Погнутая сабля (ЛП) - Грэм Уинстон - Страница 18

Тишина. Тихо падающий снег забил уши ватой.

— Эй! — позвала Клоуэнс. — Есть кто-нибудь?

Это сработало. В десятке ярдов слева тут же раздался вой. Певун пробрался сквозь подлесок, весь покрывшись снегом. Клоуэнс последовала за ним и остановилась.

Это была собака, застрявшая в ловушке. Очень большая собака, размером с молодого теленка, но поджарая. С гладкими серыми боками, крупной головой, острыми ушами и красным высунутым языком. Клоуэнс часто видела ее раньше у камина Уорлегганов — Джордж ее не выносил, но терпел ради Харриет. Пес угодил в железный капкан, одна лапа застряла в пружинном механизме с короткими железными зубьями.

— Мать честная, — сказал Певун. — Да это ж капкан на человека. Спаси Господи!

У Харриет было два дога — Кастор и Поллукс. Который из них? Пес явно провел в капкане несколько часов и искромсал лапу в попытках выбраться. Но у него не было ни шанса, потому что капкан держался на стальной цепи, а та крепилась к утопленному в земле камню. Собака еще дышала, но ее глаза были закрыты.

— Кастор, — позвала Клоуэнс.

Один глаз открылся, в нем мелькнул разум. Похоже, она с первого раза догадалась правильно.

— Кастор. Бедный пес. Ох, бедняжка, мне больно на тебя смотреть. Певун!

— Да, мэм?

— Ты можешь открыть капкан?

— Ага. Он же как все капканы, только поболе. Нужно раздвинуть две половины обратно.

— И у тебя хватит сил? Пружина может быть очень упругой, чтобы никто не мог открыть.

— Ага. Но это просто потому, что не дотянуться, видите? Тута только сила и сноровка нужна. Сила и сноровка. Как же он ужасно воет. Того гляди прыгнет и куснет.

— Вряд ли. Он меня знает. Верно, Кастор? Ты же меня знаешь, мальчик? Он знает, что мы пытаемся ему помочь, и совсем ослаб. Потерял много крови. Думаю, нам стоит попытаться. Я обниму его за шею, а ты приступай. Получится открыть быстро?

— А как же, я быстро умею открывать.

Джордж Уорлегган пребывал в дурном настроении. Обычно сдержанный и с крепко стиснутыми губами, он редко позволял себе роскошь гневаться. И редко чувствовал гнев. При первом же признаке его раздражения большинство людей обращались в бегство. Но не жена. Сегодня же его настроение было чрезвычайно мрачным.

Он твердил себе, что это не имеет значения. Для него больше не играет ни малейшей роли, что происходит с этими захудалыми и надменными Полдарками. Их соперничество испарилось со смертью Элизабет, как и положено. Случайные встречи с тех пор были редки и даже если и были, то враждебны (в особенности встреча в Тренвите, когда Джеффри Чарльз устроил представление из-за испанской жены), и всё равно ни к чему не приводили, да и вряд ли могли привести. Эта глава закончена, а дверь запечатана. Так почему же он в такой ярости из-за заметки в «Таймс»?

Он редко читал светскую хронику. Джордж изучал парламентские сводки, чтобы находиться в курсе событий, это проще, чем самому ездить в Палату. Он всё меньше и меньше склонялся к тому, чтобы предпринимать утомительное путешествие в Вестминстер. Также Джордж читал морские новости, затем новости из-за границы, а остальное просматривал на предмет каких-нибудь влияющих на рынок событий. Но по чистой случайности взгляд выхватил имя, и Джордж прочитал заметку. «Принц-регент милостью своей даровал капитану Россу Веннору Полдарку из Нампары, что в графстве Корнуолл, титул баронета». И только. Всего три строчки.

Больше всего Джорджа потряс титул баронета, ставящий его старинного врага выше обычного рыцаря, ведь этот титул передается по наследству. Было время, когда и сам Джордж хотел подергать за ниточки в парламенте, чтобы добыть тот же титул для себя, но после жестокой ссоры с Валентином, не предполагающей примирения, потерял интерес. При мысли о том, что Валентин что-либо от него унаследует, Джорджа просто выворачивало. Если бы только титул могла получить малышка Урсула... Урсуле Джордж отдал бы всё.

Он злобно гадал, каким образом Россу удалось повлиять на Ливерпуля. Эти его дурацкие поездки за границу могли хорошо выглядеть на бумаге, но на самом деле имели минимальное значение. Ни одно правительство в здравом уме не станет притворяться, что они заслуживают признания.

