Пепел Вавилона - Кори Джеймс - Страница 62

— Так признай это. Будь мужчиной. Скажи, что завалил дело.

«Не я, — подумал Филип. — Я не виноват».

— Я завалил дело.

— Ну и ладно, — кивнул Марко. — Я занят. Будешь уходить, закрой дверь.

— Ага, ладно.

Филип не успел отвернуться, а Марко уже занялся монитором. Его голос прозвучал тише вздоха:

— Слезы и оправдания для девчонок, Филип.

— Извини, — сказал Филип и задвинул за собой дверь.

Он шел узким коридором. Слушал голоса из лифта. Голоса с камбуза. Две команды в помещениях для одной, а он сейчас не стерпел бы никого рядом. Даже Мирала. Особенно Мирала.

Он мной прикрывается, думал Филип. Так сказал Мирал. Они не удержали Цереру, потом его оскорбила Па своим уходом. А когда они собрались показать, что со Свободным флотом шутки плохи, три волка не сумели завалить сраного «Росинанта».

Марко унизили. А дерьмо сносит против вращения, только и всего. И все–таки под ребрами у Филипа ныло, как от удара. Он не виноват. Он виноват. Он не скулил и не оправдывался. Только вот именно этим он и занимался.

Он включил свет в каюте. Его койку грел один из техников. Разбуженный, тот заморгал на свет, как мышонок.

— Кве са?

— Я устал, — сказал Филип.

— Найди другое место, — посоветовал техник. — У меня еще два часа.

Филип уперся пяткой в койку, качнул ее. Техник, чтобы не перевернуться, выставил руку и стал отстегиваться.

— Ладно, — буркнул он. — Если так устал, ложись на хрен.

Бормоча себе под нос, мужчина собрал одежду и вышел. Филип запер за ним дверь и забрался в койку, не сняв провонявшей потом и вакуумным герметиком формы. Слезы подступали к глазам, но он их проглотил, загнал боль поглубже, заставил найти себе другое место.

Марко не прав. Отец стыдится, что упустил Холдена, Джонсона и Наоми. Так сказал Мирал. Мужчины, когда стыдятся, говорят то, чего не думают. Поступают, как не поступили бы с ясной головой.

Не Филип завалил дело. Марко ошибся, вот и все. На этот раз он неправ.

Слова возникли в голове отчетливо, словно прозвучали. Филип никогда не слышал от нее этих слов, но произнес их голос матери. «Знать бы, в чем еще он неправ».

Евгения никак не годилась под оперативную базу. Не астероид, а рыхлая груда мусора и черного камня на общей орбите. Астероиду и вращающейся вокруг него крошечной луне не хватало ни силы тяжести, чтобы плотнее сбить этот мусор, ни тепла, чтобы его сплавить. Дюнаретам вроде Евгении нечего было предложить строителям: ни твердой основы для площадки, ни внутренней структуры для зацепки. Даже шахту здесь было не вырыть — слишком быстро смещались и распадались ткани астероида. Построй на нем купол — воздух уйдет в рыхлый грунт. Попробуй раскрутить — развалится на части. От научной станции, построенной три поколения назад Землей и давно заброшенной, остались руины — бетон–герметик и раскрошившаяся керамика. Город–призрак в Поясе.

Существовал лишь один довод в ее пользу: Евгения была необитаемой и располагалась не слишком далеко от Цереры, от сомнительной защиты единого флота. Но и эта близость была временной. Период вращения Цереры на пару процентов короче, чем у Евгении, так что с каждым днем расстояние между ними возрастало, и пузырь безопасности растягивался, угрожая лопнуть. Хотя, по чести сказать, если к тому времени, когда Цереру с Евгенией разнесет по разные стороны Солнца, им все еще придется скрываться от Свободного флота, эта проблема будет не главной.

Маленький флот Мичо, даже не пытаясь обосноваться на поверхности, соорудил наклие[17] порт, вращавшийся вокруг основной массы астероида: сварили вместе несколько грузовых контейнеров, устроив из них коридоры, склады и шлюзы. Крошки–реактора хватало на восстановление воздуха и обогрев, восполняющий утечку тепла. Времянка собиралась дешево и быстро, к тому же из стандартных и вездесущих материалов, позволяющих тысячу раз применять единожды найденное решение. Конструкция вырастала из семени трех–четырех контейнеров, ширилась, укреплялась и связывалась, образовывала промежутки там, где они требовались, сплачивалась там, где нужна была плотность, разбрасывала вокруг белые хлопья разлагающегося герметика.

