Альв (СИ) - Мах Макс - Страница 17

— Скажи прямо, — пыхнул папиросой Яков, — кого и в чем ты подозреваешь? Ее, — кивнул он на Альв, — или меня? Если меня, угомонись! Мне такое уже не под силу. Лет двадцать назад смог бы. Но я, Орест Олегович, боевым офицером из тактической разведки егерской бригады тогда был. С теми моими умениями, я бы тебя и твоих "задохликов" давно бы похоронил. Но не в моем возрасте, да и растренирован давно. Следовательно, остается только госпожа Ринхольф. Ну, и как ты себе это представляешь при ее-то изящном телосложении? Хотя постой! Ты же думаешь, она не человек. А кто тогда? Фея? Вервольф? Вампир? Впрочем, однозначно не вампир. Она, как ты, верно, уже выяснил в больнице вполне себе теплокровная, дышит, ест, и сердце у нее стучит. С вервольфом сложнее, но, понимаешь какое дело, полнолуние было как раз с пятницы на субботу. Но ты об этом и сам, верно, знаешь, но волка, бегающего по улицам Шлиссельбурга, никто не видел. Значит, остается только фея… Не знаю, как тебе, но мне эта идея нравится. Фея и есть! — посмотрел он на Альв. — Ну, или богиня. Богиня тоже могла, наверное, утилизировать твоего разведчика.

— Зря веселишься, — поморщился Куприянов. — Сам же карт-бланш у боярина выпросил! Значит, тогда уже заподозрил, что что-то с этой историей неладно, ведь так?

— Так я, Орест Олегович, этого и не скрываю, — пожал плечами Яков. — Веду расследование и недоумеваю, какого лешего ты путаешься у меня в ногах? Поляна маловата показалась? Решил в мою епархию влезть?

— Я не уверен в твоей искренности, Яков Ильич, — возразил "охранитель". — В конце концов, ты спишь с фигуранткой, разве нет?

— А, по-моему, ты просто не умеешь ждать, — покачал головой Яков. — Терпения тебе, Орест Олегович, не хватает. Госпожа Ринхольф здесь ни при чем, я за нее ручаюсь. И вообще, расследование только началось, какого лешего ты вмешиваешься? Впрочем, смотри, Орест Олегович, дело твое: хочешь стрелять, стреляй сразу. Мы умрем, а ты пойдешь на каторгу. Хочешь так закончить жизнь и карьеру, не смею мешать! Но, если хочешь сотрудничать, то для начала отзови своих псов, дай нам с госпожой Ринхольф одеться, как нормальным людям, и позволь пригласить тебя, как столоначальник столоначальника, на ужин с пельменями под водку. Пельмени у меня первый класс — с олениной, и хреновуха в подполе припасена. Отужинаем, обсудим дела, решим, как жить дальше. Слово за тобой.

Куприянов помолчал для приличия, но, в конце концов, кивнул. Он ведь наверняка, и задумывал весь этот низкопробный бурлеск, как способ подключиться к расследованию. Неумный ход, вернее, недостаточно продуманный, но таков уж себерский политический сыск: настоящих волкодавов немного, а ищеек с умом и нюхом и вовсе нет.

— Ладно, — словно бы, от сердца отрывает, согласился Куприянов. — Поверю тебе на слово. Идите уж, одевайтесь! — и он махнул своим людям, командуя отход.

— Он плохой человек, — сказала Альв, когда они поднялись на второй этаж.

— Знаю, — кивнул Яков. — Но он еще и опасный человек. Поэтому действовать против него надо осторожно: с умом и без лишних движений. Тебя, Альв, я прошу об одном, доверься мне, я тебя не подведу! Если доверишься, дай мне один день, и я все закончу. Только не наделай глупостей!

— Что мне делать? — вопрос чисто деловой. В голосе ни обиды, ни волнения. И сомнения в Якове тоже, вроде бы, нет. Кремень, а не женщина!

— Иди, оденься, — облегченно кивнул Яков, — и спускайся вниз. В разговоре ты участия не принимаешь. Молчи, кушай, пей вино и постарайся не волноваться, что бы ни говорил он, и что бы ни сказал я. Мы договорились?

— Будь по-твоему, — согласилась Альв и пошла в свою спальню.

Альв зашла в комнату, скинула халат и начала одеваться. Больше всего проблем создавал бюстгальтер. Эта штука чем-то напоминает корсет, но функция у нее несколько иная. Бюстгальтер поддерживает грудь, которую Альв совсем не требовалось поддерживать, но не помогает создавать видимость талии, особенно тогда, когда ее нет. Главное, однако, в том, что он застегивается на спине, и застежка у него не такая уж простая. С другой стороны, хорошо, что это всего лишь застежка, а не шнуровка. Вот со шнуровкой Альв в одиночку никогда не справилась бы.

