Милосердие (СИ) - "kakas" - Страница 47

— Это было бы в ее духе, — Рик пожал плечами, расслабленно болтая вином в бокале. — Тем более, разве у нее нет поводов?

— Для меня до сих пор загадка, как тебя угораздило жениться на этой сраной мегере.

— Ты и сам знаешь, что она забеременела Карлом.

— А потому ты благородно сделал ей предложение, да-да. Но разве у этой ситуации нет другой подоплеки? — Ниган смотрит слишком пристально; Рик расстегивает верхнюю пуговицу рубашки.

— Я не планировал заводить отношения с кем-либо. Но Лори… Она всегда была очень цепкой, взбаламошной. Видимо, она решила, что я окажусь для нее отличной партией, и тут я попался, — Граймс тихо рассмеялся. — Я был молод, пьян и расстроен. Все случилось само собой, хотя на деле я не питал никаких особых иллюзий по поводу дальнейшей жизни в роли гордого отца и примерного мужа. Некоторые вещи нельзя изменить, да и никто не говорил мне, что это нужно. Мне всегда казалось, что я не делаю ничего особенного. Ничего особенного, когда лишаюсь девственности с парнем или даю себя закадрить собственному терапевту. Мать умерла рано, отец на службе, Кэрол немногим меня старше, чтобы быть авторитетным воспитателем. Иногда я думаю о том, что презерватив порвался неслучайно — женщины коварны, я прожил с такой до самого взросления.

Рик редко говорил так много и так откровенно — Ниган даже не прерывал его, рассматривая, как меняется лицо Граймса, когда тот с головой ныряет в свои воспоминания. Лейтенант смотрел куда-то в сторону, щуря яркие глаза и едва заметно улыбаясь.

— Черт, Рик, насколько же нужно быть расстроенным, чтобы дать Лори себя захомутать, — Ниган легко коснулся его пальцев, делая вид, будто берет салфетку. — Даже не знаю, как Рик-младший смог отреагировать на такую дамочку. И на дамочку в принципе.

— Не так уж и сложно заставить себя подумать о ком-то другом. Особенно, если ты умудрился вылакать целую бутылку кукурузного виски* и твои гормоны все еще не могут успокоиться.

— И думал ты, конечно же, о том, из-за кого был так чертовски расстроен, — он делает вид, будто его действительно заботит вкус вина в бокале. Мужчина больше ничего не говорит; он отстукивает ломанный ритм по тонкому стеклу и пытается поймать чужой взгляд.

— В яблочко, — Граймс легко хмурится, наконец-то встречаясь глазами с Ниганом. На его губах появляется недоуменная улыбка. — Ты что, ревнуешь?

— Не могу сказать, что мне нравится тот факт, что кто-то уже успел попользоваться сердцем Рика Граймса первым.

— Как будто я у тебя тот самый-самый первый и единственный.

— В таком случае я бы вряд ли смог впечатлить тебя в постели.

— Даже не хочу знать о твоем списке личных побед. Боюсь, на его разбор уйдет немало вечеров, — Рик хмыкнул, несильно пиная его под столом. — Не заставляй меня говорить, насколько я, гм.

— Без ума от меня? Я и так в курсе.

Они обмениваются беглыми улыбками.

Ниган снова оказывается слишком близко, задевая Граймса плечом. Ему словно хочется подловить того на чем-то, на какой-то глупости или откровенности, которой он никогда не будет готов поделиться. Терапевт не мог припомнить кого-нибудь, на кого он копал так долго и увлеченно, вплоть до юности и детства. Да и был ли кто-то действительно стоящий, чтобы он потрудился поднимать больничные справки двадцатилетней давности и дела какой-то шпаны.

Граймс выглядит сытым. Мужчина легко склоняет голову на бок, рассматривая других посетителей. Его пальцы бездумно скользят по черной скатерти, пока не натыкаются на ножку бокала. Деревянные стены цвета венге напоминают лейтенанту о доме Нигана.

— Скажи, Рик, что случилось с Диксоном? Что ты сделал?

Людей становится все меньше. Кто-то торопливо надевает пальто, стучат каблуки. На горизонте остается лишь один официант. Дело идет к позднему вечеру, а это не то заведение, где ночью становится по-настоящему оживленно. Граймс отстраненно смотрит на лаконичный светильник, бросающий рассеянные блики на потолок и длинную барную стойку в самом конце зала.

