:

— Перед смертью молниеносцы напали на меня и моего слугу.

Блуд улыбнулся, края губ столкнулись с розовыми шрамами на щеках, и рот будто растянулся до ушей.

— Мой оябун велит тебе: разбуди еще одного «синяка», — сказал Блуд, — затем нарисуй на его лице чернильную змею.

Используй людей, как Лис.

— А может лучше мой клан превратит тебя в ежа? — спросил Андрей. — Утыкает клинками как иголками?

Руки дайме клана Охотникова потянулись к оби. Глеб стряхнул кровь с меча.

Смерть дурманит сильнее браженого сока. Попробовав, хочешь снова. Восхитительное чудо власти, когда ты махнул острой палкой, и человек валится замертво.

Блуд захохотал. Он сказал:

— Воткни в меня меч, Сингенин-сан. А потом я протру мои новые иголки твоей шеей.

Этот двухмордый точно учился на «отлично». Его так и тянуло пробудиться от иллюзий.

Слушай чужие мысли, как Лис.

— Хотите бойни двух кланов? — спросил Андрей

— Война между кланами неизбежна. Вопрос только — какими. Либо ты подтолкнешь «синяков» поиграть с «аспидами», либо мой клан заглянет в гости к «оранжевым повязкам», — сказал Блуд. — И тогда ежиком станет твоя наложница. Навтыкают в белое тельце и розовый ротик совсем не мечи. Или не только мечи.

Держи себя в руках, как Лис.

— Я жду ответа, — сказал Блуд.

Говори такую правду, какую сказал бы Лис.

— Одиннадцатиклассник пробудится от иллюзий, — сказал Андрей. — Обещаю.

Кивнув, Блуд переступил отрубленную голову Когтя и пошел прочь. Глеб и дайме посмотрели на Андрея как на мертвеца у их сандалий. Рита, зевая, чесала грудь.

Лужа крови на асфальте свернулась и запахла ржавчиной, солью и мочой. Есть расхотелось. Нутро Рябова не прекращало урчать.