Шато д'Иф и другие повести (ЛП) - Вэнс Джек Холбрук - Страница 36

Услышав голос Травека, девушка взглянула на него. Он встретился с ней глазами и ощутил ее характер — так, словно почуял аромат фруктов, вина, духов, дождя. Она отвернулась.

Послышался хриплый голос Спангла: «Это орт! Черт знает что! Пускают сюда, кого попало!»

«Его самого надо бы выставить на продажу, — пробормотал лорд Джонас. — Я бы выложил за этого дикаря все до последнего ана. Он у меня добывал бы серу в кратере, пока не пожелтел бы, как мундир Олифанса!»

«Десять тысяч — десять тысяч — десять тысяч!» — быстро выкрикивал аукционер.

«Десять тысяч пятьсот», — буркнул лорд Спангл.

«Благодарю вас! — воскликнул аукционер. — Теперь — десять с половиной тысяч. Кто заплатит больше за это цветущее воплощение радости и наслаждения? Кто даст одиннадцать тысяч?»

«Одиннадцать тысяч», — сказал Травек.

«Одиннадцать тысяч пятьсот! — рявкнул Спангл. — Проклятие! Я мог бы заполучить ее за восемь!»

«Одиннадцать тысяч шестьсот», — поднял ставку Травек.

Джонас подтолкнул Спангла локтем: «Он боится, у него не осталось денег. Одиннадцать тысяч семьсот — и она ваша!»

«Одиннадцать тысяч семьсот», — согласился Спангл.

«Двенадцать тысяч», — отозвался Травек.

«Двенадцать тысяч! — обрадовался аукционер. — Я слышу: двенадцать тысяч!»

«Тринадцать тысяч!» — пропищал пронзительный голос с другой стороны зала.

Травек лихорадочно соображал. Он продал все семейное имущество на Эксаре, забил весь скот, сбыл все принадлежавшие ему драгоценности и редкости, получив в общей сложности сорок одну тысячу силей. За одиннадцать тысяч он нанял подержанный маленький звездолет и, помимо других расходов, ему пришлось внести залог в размере десяти тысяч. У него осталось примерно пятнадцать тысяч наличными.

«Тринадцать тысяч сто», — объявил Травек.

Спангл прорычал: «Орт вздувает цены! Вот так — нам всем приходится платить за то, что мы разрешаем им выкупáть родню! Даю тринадцать тысяч двести — даже если мне придется заложить семейный герб!»

«Четырнадцать тысяч!» — выкрикнул пронзительный голос.

«Четырнадцать тысяч сто!» — отчаянно взревел Спангл, вскакивая с места.

«Пятнадцать тысяч», — сказал Травек.

«Пятнадцать тысяч — пятнадцать тысяч — пятнадцать тысяч? — вертел головой аукционер. — Кто предложит шестнадцать?»

Спангл тяжело уселся. «Пятнадцать тысяч сто», — пробормотал он.

Травек пытался сосредоточиться. Сорок одна тысяча. Тысяча — за пропуск, пятьсот силей — взятка комиссару, две тысячи за топливо, тысяча за навигационные карты и припасы, еще двести он сунул капралу пограничного форта. У него оставалось еще четырнадцать тысяч.

Он снова потерпел поражение — Травек отвернулся, чтобы не встречаться глазами с вопросительным взглядом аукционера. Чужеземца, неспособного заплатить названную им сумму, несомненно обвинили бы в нарушении закона — его могли схватить и продать. А названная цена уже превышала его возможности.

Он мог бы продать звездолет — но это вряд ли помогло бы ему теперь. Травек видел, что на него уже поглядывали. Погладывали с торжеством, с отвращением, злорадно. Травек вспомнил о бумажнике Эрулита, нащупал в кармане пачку денег.

«Пятнадцать тысяч пятьсот!» — объявил он.

Наступило молчание. Аукционер сказал: «Наш гость предложил пятнадцать тысяч пятьсот силей...»

Спангл выругался — тихо и смачно.

«Пятнадцать тысяч пятьсот — кто даст шестнадцать тысяч? Вы, сударь? Вы, лорд Джонас? Лорд Хеннекс? Лорд Спангл? Шестнадцать тысяч? Нет?... Значит — продано! Она ваша, сударь — светловолосая драгоценность!»

Травек увел девушку, не говоря ни слова. Он уплатил требуемую сумму Олифансу — старику в абрикосовом камзоле — и получил розовый сертификат права собственности.

Олифанс перелистал несколько страниц какой-то ведомости: «Ее исправительная частота — двадцать шесть и семьсот тридцать три тысячных мегацикла. Я отмечу эту цифру на сертификате».