Разумеется, Росс давно уже состоит подхалимом при Каннинге, и хотя Каннинг сейчас в тысяче миль отсюда, командуя Португалией из Лиссабона, он наверняка сохранил влияние в нужных кругах. Пара-тройка его приспешников в прошлом году получили награды и синекуры.

В любом случае, это случилось, придется теперь с этим жить. Но Джордж знал по опыту, что титул означает для простонародья, в особенности в Корнуолле, и ему ненавистно было думать, что произойдет, когда этот высокомерный и полный предрассудков мелкий сквайр вернется вместе с женой, бывшей служанкой. Невыносимо.

В это время года Харриет редко открывала «Таймс», и Джордж не собирался ей рассказывать. Пусть узнает, когда придет время. Да и если он скажет, она только посмеется. Ей даже может не хватить вкуса и такта, и она открыто порадуется. Джордж женился на Харриет через много лет после смерти Элизабет, и потому его супруга никак не участвовала в старой вражде. Ей как будто нравился Росс Полдарк. Однажды она сказала: «Он похож на человека того сорта, который, если уж вытащит саблю из ножен, то отшвырнет ножны прочь!». Но это, вероятно, только чтобы позлить мужа. Харриет даже танцевала с Полдарком на приеме в Тренвите. Она отказалась принять точку зрения мужа и не пыталась поставить себя на его место, чтобы понять причины долгой вражды.

Конечно, она могла сегодня открыть «Таймс», поскольку шел снег и охоту отменили. Несомненно, она бы так и поступила, но ее до смешного взволновало незначительное событие — пропал один из ее догов. Поллукс (Джордж решил, что это Поллукс) вчера пришел домой грязным, взъерошенным и с исцарапанными лапами и мордой, как будто пытался пробраться через колючую проволоку. Но Кастор так и не появился. Для собак было нехарактерно далеко удаляться от дома — несмотря на гигантские размеры, они были совершенно домашними и редко выходили, хотя никто их не удерживал. Но если поблизости оказывалась течная сука, они тут же бросались вдогонку, и эти случаи всегда веселили Джорджа. Псы забывали о своих обязанностях и верности щедрой хозяйке. «Ха, — подумал Джордж и с удовольствием рассмеялся бы ей в лицо, если бы посмел, — нет места верности, когда поблизости бродит сука».

За прошлый год его отношения с женой не улучшились. Они редко ссорились открыто, но она меньше чем когда-либо принимала во внимание его слова. Конечно, это в какой-то степени имело место с самой свадьбы, но она всё меньше беспокоилась о том, чтобы придавать этому оттенок добродушия и юмора. Она жила в его доме, тратила его деньги, потому что собственных у нее не было (триста фунтов в год, как окольными пулями вызнал Джордж), а делала, что пожелает. Харриет по-прежнему иногда принимала его в своей спальне, и для Джорджа это всё еще были волнующие отношения, на следующее утро он был готов многое простить и забыть, а она снова напускала на себя отстраненное аристократическое безразличие. Та женщина, которой она была ночью и которой он многое бы отдал, исчезала, и ее место занимала сестра герцога Лидса.

И сегодня со всё нарастающим раздражением он подумал, что Харриет проявила бы меньше беспокойства, если бы исчез ее муж, а не мерзкий слюнявый дог.

Всё утро она искала пса вместе со слугами, но снизошла до того, чтобы вернуться к обеду и в задумчивости проглотить несколько ложек. По ее словам, они добрались до самой реки Фал, до Рестронгет-Крика. Другой отряд прочесывал район около Ки, а третий — Перранвелл. Джордж осознал, что в доме не осталось слуг, а обед почти холодный. Поллукс, сказала Харриет, оказался совершенно бесполезен, собаки не могут взять след в снегу.

— К завтрашнему дню он растает, — сказал Джордж.

— Завтра может быть уже слишком поздно.

Джордж понял, что она не настроена принимать утешения, и потому бросил попытки ее утешить. Вместо этого, жуя пирог из оленины со сладким соусом, он задумался о вещах куда более близких его сердцу, к примеру, о том, что поведение одного члена парламента от его карманного округа Сент-Майкл-Коллтон стало совершенно неприемлемым и нужно заставить его подать в отставку, или о прибыли на Уил-Спинстер, где после двух лет скромной добычи и закрытии части шахты обнаружилась новая жила, обещающая высококачественную красную медь, или о том, что гранитные карьеры у Пенрина приносят неплохие деньги, или о том, как он скучает по малышке Урсуле, отправившейся на первый семестр к миссис Хемпл — если бы не снег, он бы поехал сегодня в Труро, чтобы поговорить с ней, когда она вернется домой.