Ниган ненавязчиво оправляет лацканы серого пиджака Граймса — это уже второй костюм, который он заказал для него.

— Ты ведь и сам догадываешься. Настолько важно, чтобы я признался сам? Хотя, для тебя это всегда было важно. — Рик сбрасывает мятую салфетку в тарелку.

— Я бы хотел увидеть картину целиком. Ведь его папочка не зря умер именно тогда, когда вы встречались. И совсем не зря Кэрол оплатила его госпитализацию. Я прав? Какое нелепое совпадение. Но такое интригующее.

— Хорошо, — мужчина медленно выдыхает. — Это был я. Я убил отца Диксона. Мне было шестнадцать. Или семнадцать. Наверное, после этого все покатилось к чертям.

— Черт, Рик, кто вообще пустил тебя в силовые структуры. Как кота в мясную лавку. — Ниган глухо смеется, с интересом рассматривая человека перед собой; ему сложно представить Граймса подростком. — Папочка Диксон был настолько плох?

— Да. Тогда… Я… В общем, у него вся спина была покрыта шрамами, но я никогда не спрашивал. Знаешь, я вообще редко задаю вопросы. Возможно, мне пора поменять свой взгляд на это? — Граймс сердито потер глубокую морщину между бровей. — И однажды я увидел свежее увечье. Это была глубокая рваная рана. Больше всего в тот момент меня впечатлила не сколько ее тяжесть, а то, что она была не так уж далеко от позвоночника. Я отчего-то навязчиво думал о том, что такими темпами Диксон просто останется калекой, который не сможет ходить или что-то вроде того.

— И ты не придумал ничего лучше, чем просто убить его отца?

— Похоже, такое решение проблем вошло у меня в привычку.

Граймс неприятно улыбнулся, но это не помешало Нигану пройтись ладонью по его плечу. Прикосновение было почти что ласковым. Хотелось перевести тему, но Рик знал, что это невозможно. По крайней мере, пока Ниган смотрит на него так, как будто едва сдерживается, чтобы не вспороть кожу от шеи до самого живота, а после очень медленно разбирать его, Граймса, по кусочкам.

— Хочу знать, каким был тот парень, из-за которого ты сделал все это.

— А я хочу десерт.

Когда они ехали домой, на заднем сиденье лежал завернутый в фольгу торт.

***

Рик долго принимал душ: комната пропарилась целиком, дышать было трудно. Ниган мягко толкнул дверь в ванную, однако та в кои-то веки оказалась заперта изнутри. Мужчина усмехнулся. Он знал, что позиция силы не всегда могла подействовать на Граймса, а потому предпочел спокойно дождаться его в постели.

— Карл уже лег? — Рик ерошит мокрые волосы пальцами и смахивает капли с плеч.

— Да. Объелся твоим тортом и уснул.

Ниган рассматривает Граймса с головы до ног, лениво облизывая пальцы от шоколадной крошки. Он не смог отказать себе в удовольствии оставить Рика без такого желанного десерта — пустая тарелка одиноко стоит на прикроватной тумбочке.

— Хорошо.

— Если поторопишься, то можешь узнать, каким был на вкус последний кусочек.

— Думаю, я сыт.

Рик выключает свет и нехотя опускается на холодную простынь. Руки Нигана ожидаемо притягивают его вплотную: Граймс отворачивается, задевая носом чужую щеку. Но тому абсолютно наплевать на это упрямство — нашарить поджатые губы совсем несложно, как и несложно нагло протолкнуться между ними языком. Рот Граймса наполняется сладкой слюной: в ней действительно все еще чувствуется привкус этого пресловутого шоколадного торта, который он на самом деле совсем не хотел.

— Ну? — Ниган тихо выдыхает на полные губы, спускаясь ладонью по животу. Его пальцы цепляются за резинку белья и тянут его вниз. Рик совсем не помогает, только ворочается.

Не дождавшись ответа, мужчина стаскивает единственный предмет одежды до самых колен Граймса — тому неудобно, но надеть вещь обратно так и не выходит — Ниган мешает, а потому от белья приходится избавится. Колючий подбородок скользит по шее и там, где прикасаются губы, остаются едва заметные следы. Рику сложно сопротивляться его ласке — он невольно сжимает чужие плечи и подается ближе.