Зверь (СИ) - Верт Александр - Страница 18

Олин, успевший мысленно себя похоронить, с интересом посмотрел на Ленкару, а та, не глядя на него, продолжала:

− Я прошу вас быть благоразумным. Вы действительно любите мою сестру, это видно, и она действительно любит вас, но жизнь страшна и непредсказуема, потому обещайте мне, что не скомпрометируете ее?

Ленкара обернулась. Ее синие глаза были на удивление холодными и расчетливыми, как у ее отца. Графу показалось, что перед ним не просто наследница, а уже королева, внушительная и уверенная. Он невольно опустил голову, не смея смотреть в глаза собеседницы.

− Даю слова рода Левель, − проговорил он, приложив руку к груди, − но я не посмел бы… простите, я вообще не должен был…

− Моя сестра − это моя сестра, − ласково сказала Ленкара и тут же сменила тему: − У вас есть возможность отправиться в Сворт вместе с нами, дорогой граф?

Олин Ливель вздрогнул, коротко посмотрел на Ленкару и снова кивнул.

− Тогда прошу вас сопровождать нас, думаю, отцу будет спокойней, если мы будем под вашей защитой. − Она коснулась плеча графа и мягко добавила: − Не бойтесь, я друг своей сестре, а значит, я друг вам до тех пор, пока вы ее друг.

Она улыбнулась и тихо вышла, и тут же застыла, увидев в коридоре Икара.

− Боже, вы вернулись? Когда? Где твой отец? – сразу стала спрашивать она у мальчика.

− Отец ждет вас в кабинете, а меня послал за вами, − робко сообщил мальчишка, сильно загоревший в Эштаре.

Он мог бы ответить, что они прибыли вчера вечером в порт и всю ночь провели в пути, но принцесса уже сорвалась с места и побежала к своему кабинету. Сначала сорвавшись на бег, она постаралась взять себя в руки и с большим трудом быстрым шагом дошла до заветной двери и быстро зашла внутрь. Ей так много хотелось спросить, но, увидев мужчину в дорожном костюме, не нашла слов, которые не откроют ее истинных чувств.

Мужчина поклонился и молча подал ей шкатулку.

Ленкара с дрожью в руках приняла ее, вскользь взглянула на украшение и тут же отставила шкатулку, разворачивая письмо. Короткое послание эштарца заставило ее губы дрожать.

− Он жив? – спросила она дрогнувшим голосом.

Слуга странным образом вздохнул, напугав Ленкару окончательно.

− Он жив, − ответил мужчина, видя испуганный глаза своей Госпожи.

Он просто не знал, как рассказать о том, что случилось в Эштаре.

− Что с ним?

− Все хорошо, − сказал Икар, что тихо зашел в кабинет. – Его сначала арестовали, обвинив в нарушении каких-то традиций, а потом ему пришлось доказывать свою невиновность в битве с тремя львами, и он победил. Теперь с ним все хорошо, только ваше письмо очень сильно его взволновало.

Отец одернул было мальчика, но Ленкара остановила его.

− Расскажи, что именно он сказал?

− Ничего, − признался Икар. – Он только хотел, чтобы вам непременно передали эту шкатулку, и долго пытался написать письмо, а потом рвал листы, не обращая внимания на мое присутствие. Мне кажется, он любит вас.

− Икар, − шикнул на мальчика отец.

Ленкара же выдохнула. Она и сама понимала, что Эеншард любил ее. Это было видно даже по столь короткому посланию. Она же любила его. Теперь, на миг испугавшись за его жизнь, она понимала, что любила его, но ей оставалось только заплатить за верную службу, попросить оставить все в тайне и собираться в дорогу.

10

Жизнь в замке Лирю сильно отличалось от той жизни, к которой привыкла Ленкара. Лето подходило к концу, близился день отсроченной помолвки, а принцесса продолжала в одиночестве бродить по саду. Здешний сад не отличался обилием растений. Ряды можжевеловых кустов да единичные невысокие ели, с красивыми толстыми шишками. Этого для Ленкары, привыкшей к вечному снегу, хватало, чтобы она вот уже вторую неделю с восторгом бродила по аллеям.

Ее сестра с графом тоже часто гуляли в саду, но Ленкара предпочитала их оставить вдвоем, чувствуя себя неуместно. Проводя рукой по еловым иголкам, она старалась не думать, что скоро каменные дорожки здешних мест занесет снегом, и она вернется домой в сопровождении Кэрола Леклота.