Ходили рассказы о мастерах, годами выживавших в «наклие», но чаще такие использовались так, как использовала Мичо: под склад и заправочную станцию. Дрейфующие склады, где пошлины и налоги не подъедали скудный старательский бюджет. Сверхчистая вода обеспечивала пиратам реакторную массу, питание и кислород. Такие станции были старшими братьями захоронок, разбросанных по космосу Свободным флотом. На мониторе Па база походила на древнее морское животное, еще не освоившее многоклеточности. А «Паншин» на ее фоне выглядел стройным и компактным.

Два корабля так точно подогнали орбиты, что выглядели неподвижными, прочно причаленными к порту. На шкуре станции пестрели огоньки рабочих фонарей и сварочных аппаратов, виднелись паучки мехов, перетаскивавших груз с «Паншина». «Коннахт» за много часов погасил эпштейновскую тягу, чтобы не расплавить порт вместе с «Паншином», и на орбиту выходил бережно, на маневровых. Перегрузка торможения лишь намекала, что неплохо бы устроиться в койке.

— Нас запятнали. Отвечать? — спросил Эванс.

Он теперь на все спрашивал разрешения. Как перепугался у Цереры, так и не пришел в себя. Эта была проблема, но одна из многих, и Па не очень понимала, как ее решить.

— Отзовись, пожалуйста, — попросила она. — Дай знать, что я собираюсь к ним.

— Есть, сэр.

Эванс повернулся к своему монитору. Мичо потянулась, разгоняя кровь по жилам. Она сама не знала, почему нервничает перед встречей с Эзио Родригесом. Они были знакомы не один год — виделись иногда. Родригес — один из многих вместе с ней мешавших внутрякам выжимать Пояс, как тряпку на выброс. А теперь вот принял ее сторону против Свободного флота. С тех пор как спасательная миссия Па приобрела нынешний вид, они впервые будут дышать одним воздухом. И что взять с собой на встречу с человеком, рискнувшим собой и командой, чтобы тебя поддержать? Открыточку с благодарностью?

На ее смешок обернулась Оксана. Мичо покачала головой. Вслух это прозвучит не смешно.

— «Паншин» ответил, сэр, — сообщил Эванс. — Капитан Родригес в порту.

— Тогда и мне в порт, — сказала Мичо. — Оксана, корабль на тебе.

— Сэр, — послушно, хотя и не без огорчения отозвалась Оксана. Ей тоже хотелось в порт, но кто–то должен был приглядывать за Эвансом, а эти двое в последнее время сблизились. Может, Эванс, оставшись с Оксаной наедине, сумеет выговориться. Лучше, если ему самому захочется. Хороший капитан не приказывает подчиненному выложить свои тайные страхи. А Мичо, будь она хоть сто раз его женой, оставалась капитаном.

«Коннахт» занял место в неполном километре от «Паншина» и порта Евгении. Оксана малость споказушничала, но Мичо не возражала. Ей так быстрее и проще добираться. Скафандр у нее был марсианский, бронированный, но без силовых приводов. Отличного качества, как все нелегальные покупки Марко. Бертольд с Надей сопровождали капитана, оба при личном оружии. Выйдя из шлюза «Коннахта», они неспешно двинулись через пустоту — экономили горючее и, болтая ногами в звездной бездне, спорили, чья очередь вечером стряпать. Мичо вдруг охватило счастье. Просто не верится, что люди целую жизнь проводят на поверхности планет, ни разу не испытав подобного: близости родной семьи и, на том же вдохе, почти божественного величия.

Шлюз был врезан посредине одного из контейнеров, и его стены на подходе заслонили просторы галактики. В камеру поместились все разом. Как только зеленый огонек возвестил об окончании шлюзования, Мичо, убедившись, что скафандр подтверждает наличие атмосферы, отключила подачу кислорода и герметизацию.

Пахло здесь использованным кислородным топливом и перекаленным металлом. Вдалеке играла музыка — перкуссия доносилась сюда, а мелодия терялась, так что порт слабо пульсировал. Ровное, механическое сердцебиение. В жестком свете светодиодных ламп, среди ползущих по стенам резких теней трое подтягивались по длинному коридору. Магнитные подошвы липли ко всему, не различая стен, пола и потолка. На каждой поверхности крепились старые ручные терминалы, указывающие что, где и откуда.