Асы шпионажа - Даллес Аллен - Страница 71

• Предыдущая
• 71/93
• Следующая

Задачу усложняет и то, что некоторые сообщения получили четкое истолкование только после случившегося.

Каждому решению предшествует некий период неопределенности и неуверенности, даже если оно связано с пониманием естественного хода событий. Принимать же решения, если они исходят из предполагаемых намерений кого-то, в особенности противника, трудно вдвойне. Намерения эти, как правило, носят сложный характер и в момент исполнения могут быть совершенно иными, чем вначале. Естественно, их держат в секрете, а противника сознательно стараются ввести в заблуждение. Для оценки естественных явлений следует исходить из известного высказывания Альберта Эйнштейна о том, что Господь Бог хитер, но не зол. О противнике же этого не скажешь.

Разведывательная служба, несмотря на неопределенности и неясности случайного или преднамеренно го характера, может делать немало, чтобы помочь уменьшить риск принимаемого командованием решения. «Магика» не все прояснила, но сказала многое. Она не сообщила: «Предстоит нападение на Перл-Харбор», но достаточно отчетливо сигнализировала о возможном нападении японцев где-то в Юго-Восточной Азии в конце недели, считая от 30 ноября, и начале войны если и не против американцев, то, во всяком случае, против Англии и Голландии. Не следует забывать, что нападение авиации на Перл-Харбор было составной частью японских планов ведения войны, к чему Вашингтон оказался неготовым. Для американцев оказалось неожиданным, что японцы избрали в качестве первой своей цели Перл-Харбор, предприняв воздушный налет. Некоторые из политиков еще 26 ноября высказывали мнение о возможном нападении японцев на Филиппины и передовые американские позиции. Но никто из них, естественно, не мог предсказать истинного развития событий. Да и информацию, которую они получали, можно было истолковать по-разному.

Один из важных выводов, который следует сделать, исходя из событий в Перл-Харборе, сводится к тому, что разведывательной службе придется и впредь иметь дело с перехваченными радиосообщениями, которые могут помочь понять происходящие изменения в обстановке. Сведения, которыми она будет располагать, однако, никогда не будут полными, поэтому принятие решений по-прежнему – дело ответственное и связанное с определенным риском.

Несостоятельность и оплошность войсковой разведки союзников, позволившая немцам нанести неожиданный мощный удар в знаменитом Арденнском сражении в декабре 1944 года, свидетельствует прежде всего, как отмечает Хансон Болдуин, о недостаточности и неэффективности ее действий. Автор имеет в виду особую функцию разведки – действия поисковых групп, вклинивающихся в позиции противника, захват пленных и их тщательный допрос и тому подобное.

Однако наиболее серьезная причина, которая привела к катастрофе, – это неправильная оценка намерений противника как разведкой, так и командованием. Мы ведь стараемся исключить возможность того, что противник предпримет что-либо бессмысленное или во всяком случае то, что представляется нам не имеющим смысла, даже располагая информацией о подобном намерении. Что привело, скажем, к сбою нашей разведывательной службы непосредственно перед событиями в Перл-Харбор? Несомненно, наша убежденность в том, что японцы не решатся сделать США своим противником без особой на то надобности с вовлечением американского военного потенциала в конфликт, когда у Японии было много других задач и целей, которые она могла решать, не ставя под угрозу собственные позиции. В Арденнском же сражении мы и подумать не могли, что Гитлер решится на наступательные действия и выделит для этого войска, которые были ему нужны для обороны самой Германии. Но он поступил именно так72.

Арденнское сражение – яркий пример «бездеятельности» разведывательной службы, оно показывает, какую роль имеет введение в заблуждение противника и стремительность действий войск.

«Американская армия, – отмечал некий австралийский критик, – имеет склонность к предварительному развертыванию своих сил и средств. В большинстве случаев она даже не стремится использовать слабости противника».

«Перед началом войны в американской разведывательной службе царила ужасная неразбериха, мешавшая конструктивному планированию, – писал Дуайт Эйзенхауэр после войны. В системе нашего генерального штаба ей явно отводилась роль падчерицы».

Арденнское сражение высветило эти слабости необыкновенно отчетливо.

Немецкая армия всегда строго соблюдала секретность своего планирования и принимала тщательно разработанные меры безопасности, широко используя дезинформацию, что, несомненно, осложняло деятельность разведки противника.

Формирование 6-й танковой армии немцев проводилось скрытно, тем более что целый ряд вошедших в нее дивизий до середины ноября принимали участие в боевых действиях. Корпусные и армейские разграничительные линии были также незаметно изменены. Части, переброшенные с Восточного фронта или из других мест, получили другие наименования. Некоторые ее дивизии вели усиленный радиообмен, тогда как 6-я танковая армия, сыгравшая решающую роль в сражении, хранила абсолютное радиомолчание до самого начала контрнаступления.

Небольшие и немногочисленные подразделения дивизий оставались на линии фронта, чтобы убедить союзников в том, что войска находятся в окопах, тогда как на самом деле основная часть дивизий была отведена в ближайший тыл. (Главную роль в этом трюке сыграли 2-я танковая дивизия и 12-я танковая дивизия СС.) Пехотные дивизии, которые должны были принять участие в контрнаступлении, подошли буквально за несколько дней до его начала. Во время передвижений войск, осуществлявшихся только ночью, эмблемы частей и принадлежность техники маскировались. Автомашины передвигались без подсветки – из фар были удалены лампочки. На широком фронте 1-й американской армии использовалось большое число звукопередающих устройств. Каждую ночь слышались шумы и лязганье гусениц двигавшихся танков. Когда же перед самым началом наступления происходила реальная концентрация войск, шумы автомашин и танков воспринимались американцами как крик мальчишки из известной истории: «Волк! Волк!»

И все же, несмотря на все принятые меры предосторожности, стали известны и настораживающие признаки. Так, например, немцам не удалось полностью скрыть существование 6-й танковой армии, сформированной ранней осенью. О ее наличии союзники были оповещены своевременно. Разведка указывала и на ее боевые возможности. О намерении немцев нанести контрудар тоже было известно, и его возможности даже дискутировались. Но, как показал полковник Уилбур Шоуальтер в своей статье в журнале «Милитери ревью» («Военное обозрение»), точного расчета сделано не было. Как американцы, так и немцы использовали арденнский фронт, чтобы новые дивизии успели отработать взаимодействие своих подразделений и частей, а уже повоевавшие получили передышку. Союзники знали, что противник на этом участке фронта дополнительно сосредоточил до шести дивизий.

Другой серьезный просчет заключался в недостаточном сборе дополнительных сведений: союзники не знали фактов, которые могли бы добыть, хотя для этого и были свои причины.

Генерал Зиберт высказался по этому поводу следующим образом:

«Мы придавали слишком большое значение техническим средствам разведки, таким, например, как средства связи… и уделяли чрезвычайно мало внимания, скажем, действиям патрулей сражавшихся частей и подразделений. При плохой погоде у нас не было замены авиаразведке, а когда мы подошли к линии Зигфрида, у наших агентов возникли большие трудности по ее преодолению, в особенности в зимнее время».

Зависимость от перехваченных и расшифрованных радиосообщений противника была очень большой – в особенности у высокого начальства. Если же немцы соблюдали радиомолчание, мы лишались половины информации.

Меры безопасности в американской армии тоже желали много лучшего. Система же передачи информации и утвердившиеся на фронте привычки и методы позволяли офицерам немецкой разведки с достаточно высокой степенью точности определять состояние и численность американских частей и подразделений.

• Предыдущая
• 71/93
• Следующая