Впрочем, последнее время она не считала адмирала таким уж противным человеком, каким он казался ей прежде. Леклот не докучал ей, целыми днями пропадал в порту, а вечером вел с ней беседы на отвлеченные темы, а однажды, высмотрев в ней напряжение, все же поинтересовался, что ее так сильно раздражает в нем.

В первый миг Ленкара испугалась. Еще никогда прежде она не выдавала своих чувств так явно, что бы их угадывали другие.

− Не беспокойтесь, − сказал тогда Леклот, улыбаясь. – Я спрашиваю это только потому, что действительно хочу знать ответ. Потому прошу у вас лишь честности.

Он изобразил рукою жест, от которого цветочный аромат снова ударил Ленкаре в нос. Она невольно отпрянула, но призналась:

− Запах ваших духов приводит меня в замешательство.

Брови мужчины взметнулись в изумлении.

− Хотите сказать, они вам не нравятся?

− Да, − призналась принцесса тихо.

− Я не думал, что они могут кому-то не нравиться, − прошептал заметно растерянный Леклот и мгновенно сменил тему.

С тех пор цветочного запаха не было, зато адмирал пах табаком и, как и прежде, менял форму на цветастые костюмы. Впрочем, это Ленкара могла ему простить, просто она знала, что дело вовсе не в аромате, и не в мужчине вовсе.

Бродя по аллее, она невольно украдкой касалась подвески на своей груди. Синий камень в серебре стал ее главным постоянным украшением, сияющим на черных одеяниях.

− Эта вещица так ценна для вас? – спросил как-то адмирал.

− Просто это подарок от хорошего друга на память.

− И где же этот друг?

− Далеко, − коротко ответила Ленкара и опускала глаза.

«Далеко», − повторяла она себе даже теперь. Шум на аллее рядом заставил ее поднять глаза. Она тут же обомлела, видя впереди силуэт. Высокий, широкоплечий мужчина, приближался к ней, кутаясь в плащ. У принцессы подкосились ноги. Опасаясь безумия, не веря своим глазам, она шагнула навстречу мужчине. Ей казалось, что он сейчас исчезнет, но он не исчезал, а приближался, ускоряя шаг. Сорвавшись на бег, Ленкара, не думая уже ни о чем, бросилась в объятья эштарца.

Эеншард, ничего не говоря и не спрашивая, просто поймал ее. Обнял одной рукой, крепко прижимая к себе, другой же, скользнув по ее щеке, ласково приподнял голову, чтобы коснуться губ, о которых так долго мечтал.

Он целовал ее, сначала нежно, потом страстно, пьяня ласками. Теперь она понимала, что Вив называла настоящими поцелуями, и не хотела отрываться от потрескавшихся от ветра губ. Ее не тревожила колючая щетина на мужском лице. Ей не мешали слезы, скатывающиеся по щекам, она  касалась руками его лица, шеи, запускала пальцы в волосы и целовала его, не думая, не помня и не веря.

Много позже, почти задыхаясь от чувств, они смотрели друг другу в глаза, просто смотрели и молчали, а потом он снова ее целовал. Просто целовал, крепко и бережно обнимая.

Она не хотела спрашивать, не хотела ничего знать, но слова сами сорвались с губ:

− Что вы делаете здесь? – спросила Ленкара каким-то не своим, совершенно чужим голосом.

− Вы знаете, что я делаю здесь, − прошептал Эеншард, только шепот его, как и прежде, был слишком громким.

− Вам нельзя быть здесь, − говорила Ленкара, а сама крепко сжимала ткань его плаща.

− Но я уже здесь.

− Как вы вообще нашли меня?

− Вы не прятались.

− Зачем?

Он не ответил. Он не мог объяснить, зачем он примчался сюда. Ему казалось глупым говорить о том, что он думал о ней все это время, думал и никак не мог забыть, потому читал ее письмо снова и снова, и вот, вопреки всякой логике, он здесь.

Вместо слов Эштарский принц отпустил ее на миг, чтобы достать клочок белого шелка. Не говоря ни слова, он развернул его. Внутри лежал цветок, большой алый цветок, измятый иссохший, но не потерявший своего смысла. Это был мак, цветок сердца по-эштарски.

Ленкара, будучи любопытной, хорошо знала традиции других народов. Она знала, что древние эштарцы дарили своим женщинами эти красные маки, отдавая тем самым свое сердце, и, если женщина принимала цветок, то она принимала сердце мужчины. Так давно никто не делал, но Эеншард знал, что так она поймет его лучше, чем после череды глупых слов.