Пока одевалась, думала о том, что произошло в мыльне, и о том, что случилось потом. В мыльне, по внутреннему ощущению, все произошло правильно. Ни стыдится случившегося, ни, тем более, сожалеть об этом, Альв и в голову не пришло. Если бы не гнусная выходка "дознатчика", так все, и вообще, было бы замечательно. Этот Куприянов — нехороший человек. Хитрый и опасный. Он пришел не убивать, это очевидно, хотя при других обстоятельствах мог бы и убить. Хотел спровоцировать. Вопрос — кого? Ее или Якова. Если ее, пустые хлопоты: ведь она действительно ничего не знает, потому что не помнит. Или почти не помнит, поскольку кое-что из того, о чем хотел бы узнать Куприянов, ей все-таки известно. Но она ему не скажет. Быть может, сказала бы Якову, и, возможно, еще расскажет, но не сейчас. И провоцировать ее бесполезно. Яков прав — ее трудно удивить, сложно испугать, и затруднительно вывести из себя. Яков, вроде бы, тоже не поддался. То есть, внешне, словно бы, дал слабину. Однако Альв чувствовала, Яков ее не предаст, что бы он ни наобещал Куприянову. И еще. Яков — мужчина себе на уме: думает об одном, говорит другое, а как поступит в итоге, не знает, похоже, и он сам.

"Но он… хороший!" — с этой незатейливой мыслью Альв вышла из комнаты и, пройдя по коридору, спустилась в гостиную.

Оперативников здесь уже не было, а Куприянов с Яковом хозяйничали на кухне и что-то обсуждали в полголоса. Никакого внешнего напряжения. Просто идиллия какая-то. Но за внешним спокойствием бурлили нешуточные страсти. Альв их прекрасно чувствовала и даже предполагала, что знает, о чем идет речь. Впрочем, стоило ей подойти ближе, как разговор иссяк сам собой. Точкой в нем прозвучала реплика Якова:

— Значит, мы сможем завтра съездить в город?

Ответ Куприянова был под стать вопросу:

— У тебя, Яков Ильич завтра присутственный день, разве нет?

Пельмени ей не понравились. Водку, настоянную на хрене, она не только не смогла пить, ее от одного запаха этой хреновухи едва не вывернуло. А с красным вином, как ей показалось, пельмени не сочетаются. К тому же, — что не странно — разговор за столом не клеился, и воцарившаяся напряженная атмосфера вгоняла Альв в уныние. Правда, ночь она провела в объятиях Якова, что было замечательно, однако не идеально. Яков устал и хотел спать, а она не хотела ему мешать, понимая, что и ее идеальному мужчине нужен отдых. Perpetuum Mobile[10], если и существует, то не в чреслах даже самых лучших из мужчин. В результате он уснул, а она лежала без сна и думала о том, что же она такое? Откуда эта ее ненасытность, и почему хладнокровная до бесчувствия в одном, она отнюдь не равнодушна, когда дело касается ее отношений с Яковом? Разумеется, было бы куда проще разобраться во всех этих странностях души и тела, если бы Альв помнила свое прошлое и знала, кем является на самом деле. Тогда бы ей не приходилось мучительно искать ответы на вопросы, которые, наверное, не следовало и задавать. С этой мыслью она, в конце концов, и уснула.

2. Понедельник, тринадцатое марта 1933

Утром отправились в город. Альв с Яковом ехали в локомобиле одни, но впереди и сзади их сопровождал кортеж "охранителей". Яков был спокоен, управлял своей сложной машиной, разговаривал с Альв — большей частью ни о чем — и явно был занят какими-то своими непростыми мыслями. Что-то обдумывал, что-то для себя решал. Так "прочла" его чувства Альв, которая за считанные дни — так ей, во всяком случае казалось, — узнала Якова больше, чем смогла бы узнать другого человека за годы и годы. О любви не говорили, и это казалось Альв правильным, хотя и необычным. Случившееся в мыльне не обсуждали. Неприятной истории с Куприяновым и словом не касались. И все-таки, когда уже въехали в город — а он по-прежнему казался Альв не похожим на город — Яков попросил ее не обращать внимания на "назойливое сопровождение", которое теперь "не отстанет от нее в течении всего дня". Однако, ее присутствие соглядатаев, которые и не думали прятаться, просто-таки раздражало. Тем не менее, она крепилась, стараясь соответствовать ожиданиям Якова, и, не смотря на тревогу и неуверенность, которые, впрочем, никому так и не показала, позволила ему оставить себя на попечение Труты Норн. Сестра Якова в понедельник оказалась свободна от обязанностей в Академии, где она преподавала "новую и новейшую историю" — чем бы это ни было, — и, приняв на себя попечение над гостьей, развлекала Альв, как могла: устроила ей поход по лавкам и галереям, свозила на набережную и показала летающие корабли, которые произвели на Альв неожиданно сильное впечатление. Некоторые из кораблей были попросту огромны, и, тем не менее, они легко парили высоко в небе. Это было похоже на колдовство, которым, по сути, и являлось, поскольку нарушало все известные Альв законы природы. Однако факт этот нисколько ее не раздражал, а скорее, воодушевлял. Настроение неожиданно поднялось, и мир снова засверкал множеством чудесных красок. А вскоре подошло время обеда и, съев в трактире большую порцию невероятно вкусного рыбного супа, блюдо из запеченного в тесте угря, и множество других незнакомых ей прежде яств и лакомств, Альв полностью оправилась от изматывавшей ее все утро серой хандры и вернула себе не только великолепное расположение духа, но и ставшее уже привычным холодноватое спокойствие уверенного в себе человека. Такой она и вернулась к Якову.