«Исправительная частота? Что это такое?»

Олифанс усмехнулся: «Я забыл. Вы — орт. Ничего не понимаете. Под нежную кожу ее спины ввели инжектором схему — сеть, если хотите — из электропроводящей пыли, резонирующую на указанной частоте. Если рабыня потеряется и вы пожелаете ее найти, достаточно передать сигнал на этой частоте — вы сможете уловить отраженный сигнал и определить ее местонахождение. Если она непослушна, ленива и не будет покорно терпеть побои, следует увеличить мощность сигнала, сеть проводников раскалится — и она сразу поймет, ктó ее хозяин и каковы его полномочия».

Олифанс продел пальцы в петли, украшавшие золотисто-абрикосовый мундир, откинулся на спинку стула и многозначительно кивнул. Травек открыл было рот, снова закрыл его, подумал — и спросил: «Скажите, кто купил этих двух?» Он указал в списке рабов № 29 и № 115 — своих брата и сестру.

Олифанс наморщил лоб, поджал губы: «Это конфиденциальная информация».

«Сколько?» — спросил Травек, оскалившись в ухмылке, как резная деревянная маска.

Олифанс колебался. Травек положил на стол банкноту достоинством в пятьсот силей.

«Тысячу!» — потребовал старик.

Траве выложил еще пятьсот силей.

За спиной Травека прохрипел голос: «Что тут происходит?» Рядом стоял лорд Спангл — он быстро переводил глаза с банкнот на Травека и Олифанса: «Что я вижу? Вы подкупаете служащего Биржи? Если так...»

«Нет-нет, ничего подобного, лорд Спангл! — возразил Олифанс, проворно засовывая деньги в поясную сумку. — Чаевые, всего лишь чаевые. Как вам известно, я совершенно неподкупен».

Лорд Спангл повернулся к Травеку: «Тогда убирайся отсюда, орт! Раскидывайся деньгами где-нибудь в другом месте!»

Травек медленно повернулся и направился к двери.

«Придется подождать, Джонас! — раздраженно проворчал Спангл. — Когда вернется этот бездельник Эрулит, мы сможем вместе отправиться восвояси».

Травек и Мардина выходили из коридора. Девушка спросила: «Он назвал тебя ортом. Значит, ты — чужестранец?»

«Разве я похож на лорда?» — отозвался Травек.

«Нет. Не похож».

«Я прилетел с острова Большой Фарис на Эксаре, — объяснил Травек. — Чтобы выкупить мать, двух сестер и брата. Мне это не удалось. Моя мать и одна из моих сестер умерли. Моего брата и другую сестру уже продали — им хуже, чем мертвым. Погибшая сестра, Талла...»

Мардина испуганно взглянула на него: «Талла умерла?»

«Да, — кивнул Травек. — Она просила меня выкупить тебя и отвезти домой. Сделаю все, что смогу».

Мардина отвернулась: «О!»

Травек покосился на нее с подозрением. Тон ее голоса не свидетельствовал о радости или облегчении. Что ее разочаровало — смерть Таллы, что-то другое?

Девушка медленно произнесла: «Я думала, ты купил меня потому, что... тебе нужна была рабыня».

«Нет, — покачал головой Травек. — Мне не нужны рабы. Как только мы покинем эту планету, а мы улетим уже сегодня вечером... — он обернулся: никто еще не всполошился — тело Эрулита оставалось в кирпичном склепе. — Тогда я разорву этот сертификат. До тех пор мне может понадобиться доказательство права собственности».

Они подошли к женщине, сидевшей за столом. Та взглянула на сертификат, нажала кнопку. Перегородка сдвинулась в сторону, и они вышли в холодную сырую ночь Максуса. Травек глубоко вздохнул. Здесь, по меньшей мере, он мог убежать.

Три из пяти лун уже высоко взошли — в их белых лучах суровые здания Аламбара казались седыми, покрытыми изморосью.

Мардина дрожала. Ее легкий халат не защищал от холода. Травек расстегнул плащ и набросил его ей на плечи.

«Я не хочу покидать Максус», — безразлично заметила Мардина.

«Как так?»

«Сначала мне нужно выполнить поручение».

Травек почувствовал вспышку гнева: «Какое еще поручение?»

Девушка ответила тем же отстраненным тоном: «Это личное дело».

Травек отвернулся: «Личное оно или нет, мы улетим так или иначе».

Она смерила его долгим холодным взглядом, очевидно говорившим: «Тебе не удалось помочь своей семье — и поэтому я волей-неволей должна позволить тебе затащить меня в звездолет и увезти к тебе домой только для того, чтобы утешить твое уязвленное самолюбие».